По разные стороны баррикад оказались немецкие и российские евреи. Предложение немецких евреев создать на Земле Израиля технологическую школу (будущий Технион) было встречено с энтузиазмом. Но как только выяснилось, что преподавание будет вестись на немецком языке, народ ответил бойкотом всей образовательной системы "Эзра", созданной немецкими евреями. Пришлось уступить: языком преподавая окончательно стал иврит.
Он же стал живым языком народа и государственным языком государства Израиля.
*
Из вышеизложенного можно сделать вывод: в рассеянии евреи утратили общее представление о базисных элементах национального единства. А это означает, что Государство Евреев не могло быть воссоздано. Недостаточно собрать Сионистский конгресс, огласить Идею Государства и создать учреждения для колонизации. Государство - это не колония, которую нужно всего-навсего обустроить. Государство - это живой организм, который рождается в совместном опыте народа. А совместного опыта у евреев не было 2000 лет. И это обстоятельство обрекало Идею Государства на гибель.
Тем не менее она не погибла, а напротив, была спасена и обрела такую мощь и жизненные формы в деятельности Второй и Третьей алийот, которые ни деятели Первой алии, ни Теодор Герцль даже не предполагали. "Спасители" вновь пришли из Российской империи, чтобы сделать то, на что их предшественники были не способны.
На причину их успеха указал Давид Бен-Гурион: "Никто не мог, а рабочий смог."
3. Вторая Алия
Вторая алия (1904 - 1914 годы) родилась в атмосфере Первой русской революции 1905 года.
Под влиянием "западных" идей широкая российская общественность вынашивала планы государственного переустройства. Разные планы оформлялись в разные идеологии. Их последователи объединялись в партии и требовали создания парламента, в котором эти партии смогут свои планы продвигать. Общее возбуждение, как обычно, выливалось в еврейские погромы, что, разумеется еще больше подтакивало евреев к эмиграции из Российской империи.
Однако, внутри еврейского мира шел самостоятельный процесс переустройства жизни еврейского народа. И хотя евреи также вынашивали различные планы этого переустройства, которые также оформлялись в идеологии, последователи которых также объединялись в партии, у еврейского переустройства была своя специфика: необходимость выбора между переустройством жизни в среде другого народа и возвращением на землю предков, чтобы, как уже бывало во времена прежние, все начать сначала, всю жизнь построить на новом фундаменте.
Тем, кто выбирал второй вариант, приходилось решать проблемы, над которыми другие народы даже не задумывались и воссоздавать обязывающие навыки суверенитета, утраченные за 2000 лет. Эта миссия легла на плечи деятелей Второй алии, которые всю свою энергию направили на достижение цели, объявленной их предшественниками Теодором Герцлем и деятелями Первой алии.
Но руководствовались они совершенно иной идеологией, в основе которой лежала Идея Труда. В этой идеологии Труд трактовался как сила, способная создать нового еврея, новый еврейский народ, и даже новый мировой порядок.
4. Идея Труда.
В таком деле, как возвращение еврейского народа на Землю предков после 2000-летнего рассеяния, центральной проблемой становится восстановление утраченных навыков труда. На этот счет отцы-основатели были единого мнения: без непосредственной трудовой деятельности все теории возрождения национальной жизни остаются пустым звуком. Однако, сравнительный анализ Идеи Труда в "западном" мировоззрении Теодора Герцля и "восточном" мировоззрении российского еврея Ахарона Давида Гордона выявляет и в этом вопросе несовместимость двух мировоззрений. Если у Теодора Герцля Идея Труда сводится к достижению материального благополучия, то у Ахарона Давида Гордона Идея Труда поднимается до уровня "Религии Труда" (под таким названием его учение вошло в израильскую историографию).
*
Представление Теодора Герцля о том, как именно будут трудиться евреи в своем Государстве, определили две идеи, на которых было сосредоточено современное ему "западное" общество: защита Труда от эксплуатации и научно-технический прогресс.
Эксплуатацию в Государстве Евреев Герцль исключает. И это естественно: ведь, все, к чему передовые страны "Запада" только стремятся, евреи в герцлианском Государстве Евреев просто осуществляют на практике. Важнейшим таким достижением являются Семь часов Труда (правда, Теодор Герцль эти Семь Часов вычисляет по такой формуле, по какой никто никогда не работал и вряд ли работать будет). Своей Идее Труда Герцль придавал настолько большое значение, что предлагал семью шестиконечными звездами "узаконить" Семь Часов Труда на флаге будущего Государства.
Самое главное, однако, другое: сама Идея Государства у Теодора Герцля обусловлена уровнем развития Труда. Суть в том, что научно-технический прогресс, по мнению Теодора Герцля, позволяет решать проблемы человеческого существования, нерешаемые в прошлом, когда таких возможностей не было. Воссоздание Государства Евреев относится к той же категории.
"Электрический свет был открыт не для того, чтобы повсюду освещать некоторые украшения пышных комнат, а чтобы при его свете могли решаться мировые вопросы человечества, из которых одним, и далеко немаловажным, является еврейский."
Все достижения Государства Евреев, которые описывает Теодор Герцль в своем романе, стали возможными исключительно благодаря новым научным открытиям и новым технологиям. К старому возврата нет. Естественно, что не может быть возврата и к традиционному труду на земле.
