рододендрона, и аккуратные газончики радовали глаз своей пестротой. В то время как в моей стране природа едва-едва успела обзавестись молодыми нежными листочками, здесь, похоже, мягкий, умеренный климат позволял поддерживать сад цветущим круглый год.
Было бы желание.
- У меня в гостях, - пояснил Глен, жестом приглашая войти в дом, дверь которого для нас услужливо придерживал Берт.
Обстановка дома была весьма сдержанной, спокойной (впрочем, как и его хозяин), основательно продуманной, выверенной временем и располагающей к неторопливому течению жизни. Никакого стекла с хромом - только старинные вещи и простор для передвижения.
- Берт проводит тебя в твою комнату, - Глен галантно помог снять мне куртку, а затем разделся сам. – Скоро рассвет, и я всегда встречаю его на заднем дворике. Ты можешь присоединиться ко мне, если будет желание. Тогда Берт организует тебе нечто вроде раннего завтрака.
- Спасибо, не откажусь. Я бы с удовольствием выпила чаю с лимоном.
- Прекрасно. Встретимся тогда… - он посмотрел на часы, - скажем, минут через двадцать. Тебе этого будет достаточно, чтобы переодеться?
- Вполне.
И я начала подниматься вслед за молчуном Бертом на второй этаж, где подготовленная комната встретила меня светленькими обоями в мелкий цветочек, тяжёлыми портьерами и внушительной резной кроватью под складками балдахина. Она была застлана атласным покрывалом и манила к себе толстой пуховой периной и ворохом подушечек разной величины. Но я подавила в себе желание прилечь и ограничилась лишь широким зевком, которым мой организм сигнализировал об усталости, вызванной гаммой новых впечатлений и ночным перелётом.
Поставив сумку на прикроватную скамеечку, слуга Глена так же бесшумно растворился, как и передвигался, а я, вытащив из её недр джинсы со свитером, отправилась в ванную комнату, которая соединялась с моими покоями белой дверью.
Когда же я позже спустилась вниз и разыскала выход на задний двор, Глен уже сидел там в плетёном кресле со скрещенными на груди руками и устремлённым к горизонту взглядом. Над верхушками деревьев и крышами домов уже появилась первые предвестники приближающегося рассвета...
- Любуешься? – спросила я, опускаясь в такое же кресло по другую сторону круглого столика, покрытого белоснежной скатертью. На ней стоял очаровательный букетик мелких цветов в тонкой высокой вазочке.
- Да. Если есть возможность, то стараюсь не пропускать таких моментов, - он расцепил руки, подобрался и небрежно закинул ногу на ногу.
Я невольно залюбовалась его точёным профилем.
Стоило только мне расположиться, как за спиной тут же, как приведение, материализовался Берт с подносом в руках. Выставив передо мной чайный сервиз на одну персону и услужливо налив янтарный напиток в чашку, он испарился, оставляя нас с Гленом наедине.
Я потянулась за свежей выпечкой.
И когда это они только успели за ней сгонять?
- Странный он какой-то, - оборонила я, кидая кусочки сахара и тончайший ломтик лимона в чай. - Он, что, немой?
- Ты о Берте? – очнулся Глен, и я кивнула головой. – Нет. Просто за годы службы мне он почти утратил желание разговаривать. Нам не нужны слова. Мы общаемся с ним ментально.
- Как это? – застыла с булочкой в руках я, так и не донеся ароматную сдобу до рта.
- Благодаря установленной связи между нами. Он чувствует меня, поэтому может предугадывать желания. А я чувствую его.
- Это внушение?
- Это акцессия2 /присоединение, принадлежность одной вещи к другой/.
- Добровольное рабство?
Глен скривился, как от уксуса.
