Сергей Гжатский. Колодец.

к своему дружбану,  я ему не хуже вашего Антона место для колодца укажу!
Незнакомец в дождевике произвёл на Симакова странное впечатление.  И вовсе не тем,  что по такой жаре кутался в брезентовую накидку, нет!  Было в его облике нечто такое,  что словами передать невозможно,  можно только чувствовать…
Слушая краем уха разглагольствования Митрича,  Симаков с интересом наблюдал за незнакомцем.  Он всё ждал,  когда же тот, наконец, возьмёт в руки рогульку или прутик какой,  как это делали покойные Антон и Матвей Поликарпов.  Или,  на худой конец,  рамку из алюминиевой проволоки,  какая была у Филипа Пешнёва.  Но лозоходец,  похоже,  ничего такого применять не собирался.  Он искал воду вовсе не так,  как все,  и это было увлекательнейшее зрелище.
Между тем человек в дождевике перестал бормотать под нос и осмотрелся по сторонам.  Сделав шаг в сторону кустов смородины возле штакетника,  он  присел на корточки,  потом вдруг лёг на живот и распластался по земле,  приложив к ней правое ухо.  
Это было до того неожиданно,  что все наблюдавшие за ним невольно вздрогнули.  Незнакомец же послушал-послушал,  пробормотал что-то неразборчивое и резво вскочил на ноги.  Ещё раз быстро зыркнув по сторонам,  и,  видимо,  окончательно определившись,  он встал к закатному солнцу спиной и сделал три средних шага вперёд.  Остановился и опять лёг,  приложив на этот раз уже левое ухо к земле.
- Не,  не!  Ты токмо глянь,  Миха,  чё человек вытворяет!  - с восхищением ширнул в бок Симакова Митрич,  - Одно слово: спец-я-лист!
А незнакомец опять вскочил на ноги и замер,  полу прикрыв веки.  Казалось,  он вслушивается в окружающий мир.  Так прошло с минуту,  если не больше.  Вдруг он присел и похлопал ладонью по земле,  склонив голову на бок.  Всем показалось,  что он определяет,  какой получился звук!  Результат надо думать его не удовлетворил,  и он,  раздражённо покачав головой,  не вставая,  ”гусиным шагом” переместился немного вперёд и влево.  Тут он приложил к земле обе ладони с растопыренными пальцами и застыл,  словно истукан.  Внезапно по его лицу скользнуло некое подобие улыбки, и незнакомец удовлетворённо кивнул…  
Симаков следил за лозоходцем со смешанным чувством страха и надежды:  а ну как не отыщет водицу во дворе?  Что тогда?  Хотя,  нет,  не должно!  Вон как мужик вовсю старается,  у такого мастера неудачи быть не должно…
Незнакомец тем временем переместился на полшага левее и опять лёг на землю.  На этот раз он “слушал” долго и основательно.  За это время Симаков успел переглянуться с Митричем,  невозмутимо смолящим самокрутку и подмигнуть жене,  которая забыв про лук с укропом с открытым ртом во все глаза следила за диковинными  манипуляциями незнакомца.  
Её вид позабавил Михаила Степановича, и он улыбнулся,  чувствуя как все тревоги сегодняшнего непростого дня отходят на второй план.  Несмотря на испытанные треволнения,  в душе наконец-то поселилось тихое чувство радости и покоя.  Ещё бы,  дело, кажется, сдвинулось с мёртвой точки!  Сейчас этот странный человек укажет место и он сможет начать копать колодец уже с завтрашнего утра,  а то и с сегодняшнего вечера…  
Как Симаков загадал,  так оно и получилось!
Незнакомец поднялся с земли,  притопнул пару раз пыльным кирзовым сапогом и глухо произнёс:  ”Здесь копать! ” Для верности он воткнул возле ног щепку в землю,  положил рядом белый камушек и ещё раз топнув:  ”Здесь! ”,  быстрым шагом пошёл вон со двора.  Это было до того неожиданно,  что все растерялись.
- Ты куда? - вскричал Симаков, протягивая вслед сторублёвку,  - А  оплата?
Незнакомец резко обернулся,  сверкнул жёлтыми рысьими глазами и, схватив деньги, выскочил за калитку.
- А как же обед? — присоединилась к мужу Клавдия, - Проголодались, небось?
