Посох Велха

на торпеды второй мировой войны - только толще раза в три и, во-вторых, они были не медные, а …деревянные.
Это действительно оказались дубовые брёвна! Но не обычные, а обработанные: кто-то тщательно стесал кору, сгладил бока и за круглил торцы, придав им форму торпед, как уже говорилось, или гаванских сигар.
"С драной овцы, хоть шерсти клок! - обозлился Бобров и сделал Ляльке знак, что бы та помогла выковырнуть огромный комель из донного грунта, - Дуб много лет пролежал под водой, стал морёный, теперь его можно выгодно продать...  Или отдать на лесопилку, что бы распустили на паркет для нового коттеджа..."
Они приложили немало усилий, прежде чем две толстые и тяжёлые "сигары" оказались на прибрежном мелководье, показывая из воды свои потемневшие закруглённые носы. Дальше Бобров подключил к работе джип. С его помощью он подцепил тросом и выволок на берег поближе к лагерю и палатке сначала один, а затем и другой ствол.
Глубокое разочарование не располагало к общению. Во всяком случае не теперь. Бобров молча окунулся в воду, смывая пот и грязь, затем стал обтираться полотенцем возле затухающего костра. Лялька тем временем сняла акваланг и, по-прежнему оставаясь в купальнике, заинтересованно присела возле "сигар",  гладкие бока которых стремительно светлели, обсыхая на закатном солнышке и лёгком ветерке с воды.
- Ой, Севочка, посмотри - тут сбоку какая-то щёлочка имеется! - позвала она, не отрывая глаз от брёвен, - И с другой стороны тоже...
Бобров нехотя подошёл к ней и опустился рядом на корточки.
- Где? - он мог бы и не спрашивать. Тёмная от влаги продольная полоска тянулась через торцы с одного бока комеля на другой, указывая бестолковым и прочим недоумкам место стыка двух его половин - верхней и нижней. Такая же картина наблюдалась и на втором бревне, оказавшемся немного короче первого.
Бобров присвистнул. Ого! А брёвнышки-то не простые! Он полагал, что они сплошные.  Но, похоже, что внутри комли полые. Что сие есть такое? Своеобразные дубовые сейфы с сокровищами? Или древние гробы?
- На гробы похожи... - прошептала Лялька и заметно побледнела. Даже смуглый загар не смог скрыть её посеревших щёк.
"Мысли мои она читает, что ли?" - подумал Бобров и хмыкнув, возразил вслух:
- Скажешь тоже...  Где ты видела такие гробы? Да ещё в воде? В земле - куда ни шло...
- Не видела, но что-то такое читала... Это старинные гробы... Наши предки своих мёртвых и сжигали, и земле предавали... Возможно, и в воду опускали... - стояла на своём Лялька.
- Кто знает, как оно было раньше! - пробурчал Бобров, отправляясь к машине за инструментом, - Есть только один способ проверить, гробы это, или что-то другое...
- Какой?
- Вскрыть и посмотреть, что там внутри!
- Не... не надо... - жалобно простонала Лялька, - Темнеет уже, пора домой собираться.
- Успеем! Это быстро... Вдруг внутри сокровища?
- Бобров, ты достал уже со своими сокровищами! Дурак мечтами богатеет, знаешь? Ладно, ковыряйся, а я пойду вещи собирать...
Она ушла в палатку. А Севка принялся расширять стык при помощи молотка и стамески, которую использовал как клин и рычаг одновременно, начав работу с торца. Некоторое время крышка не поддавалась. Он нажал сильнее.  И она вдруг, мягко чмокнув  с одного конца, слегка пошла вверх. Образовалась трещина в пол-пальца толщиной.
Бобров переместился на другой торец и повторил процедуру. Крышка медленно, но уверенно поползла вверх. Он усилил нажим на стамеску, трещина росла миллиметр за миллиметром, в просветы стали видны многочисленные толстые и высокие шипы, на которых крышка так прочно сидела. Ещё одно небольшое усилие, и она с них соскочит...