"Работа без предприимчивости - это работа рутинная, по-старинке, типическим примером которого является земледелие, остающееся в том же положении, в каком оно находилось много тысячелетий назад при наших дедах. Во многих случаях материальное благополучие было осуществлено единственно благодаря предприимчивости. Теперь же чуть ли не стыдятся сознаться в такой банальной истине, но если бы мы все были исключительно предпринимателями, нам не нужно было бы совершенно земледельцев. Нам не указан ряд постоянных владений, но мы с каждым днем завоевываем все новые и новые. У нас появились рабы, обладающие сверхестественной силой, вызвавшие своим появлением в культурном мире смертельную конкуренцию ручному труду, - я говорю о машинах."
Такая Идея Труда объясняет и несколько снисходительное отношение Теодора Герцля к деятельности евреев Первой алии, для которых главным вопросом было как раз возрождение земледелия. Теодор Герцль решительно отказывается видеть в еврее крестьянина.
"Кто думает и хочет превратить евреев в земледельцев, тот удивительным образом заблуждается. Крестьянство есть собственно историческая категория."
*
Стоит, однако, обратиться к наследию Ахарона Давида Гордона, который в преклонном по тому времени возрасте (48 лет) пришел на Землю Израиля со Второй алиёй, и мы попадаем в другой мир.
Идею Труда Гордон не сводит к "материальному благополучию", хотя он, как и другие поселенцы, отправившиеся на землю предков возрождать еврейскую жизнь, вынуждены были прежде всего решать базисную проблему любого "материального благополучия" — накормить людей. Тем не менее даже пропитание в представлении Ахарона Давида Гордона есть всего лишь средство. Цель иная.
"Мы стремимся создать в Эрец-Исраэль новый, заново сотворенный еврейский народ, а отнюдь не колонию евреев диаспоры, не продолжение еврейской жизни диаспоры в новой форме. ..Мы стремимся к возрождению нашей народной сути, к проявлению высочайшего в нашем духе, и ради этого должны пожертвовать всем."
Готовность к жертвенности продиктована оценкой развития народа в рассеянии как аномального. Народ был вырван из родной почвы, сосредоточен в гетто городов, где приобщился к деятельности, изуродовавшей его. Что же это за деятельность? А вот как раз та, которую Теодор Герцль ставить евреям в заслугу — предприимчивость, не нуждающаяся в "постоянных владениях", то есть в родимой почве.
"Две тысячи лет еврейский народ был совершенно оторван от природы, заключен в темницу городских стен. Мы приспособились ко всем формам жизни, кроме трудовой, кроме труда по своей воле, ради него самого. Такому народу потребуется колоссальное усилие воли, чтобы снова стать нормальным. Нам недостает основного момента национальной жизни. Нам недостает Труда - не работы по принуждению, а труда, к которому человек естественно и органически привязан. Труд такого рода связывает народ со своей землею и национальной культурой, которая, в свою очередь, вырастает из труда народа на своей земле."
Сказанное, вовсе не означает, что евреи мало трудились. Напротив, евреи всегда трудились много и тяжело. Были целые отрасли вредных производств, в которые неевреи вытесняли евреев, пользуясь их бесправным положением. Да и предприимчивость является тяжким трудом, требующим от человека собранности, активности, упорства, то есть множества незаурядных трудовых качеств.
Но Ахарон Давид Гордон говорит о другом Труде, не о том, который сводится к средству жизнеобеспечения, а о Труде-призвании, Труде-творчестве, Труде-силе, посредством которой Человек преображает мир и созидает сам себя. И коль скоро целью является сотворение еврейского народа заново, необходимо изменить его отношение к Труду.
"Труд - наше лекарство. Идея Труда должна стать стержнем наших стремлений... Лишь сделав Труд как таковой своим национальным идеалом, сможем мы излечиться от язвы, терзавшей нас на протяжении многих поколений, и заделать трещину, отделявшую нас от природы. Труд - это великая человеческая идея."
Где же источник Труда, о котором говорит Гордон? Он в общении Человека с Природой. То есть, Труд начинается с земледелия и живет земледелием, которое не сводится к пропитанию Человека, но позволяет ему познать самого себя.
[quote]"И когда ты, о Человек, вернешься к Природе, откроются глаза твои, ты взглянешь Природе прямо в лицо и увидишь в ее зеркале свое отражение. Ты поймешь, что вернулся к самому себе, что, скрываясь от Природы, ты прятался от самого себя. Вернувшись к ней, ты увидишь, как с твоих рук и ног, с тела твоего и с души спадает заскорузлая скорлупа, спадает все, что давило на тебя, и ты распрямишься... В тот день ты узнаешь, что прежняя жизнь была не по тебе, что ты все должен начать сызнова, все переменить: пищу свою и питье, платье свое и жилище, труд свой и ученье - все!...В тот день, о Человек, в глубине сердца ты поймешь, что прежде, покуда не вернулся к Природе, ты блуждал без дороги. Ты не знал жизни. Жизни, не скроенной по шаблону, а настоящей, где и подготовка, и творчество исполнены чувством, - нет, такой жизни ты не