- Берт мне не раб! Он сам выбрал служение. Дело в том, что его отец был когда-то моим близким другом, и когда я стал тем, кем стал, остался верен узам мужской дружбы и посвятил свою жизнь мне. И это было его собственное решение. Я никого не принуждал. А Берт просто вырос рядом и, когда пришло время, пошёл по стопам отца. Слуги для нас - это не просто камердинеры. Это наши спина, глаза и уши в дневное время.
- Погоди, - вспомнила я уроки по арифметике. – Ты говорил, что тебе около трёхсот лет, за это время в услужении у тебя было только двое, так что по идее Берту сейчас должно быть не меньше… Ну, по крайней мере, лет сто - сто двадцать.
- Сто пятьдесят восемь, - кивнул головой Глен. – Его отец прожил сто семьдесят четыре года.
- Ну ничего себе! Но как???
- Та связь, что устанавливается между вампиром и его слугой продлевает человеческий срок жизни.
- И что это за связь?
- Прости, не хочу показаться грубым, - нахмурил брови он, - но я не собираюсь посвящать тебя в тонкости подобных отношений. Впрочем, как и знакомить с нюансами мира вампиров тоже, - добавил он, подумав. – Чем меньше знаешь о нём…
- Тем крепче сплю.
«Не твоего ума дела», – перевела я.
- Да.
- А у Берта есть дети?
- Нет.
- Что же ты будешь делать, когда и его не станет?
- Не знаю, - взгляд Глена устремился к золотисто-красному зареву над кронами деревьев, и я замолкла. Не хотела, чтобы он пожалел о том, что позвал меня встречать рассвет вместе с собой. Тем более я знала, как много это для него значит.
Так мы и сидели в полной тишине - он в неподвижности, я, периодически прикладываясь к чашке с чаем - пока первые лучи солнца веером не ударили в барашки облаков над нашими головами. Тогда гостеприимный хозяин откланялся и нехотя ушёл под защиту толстых каменных стен дома, и я решила, что тоже было бы неплохо вздремнуть, поскольку богатая новыми впечатлениями ночь сказывалась туманом в мозгу и усталостью в ватных мышцах.
***
Проснулась я где-то уже после полудня в полумраке своей комнаты и с удивлением увидела, что пока спала, кто-то услужливо задвинул шторы на окнах, чтобы солнечный свет не мешал моему путешествию по стране грёз.
Чувствовала я себя прекрасно, было невероятно приятно валяться на пушистом облаке перины и знать, что никто не придёт и не начнёт отчитывать тебя за праздное времяпрепровождение. И первым, что я сделала, когда всё-таки поднялась с постели – это впустила радость ясного дня в комнату. Выглянув в окно, я во всей красе увидела внизу тот самый очаровательный садик, в котором мы с Гленом не далее чем сегодня утром так романтично встречали рассвет.
И хотя накануне я перекусила чаем с булочками, мой желудок, настроенный на другой часовой пояс напомнил о себе вежливым ворчанием. Поэтому я поспешила вниз с тем, чтобы наведаться на кухню и провести там ревизию холодильника, хозяином которого являлся вампир.
Но никаких бутылочек с кровью я там к своему разочарованию не увидела, зато холодильник под завязку был набит всякими яркими коробочками, стаканчиками, вакуумными упаковками и пакетиками, которые сплошь были испещрены иностранными надписями. Языка я толком не знала, Берта нигде видно не было, и я рассудила, что он не обидится, если я немного тут похозяйничаю без него.
Из хорошо знакомых мне продуктов я приготовила себе на завтрак-тире-обед обычный омлет с беконом и сыром, а затем заела всю эту изысканность парой стаканчиков йогурта да запила стаканом обычной воды из пластиковой бутылки. Кофе хотелось, даже очень, но я постеснялась лазить по шкафчикам в поисках молотых зёрен и турки. Хотя сковороду позаимствовать у хозяев всё же пришлось. Но для этого мне не нужно было переворачивать здесь всё вверх дном, потому что она висела на видном месте над центральным разделочным столом в компании кастрюль и поварёшек.
После плотного завтрака мной было принято решение прогуляться по дому и посмотреть, как живут и чем дышат современные вампиры. Но ничего сверхъестественного я не приметила. Чистота, тишина, ковры, полки, плотно заставленные книгами, да множество закрытых дверей, доступность которых я проверять не решалась. Боялась случайно нарваться за одной из них либо на хмурую физиономию Берта, либо на мертвецки спящего Глена.
В общем, дом как дом, разве что только несколько смущало отсутствие ящика с голубым экраном или же плазменной панели – того, без чего сейчас не обходится ни один человек в мире. А вот фотографии присутствовали! Не семейные, конечно (да, и откуда им было взяться при подобном образе жизни), но несколько изображений Глена в металлических рамках всё же стояло на видных местах.
Ах, да! Ещё зеркала! Нет-нет, они, как и полагается, присутствовали практически в каждой комнате, только вот были не совсем такими, к каким я привыкла. Немного тусклые, словно подёрнутые налётом времени или же, возможно, из некачественного материала, они достаточно точно отражали моё лицо, но делали это как-то безжизненно и невыразительно.
В общем, через двадцать минут бесцельного блуждания по вымершему дому, я уже начала маяться от безделья - развлечься здесь было нечем - поэтому, прилипнув носом к окну, я принялась наблюдать за неспешным течением жизни на улице.
Но и это занятие мне вскоре наскучило.
Чем же скоротать время до сумерек, когда проснётся хозяин? Может, прогуляться по городу?
Но стоило только мне схватиться за ручку входной двери, как рядом со мной материализовалась фигура Берта, в полном молчании качающего головой.
Чёрт, я даже вздрогнула от неожиданности! Так и инфаркт схлопотать недолго!
Значит, Берт всё это время находился в доме? Только вот, наверное, прятался где-то, или же бродил, как приведение. Это в какой-то мере, конечно, обнадёживало, только с того момента как мне запретили выходить на улицу, я в некоторой степени чувствовала себя здесь пленницей.
- Ну, а в садик-то мне можно? – спросила я седовласое каменное изваяние, не надеясь особо на понимание, но получила согласный кивок в ответ.
Хоть на этом спасибо!
Не снимая куртки, я прошла в гостиную, схватила первую попавшуюся под руку книгу со знакомыми буквами и вышла на задний двор, где усевшись в плетёное кресло, приготовилась к длинному, нудному часу или двум. Как получится. А буквально через минуту появился Берт и принёс мне тёплый плед.
Интересно, чья это была инициатива: его или хозяина?
Выразительным взглядом на стол этот вышколенный цербер испросил меня, не желаю ли я чего откушать, и я, вспомнив об ароматном чёрном напитке, попросила у него кофе.
Книга оказалась сборником рассказов одного нашего классика, и я сама не заметила, как углубилась в чтение. Душещипательные истории о животных проходили перед моими глазами одна за другой, пока мягкие сумерки не загнали меня в дом, где я, забравшись на диван с ногами, продолжила вникать в нюансы мира фауны.
От чтения меня оторвал мелодичный звонок в дверь, и я, гонимая нестерпимым любопытством, высунула свой нос в коридор, чтобы посмотреть, кто там пришёл.
Какого же было моё удивление, когда Берт впустил внутрь симпатичную брюнеточку и сразу же повёл её в ту часть дома, где находился вход в подвал (дверь которого я исследовала чуть ли не в первую очередь). Она пробыла там минут двадцать, наверное, после чего по-ранцузки, не прощаясь, выскользнула обратно. И только щелчок входной двери возвестил о том, что дама ушла.
А почти сразу вслед за ней наверх поднялся и сам хозяин.
- Добрый вечер, - поприветствовал меня с улыбкой Глен, входя в гостиную.
Я же просто кивнула ему головой.
Выглядел он посвежевшим, отдохнувшим, обновлённым, весь его облик источал бодрое, но сдерживаемое обаяние. Прямо исходил добродушием, что