Внезапно из всех щелей хлынула густая и тягучая жидкость угольно-багрового цвета. Она медленно сочилась наружу, одновременно похожая и на нефть, и на еловую смолу. Жидкость распространяла такой резкий, противно едкий запах гнили и разложения, что Бобров, не выдержал.  Бросив инструмент, кладоискатель вскочил на ноги.  Отвернувшись от домовины,  он несколько раз глубоко вздохнул, вентилируя лёгкие, которые обожгло смрадом,  словно огнём.
Предприниматель уже не сомневался, что из озера он достал действительно гробы, в которых лежат, не иначе, как древние покойники...
Какой пассаж!
Вот чем обернулась золотая мечта детства - гробами! А сокровища в пушках - натуральными мертвецами!
- Вот гадство! - разозлился он, и ладонью смахнув с ресниц выступившие слёзы, бегом бросился к палатке, - Лялька! Где у нас вода?
- Я бутыль уже в багажник убрала! А что?
Он, не ответив, повернул к машине, спеша поскорее ополоснуть пылающее лицо, промыть щиплющие глаза и прополоскать першившее горло. На всё про всё у него ушло минут пять. Когда он вернулся к гробам  с твёрдым намерением несмотря ни на что до конца открыть их крышки и пошукать внутри на предмет обнаружения золотых распятий, иконок, перстенёчков, ожерелий или каких-нибудь там прочих монист, то замер на месте, как громом поражённый.
И было от чего остолбенеть: перевёрнутая крышка валялась рядом с гробом. А в нём самом, погружённая на три четверти в пахучую пузырящуюся жижу, лежала... покойница - нетронутая тленом совершенно обнажённая деваха ангельской внешности с бесподобной фигуркой!
Выглядела она как живая, будто не умерла, а заснула. Куда там до неё красотке Ляльке! И возрастом покойница помоложе неё будет. Лет на семнадцать смотрится. Или чуть постарше...
Преодолев тошноту, он зажал пальцами нос и, осторожно ступая, приблизился к открытому гробу. Присел рядом и склонился над покойницей. Нескромный взгляд скользнул по её полноватым бёдрам, античной груди, бледному лицу и спутанным в смоле золотистым локонам. Потом вернулся к двум аппетитным полушариям классической формы, между которыми лежал продетый в цепочку овальный медальон размером со сплющенную сливу. Вещица, сразу было видно - старинной работы, вместе с цепочкой отливала яичной желтизной.
"Золото! - обрадовался Бобров, и потянулся к медальону - Антик! Наверное, стоит немалых денег! Неплохо бы потом и пальчики осмотреть. Вдруг надыбаю колечко или перстенёчек из золота или серебра? А потом лодыжки. Говорят, древние модницы на них золотые цепочки таскали... Это было бы кстати! Мне хотя бы те бабки вернуть, что вбухал в этот проект. Одни акваланги со снаряжением чего стоят..."
Удивиться и поразмыслить, отчего покойница так хорошо сохранилась, ему и в голову не пришло - жажда наживы затмила разум...
Он цепко зажал медальон в кулак: оборвать цепочку рывком, или всё же попытаться снять через голову? Пальцы, коснувшиеся кожи покойницы, неожиданно ощутили не ледяной холод, а живое тепло.  Бобров не успел осознать сей факт, как мёртвая... распахнула глаза!
В следующее мгновение его пронзил парализующий взгляд её пылающих адским пламенем глаз. Бобров испугался, хотел убежать и ...не смог - руки-ноги отказывались повиноваться! Собрался крикнуть - язык прилип к нёбу!
Ешё больший ужас охватил его, когда он увидел, что мёртвая деваха резко села в домовине, разбрызгивая вокруг ошмётки консервирующей гадости, выбросила вперёд тонкую правую руку с длинными скрюченными пальцами, и с силой вцепилась в его кудри на затылке.
Он замычал от боли, попробовал вырваться, но покойница с нечеловеческой силой подтянула его к себе, запрокинула голову и с жадностью вонзила в открывшееся горло ослепительные острые зубы. Бобров,  преодолев немоту, страшно закричал...
Лялька скинула купальник, чтобы по последней моде натянуть на голое тело джинсы и футболку, но замешкалась. В таком положении и застал её крик Боброва.  Помимо боли и отчаяния, она услышала в нём и предсмертные хрипы.
Не помня себя, она нагишом выскочила из палатки и метнулась к "сигарам":  ей почему-то представилось, что одна из них скатилась с уклона и придавила Севке ногу. Однако действительность превзошла все её страхи!
У бедной Ляльки потемнело в глазах и земля ушла из-под ног, когда она увидела открытую домовину и сидящую в ней, как в корыте с грязью, голую девицу, которая с яростью бультерьера терзала горло её Севки, опрокинутого на спину рядом с гробом.
У Милюковой не оставалось никаких со мнений в том, что её жених был уже мёртв, его раскинутые в стороны руки и ноги продолжали дёргаться в агонии. Совсем не киношная вурдалачка вдруг оторвалась от своего пиршества и, злобно зыркнув на девушку, помешавшую ей насыщаться, утробно рыгнула. Облизнув пару раз окровавленные губы длинным языком, она разразилась демоническим смехом. Свет окончательно померк у Ляльки в глазах и она бухнулась в обморок.
Увидев это, юная вурдалачка встала на ноги,  вышла из гроба, и настороженно осмотрелась: лес с озером были ей знакомы. О назначении палатки она догадалась сразу -  шатёр.  А вот  джип вызвал у неё лёгкий приступ страха, смешанного с интересом - таких уродливых карет ей прежде  видеть не доводилось...
На улице стояло лето. День на исходе. Заметно свечерело, но ещё довольно тепло. Место глухое, вокруг безлюдно, только на другом берегу ещё  видны редкие движущиеся точки - миряне. Но они далеко, и потому помешать ей не смогут...
Вурдалачка подобрала лежащий у ног канат, надкусила и резким рывком оторвала  нужный кусок.  Настороженно приблизившсь с ним к лежащей без сознания Милюковой, она проворно и со знанием дела спеленала ту по рукам и ногам. После чего, подхватив под мышки, затащила в палатку, подальше от посторонних любопытных глаз. И на всякий случай заткнула рот подвернувшейся под руку тряпкой.
Здесь ожившая покойница наткнулась на приготовленные Лялькой джинсы и футболку. Сообразив, что эта одежда будет ей впору, она захватила  их с собой.  Не смущаясь наготы, направилась к воде, где на берегу белел оставленный Бобровым пляжный полотенец с вышитой русалкой.
Зайдя в озеро по пояс, она первым делом занялась головой.   Тщательно вымыла и ополоснула длинные волосы. Смывая с себя корку успевшей высохнуть жижи-консерванта, повеселевшая вурдалачка то ли напевала, то ли наговаривала негромко загадочные мантры-заклинания: - ...внесла во врата богата... да изведут воды годы... омывши мя, и паче снега убелюся...
Окунувшись в озеро с головой, она проплыла "сажёнками" метров десять, вернулась, побегала туда-сюда, покуда капли на иссиня белом теле не пообсохли. Затем насухо, до покраснения, растёрлась бобровским полотенцем и облачилась в джинсы и футболку. Одежда показалась непривычной и тесной, носить цветастый сарафан было не в пример удобнее...
"Истинно орек муженёк Савватей в прошлой жизни, - подумала она, неумело, рывками затягивая молнию на джинсах, - А я, глупая сорока, смеялась над ним. Не верила, что когда проснёмся, все бабы поголовно будут носить мужицкие порты, а мужики рядиться под баб... Он это сам видел, когда Хозяин брал его с собой в Грядущие Годы. Смешно, но так оно ноне и вышло..."
Внезапно вурдалачка опечалилась, её стали терзать женские сомнения, мысли приняли иное направление.
"Елико аще глаголет, ако аще помышлеша Саввушка, узреша ея, свою жинку, в оной срамотной одёже? Ну как разлюбит? Тута, чуется, девок красных вона - тьма тьмущая! Плоть их открытая, доступная, со страстями и похотями от брака законнага, освященнага пятится... На кого хошь муженёк