Незнакомец не ответил и не обернулся.  Может, не расслышал?  Дождевик мелькнул за придорожным кустарником и исчез.
- А бутылка водки?!  - вдруг вспомнил дед Митрич и, глянув на Симакова,  развёл руками,  - Ничего не понимаю!
- Как-то нехорошо получилось,  Миша,  не по-людски! Человек старался,  а мы…  - тяжело вздохнула Клавдия.
Симаков был с ней согласен,  поэтому подхватился и выбежал со двора,  что бы уговорить  лозохода вернуться и разделить с ними стол,  который жена собирала целый день.  Он метнулся в один конец улицы, потом в другой,  но человек в дождевике словно сквозь землю провалился.  
“Куда ж он делся?  Наваждение какое-то… - гадал Митхаил Степанович,  ни с чем возвращаясь, домой,  - А-а!  Не иначе как свернул к реке за Макарихиной хатой…”
Водка,  от которой отказался странный лозоходец и которая стала предметом беспокойства деда Митрича,  даром не пропала:  её распили за обедом,  который вполне мог претендовать на право называться поздним ужином. Сами хозяева выпили по стопочке,  всё остальное досталось на долю Митрича, по-свойски приглашённого хлебосольной Клавдией ко столу.
Да и то сказать,  как ещё обернулось бы дело,  не приведи дед этого молчаливого “спецъялиста. ”
Все странности лозоходца,  в том числе и его скорый уход,  чета Симаковых дружно списала на исключительную застенчивость и скромность последнего.  Ничего другого им просто и на ум не шло…
Митрич опрокидывал стопку за стопкой и, не смотря на то,  что плотно закусывал,  всё же быстро опьянел.
- Миха,  дружбан!  Вот и сбылась твоя мечта! - пьяненько помаргивая, лез он к  Симакову с объятиями, - Помнишь,  как ты мне планы свои насчёт колодца доверял?  Таперича всё!  Шалишь!  Таперича мы возьмёмся за дело… Будет у тебя во дворе своя водица,  не чета деревенской… Вот помяни моё слово…
Они сидели за столом под навесом летней кухни,  где прогорала белёная печурка.  Митрич то и дело вскакивал из-за стола,  подбегал к месту,  отмеченному лозоходцем,  ложился, как и тот, и прикладывался то одним, то другим ухом к земле.  Смотреть на него была одна умора.
- Тута она,  водица-то,  слышу:  журчит и плещется… И не глыбоко,  метра полтора-два мабуть… - с серьёзной миной вещал он хозяевам.
Клавдия хохотала над ним до упада.
- То водка в тебе журчит и плещется,  дед!  - весело фыркала она.
Симаков,  любуясь раскрасневшейся женой,  естественно держал её сторону,  поддакивал  каждый раз и согласно кивал.
Митрич разошёлся не на шутку.
- Эх,  вы,  молодёжь! - кричал он, распалившись, - Ни хрена в энтом деле не понимаете!  Миха, тащи лопату,  я вам счас докажу!  Фонтан отрою!
Не  желая слушать увещеваний хозяев,  он порывался начать копать немедленно.  Симакову стоило большого труда угомонить разбушевавшегося соседа.  Он отвёл Митрича домой,  уложил на диван и ушёл,  прикрыв за собой дверь.  Ему и раньше приходилось так делать,  поэтому он оставил деда со спокойной душой.
Вернувшись к себе,  он прямо от калитки прошёл в левый угол палисадника,  где в тени развесистого вяза,  перед кустами крыжовника и смородины,  что росли вдоль штакетника,  на небольшом свободном от травы пятачке из земли торчала щепка и белел камушек.
“Ну, надо же!  - удивился Симаков, - Сколько лет я мечтал поставить колодец,  его сруб мне,  отчего-то,  виделся именно на этом самом месте!  Вышло как по заказу:  где хотел,  там и получил!  Ай,  да лозоход! ”
Он вдруг вспомнил необычные глаза незнакомца и нахмурился. Такие глаза забыть было невозможно.  Жёлтые,  в крапинку,  с вертикальными челночками зрачков… Не человеческие глаза - звериные!  Впрочем,  он где-то читал, что в мире существует определённый процент людей с такими вот экзотическими гляделками.  
