замысловатой лепниной.
От подъёмного моста, который тоже можно было назвать шедевром архитектуры неизвестных мастеров, начиналась довольно прилично сохранившаяся дорога, вымощенная чередующимися бело-розовыми плитами. От одной из них неугомонный Ибн-Сина не преминул тут же отколупнуть кусочек.
Благодаря такому непривычному покрытию, дорога была хорошо видна среди зелени полей и лесов на значительном расстоянии. Она спускалась с возвышенности, на которой стояла крепость, в долину. Петляла по полям, изъеденным оврагами, пересекала ручьи и речушки, пряталась в зарослях и лесах, что бы вновь вынырнуть среди холмов, и, в конце концов, упиралась в подножье голубеющих в дрожащем мареве гор.
Экспедиция выехала на дорогу и остановилась. Синдбад объявил последний короткий привал, во время которого возницы ещё раз осмотрели упряжь, лошадей и поклажу. Где-то что-то подтянули, поправили, закрепили. Матросы и телохранители на колесницах проверили и приготовили оружие.
Потом перестроили построение повозок. Первой пустили лёгкую реду, за ней два тяжелых карруса, и в хвосте пристроили три карпентума. Сопровождать караван должны были боевые колесницы, по две с каждой стороны. Ещё одна - впереди, как разведка, и последняя - в арьергарде. Всадников, из числа матросов, тоже сократили наполовину. Вместе с Синдбадом, Ибн-Синой и Намубой, который мог скакать хоть во главе, вместе с друзьями, хоть в авангарде, или вообще на время перейти на любую из колесниц, их осталось только восемь. Освободившихся лошадей определили как подменных, пустив в поводу за последней арбой.
Людей рассредоточили следующим образом: по одному слуге-возничему на каждую подводу. Причём двоим из них, которые управляли каррусами, в напарники дали ещё по одному повару. Восемь матросов попарно посадили на четыре колесницы бокового охранения. Два телохранителя заняли колесницу разведки и столько же – колесницу, прикрытвающую тыл каравана. Остальные слуги с матросами - отправились верхом. Всех людей вооружили до зубов, с наказом быть бдительными в пути, и о каждом происшествии немедленно докладывать капитану, учёному или Намубе.
Пока отдыхали, Синдбад с Ибн-Синой в подзорную трубу изучили предстоящий маршрут.
- Дорога просматривается, как на ладони, Синдбад, - сказал учёный, - никаких преград и в помине не видать. А ты боялся, что заплутаем. Возможно, карта принцессы Дороты нам вовсе не потребуется… Предстоящее путешествие мне представляется сплошным курортом. Дорога в прекрасном состоянии, мы поедем не спеша, любуясь местными красотами природы и мирно беседуя на философские темы…
Ибн-Сина сладко причмокнул в предвкушении от ожидаемого удовольствия.
- Всё так и будет! - согласился Синдбад, - Но меня беспокоит судьба принцессы Дороты! Обманутая и ограбленная царедворцем, возможно, в эту минуту бедняжка всеми брошена на произвол судьбы. Что с ней? Где теперь она?
- Не будь наивняком, Синдбад! Ограбленная и обманутая Мустафой - это да! Тут я согласен! Но её свита никогда не бросит свою принцессу! Это исключено. Не такой у девчонки характер, чтобы не удержать своих слуг и солдат при первой опасности.
- Откуда ты знаешь про её характер?
- Тут и знать нечего. