дублёнку, Лена.
- Чё ты?.. – он закашлялся, - Вот блин, сорвал голос… Чё ты пришла?
- Ничего. Помочь что.
- Не надо ничего. Пригнись, не стой напротив окна; иди вот сюда, за стену.
- Это хорошо, что ты даёшь им шанс…
- Ясен пень – хорошо… Только не согласятся они.
- Почему так думаешь?
- Потому что знаю психологию. Сейчас без автомата в Городе – смерть, только с отсрочкой. Я бы сам не согласился.
И точно. Из-за автобаррикады высунулась женщина, и с криком «Врёшь ты всё, сволочь!!» выпустила полрожка в направлении окна, из которого вещал Олег. Больше не успела – грохнул «Моссберг» Васильченко – он успел пристреляться, - и её снесло снопом картечи, только мелькнул в воздухе отлетевший автомат.
- Ну всё. Наше дело предложить – ваше дело отказаться… - Олег на четвереньках прополз под окном, и, оказавшись в коридоре, крикнул бывшей жене:
- Сиди там, не вставай – тут безопасно. – И побежал этажом выше, где всё уже было готово. На ходу достал рацию, нажал клавишу вызова.
- Крыс? Крыс! На связи? Приём.
Рация зафырчала и ответила голосом Сергея:
- …я. На связи. Приём.
- Готовься. Как мой «подарочек» поедет – бросай свой. Замедление помнишь? На счёт три!
- … хррр… Помню… Готов.
С усилием подняв картонную коробку, в которой находилась самодельная взрывчатка в большой банке из-под кофе, обложенная со всех боковых сторон и снизу щебнем, поставил её на подоконник. Защитная от осадков ткань уже была заранее сорвана с давно выбитого окна. Согнутый из электрода крюк зацепил за трос, тянущийся во двор, и проходящий с небольшим провисанием как раз над автобаррикадой. Ещё раз про себя пожалев, что нет такой нужной в обороне вещи, как радиовзрыватели, поднёс огонёк зажигалки к трубочке запала, и как только оттуда уверенно ударила шипящая струйка дыма, столкнул коробку с подоконника наружу. Увлекаемый немалым весом гравия, картонный ящик, плотно увязанный верёвками, раскачиваясь на метровом отрезке капронового шнура, быстро заскользил в направлении баррикады, оставляя за собой тонкую струйку дыма и таща за собой точно отмеренный отрезок альпшнура, другим концом привязанный к стояку в квартире. Отмеряли не зря, и не зря Олег «пускал» уже из этого окна в процессе подготовки пробные «посылки» в виде пары кирпичей, - натянувшийся альпшнур рывком остановил «посылку» точно над автобаррикадой и спрятавшимися за ней. От рывка коробка мотнулась вперёд, в стороны, и стала, раскачиваясь, плясать на высоте семи метров над головами укрывшихся. Выбивающийся из коробки дымок ясно давал понять о её предназначении. Несколько суматошных очередей вверх, в пляшущую коробку, ничего не решили, - и они бросились врассыпную… Стараясь не выглядывать, Олег поднял заранее притянутый ремнём за ствол к оконной раме автомат и направляя в сторону баррикады, даванул на спуск.
Крыс. Получив от бати сообщение, что пора начинать, я крикнул в соседнюю квартиру Толику с Белкой чтобы были наготове – «сейчас побегут!». Приготовил зажигалку и положил на подоконник коробку с бомбой – бутылка из-под шампанского с самодельным порохом и запалом, обложенная всяким мелким металлическим хламом, увязанная в картонную коробку, перетянутую скотчем.
Как только дробовик Володи свалил истеричку с автоматом, я понял, что сейчас батя пустит «гостинец» – и точно; коробка, оставляя за собой струйку дыма, быстро заскользила по тросу к автобаррикаде. Пора! Я поджёг запал и, отсчитав положенное время, кинул бомбу за козырёк. Она скрылась за козырьком, но не упала на асфальт, а заплясала над головами укрывшихся там, привязанная за шнур. Всё!