Явление это,  конечно,  довольно редкое,  но не исключительное!  Следовательно,  не стоит и беспокоится на сей счёт.  И вообще,  человек,  обладающий необыкновенными способностями,  вполне может обладать и незаурядной внешностью… В мире всё взаимосвязано.  О чём-то таком,  помнится,  в прошлом веке писал итальянский учёный Ломброзо…
Когда легли спать,  Симаков не удержался и рассказал жене о своих дневных похождениях,  утаив, правда,  стычку с охранниками.  Клавдия слушала внимательно,  не перебивала,  и только когда муж начинал описывать то одного покойника,  то  другого,  испуганно вздрагивала,  крестилась и шептала:  ”Упокой Господь его душеньку…”
- Даже не знаю,  что тебе и сказать-то,  Миша.  Натерпелся ты ноне,  горемычный,  несказанно!  - прошептала она в ответ,  - Одно радует,  всё это уже позади.  По всему,  было тебе испытание, и ты его выдержал,  раз под конец всё благополучно разрешилось,  так я считаю… И ещё:  ты вот упомянул про Лукерью Лыкову,  я и подумала,  не обратиться ли нам к ней?  Может она, чем поможет? А то ведь,  где мы только не были,  и везде одно и то ж!
- Конечно,  родная,  обратись.  Я не против…
Детей у Симаковых не было!
- Бог не дал!  - говорят в таких случаях в народе.
И куда они только не обращались,  в какие только поликлиники не ездили:  и в районную,  и в областную,  и даже однажды побывали в Москве,  в частном Центре гинекологии,  которым заправляла жена известного певца Александра Калинина.  Но,  как позже выяснилась,  эта дамочка была скорее теоретиком,  чем практиком,  к тому же великолепной пиарщицей.  
Заполучив второе высшее финансовое образование,  она больше времени отдавала обделыванию подозрительных сделок на финансовом рынке,  нежели лечению больных,  за что и нажила кучу врагов из числа облапошенных ею дельцов.  Просто чудо,  что её до сих пор миновала пуля киллера…
Все эти страсти о бизнес-леди Симаковым поведала в приёмном покое Центра одна из пациенток,  которую стараниями самой Калининой чуть не спровадили на тот свет…        
…Сколько денег было потрачено на всевозможные исследования,  сколько нервов и времени,  а всё впустую!  И повсюду светила гинекологии – заслуженные профессора и доктора медицинских наук с громкими именами только пожимали плечами и разводили руками:  ”Не можем понять… Анализы преотличные,  в норме… дето способны оба - факт неоспоримый… противопоказаний,  отклонений,  аномалий не обнаружено… Ит. д,  и т. п…
А беременности как не было,  так и нет!  В чём тут дело?
- В наш непредсказуемый век такое иногда случается… - отвечали профессора,  - Что вам сказать?   Ждите своего часа,  надейтесь…

Симаковы и ждали и надеялись все эти годы,  однако безуспешно.  И вот теперь в который раз вновь забрезжил слабенький лучик  надежды…


Часть  вторая.

      Не буди лихо,  пока оно тихо!  

ГЛАВА 8.   За дело!


Симаков не утерпел.  Как только забрезжил рассвет,  он встал,  умылся и даже не перекусив, взялся за дело.  Очертив вокруг щепки полутораметрового диаметра круг,  он аккуратно подрезал и снял дёрн.  Под ним открылся  слой земли,  густо перемешанный  с  золой и пеплом.  Это был след прокатившейся здесь самой кровавой в истории человечества войны.
Земля оказалась на удивлении рыхлой и податливой.  За полчаса он углубился на три штыка лопаты.  За это время было сделано немало интересных находок,  которые он не выбрасывал,  а очистив от земли,  складывал на кусок брезента.  
Все найденные предметы имели самое непосредственное касательство к войне.  К тому времени,  как он закончил копать,  на брезенте покоилось с десяток мелких кусочков ржавого металла с острыми рваными краями - некогда смертоносные осколки от снарядов и бомб.  Рядом с ними лежали пять-шесть удлинённых конических пуль из жёлтой латуни от  “мосинских”