Дав несколько суматошных очередей в пляшущую над их головой коробку, два мужика из-за автобаррикады сыпанули в разные стороны – под огонь батиного автомата и дробовика Висильченки. И тут же гулко, казалось что на весь квартал, закладывая уши, ухнула болтающаяся посреди двора на тросе бомба; малиновая вспышка в воздухе, мгновенно окутавшаяся чёрным дымом - и вздыбленная каменной шрапнелью земля, наваленные один на один автомобили, успевшие выбежать стрелки – всё скрылось в мутном облаке пыли и дыма. Упал на землю перебитый трос.
Почти тут же грохнуло под козырьком подъезда, звонко ударило в железные двери, из-под подъездного козырька шибануло огнём и дымом, вылетели какие-то дымящиеся тряпки, звякнули остатки стёкол в зарешёченных окнах первого этажа. Зазвенело в ушах.
Пауза длилась несколько минут. Оставив Белку с автоматом, из соседней квартиры прибежал Толик.
- Ну чо тянем? Пошли смотреть! Долбануло так, что там живого ничего остаться не могло!
Молча протянул ему рацию. У меня ещё звенело в ушах, я толком не слышал, что он говорил. Толик переговорил с батей, махнул мне рукой «Пошли, подстрахуешь», и двинулся за трофеями.
Всего трофеи составили четыре АК-74, сильно попользованных, но вполне рабочих – только у одного потом пришлось отрезать обгоревший в магазине приклад. Ещё два – мятых каменной шрапнелью, годных только на ЗИП. Девятнадцать рожков, разномастных; несколько – также побитых осколками. Те, что во дворе, расстреляли почти все патроны; а в магазине не успели даже раз выстрелить – граната, взорвавшаяся прямо над головами и автоматные очереди по оглушённым и посечённым осколками почти в упор, не оставили им никаких шансов. Плюс ещё две двустволки.
- А это тебе, Крыс Серый Первый! – батя, уже обыскавший двоих мужиков под козырьком первого подъезда, протянул мне большой пистолет, серо-сизый, потёртый. ТТ – тут же узнал я. Вот так новость!
- Белка скандал устроит… - сжимая пистолет, только и сумел я выдавить из себя вместо «спасибо».
- Ничего. Не говори ей пока. Ей тоже подарок будет – на Новый Год.
Здорово обгорел, закоптился изнутри магазин. Да и весь фасад Башни, выходящий во двор, всё больше напоминал вид дома времён какой-нибудь локальной войны – весь в выбоинах от пуль и осколков, целые стёкла остались только выше пятого этажа, и то не везде, далеко не везде. Только что из пушек по нему не стреляли. Козырёк над первым подъёздом взрывом частично разбило, и теперь там висели на арматуре куски бетона.
Разбирались с трупами во дворе. Посекло их жутко. Каменная, щебёночная шрапнель прямо над головами сделала из них месиво. Толик быстро, из ПМа, «законтролил» ещё подающих признаки жизни.
А обоих девок из магазина вдруг узнала Белка. Села на корточки около них, ещё дымящихся от батиной огнесмеси, в обгорелой одежде, воняющих бензином и жжёной кровью. Потрогала тонкими чистыми пальчиками мёртвое, с ожогами, закопченное лицо лежащей навзничь. Подняла голову, уставилась растерянными, беспомощными глазами на стоявшего напротив Толика:
- Толик… Это же Ирка. А это – Надька… Мы в одной группе в институте… учились. Вон того парня ещё знаю, тоже с нашего института… С Иркой на фитнес вместе ходили… Тусили там, клубы…
- Подружки, что ль? – понимающе спросил он.
- Да нет… Ну или… Можно и так сказать… - взглянула на Толика, перевела глаза, быстро наполнявшиеся слезами, на Олега – Как же так, Олег Сергеевич?..
- Так сложилось, Эль. Не наша вина, и не их. Не в гости они шли.
- Как же так… - она встала, губы её задрожали, по щекам потекли слёзы.
- Белка. Рыжая! Глянь, - тебе. Этот в самой лучшей сохранности! АК-74, малопользованный, почти не потёртый – глянь. Твой. Тебе! – попытался отвлечь её Толик.
- Ага. Спасибо... – Она взяла автомат за ремень, взглянула ещё раз на трупы, и, волоча автомат прикладом по полу, пошла шатающейся походкой к пролому-лазу в Башню.
- Куда их теперь?
- Я их перетащу, - вызвался Толик, - В подвал вон, в дом напротив. Там раньше, я гляжу, магазин обоев был; сейчас всё разломали. Стащу туда, пусть лежат. От нас достаточно далеко, тем более – подвал. Там и по весне вонь не дотянет. Запру в бывшем складе – там окон нет.
Мы сначала-то не поняли, с чего это его потянуло с трупами возиться; думали – из-за Эльки; это ведь он её подружек, фактически-то, из автомата покрошил. Могли бы сообразить, что для Толика такие сентиментальные чувства просто невозможны.
***
На третий день после побоища Олег, еле сдерживая себя, ворвался в столовую, где Сергей с Толиком после обеда лениво болтали, обсуждая что-то из недавно прочитанного. Нервно оглянулся, - бросил:
- Володя, Люда, я попрошу вас…
Те, сразу всё поняв, молча покивали, вышли. Олег заглянул в соседнюю комнату, и, вернувшись, вызверился на брата:
- Ну, Толян, ну!.. Такого я даже от тебя не ожидал! Ты, чёрт тебя побери, прямо превосходишь самые о себе чёрные представления! Знал я, что ты зверьё, но чтоб настолько!..
Толик только поднял бровь:
- А, увидел? Правда – здорово? Ишь, как тебя разобрало…
Немедленно вмешался Сергей:
- Да что случилось, о чём вы??
Оказалось, что Толик, перед тем как стащить трупы убитых в подвал, отрезал им головы. И насадил головы на пики ограды, что с одной стороны огораживала двор Башни со стороны переулка, выходящего на проспект. И вот сегодня Олег случайно это увидел. Он был буквально в бешенстве, а вот Толик ничего страшного в этом не усмотрел:
- А!.. Я знал, что тебе не понравится! Потому и говорить не стал. А вообще – очень хороший… эта… психологический ход. «Головы на кольях» - ты ж сам говорил, что мы к средневековью возвращаемся. Вот и оно… Самый, так сказать, средневековый ритуал! Правда, Крыс?..
Сергей недоумённо кивнул. Потом переспросил, перебивая бушующего батю:
- Толян, а зачем? И это… Ты с ума сошёл, что ли?.. Там же Элькины подружки…
Тот, не обращая на свирепые выкрики брата «Кровавое чудовище!», «Животное!», «Знал, что ты зверьё, но чтоб настолько!..», ответил:
- Ну как же – как «наглядная агитация». Вернее – «контрагитация». Теперь желающие ещё поучаствовать в дерибане Башни, смогут явственно увидеть своих предшественников… Гы! Самое смешное, - там ведь какое-то административное здание рядом, да? Помнишь? – мы лазили? Рядом – доска почёта. Так я – на колья рядом с Доской Почёта. Символичненько!
Он довольно заржал.
- Толян! Элька…
- Не, ну совсем-то меня за крокодила держать не надо, а? Девкам головы не пилил, девок в подвал как были поклал. На пиках – только мужиков бошки.
- И вообще – чё ты, брателло, раскудахтался? Они же мёртвые! Что им – отпевание, что ли, устраивать? Панихиду там?.. Им – уже всё равно. А так – пусть нам на имидж поработают. Вполне благопристойный ритуал в средние века, нет что ли?
- Завтра же!.. Нет, сегодня же!! Нет, сейчас же!..
- Снимать?.. Вот хрен ты угадал. Тебе надо – ты и сымай. Но вообще я ни в чём не раскаиваюсь; я думаю, - с нападающими так и надо в дальнейшем – на колья! И даже может не головы – а целиком. Просто, брателло, есть в тебе такая нехорошая черта – ты непоследователен. Сам декларируешь одно – а делать стесняешься, что ли? Сказал: «средневековье», - значит, средневековье, фигли тут стесняться!..
Олег выбежал, хлопнув дверью.
- Ну вот, расстроился… А было бы из-за чего? – Толик подмигнул Сергею.
- Не, ну ты, Толян, в натуре… Как бы помягче сказать…
- А не надо говорить. Слюнявые вы с батей ещё. Сосунки. Я просто реализую то, что он сам хотел бы сделать – да личные комплексы мешают. Думаешь, что он взбеленился? Думаешь, из-за самого… Этого
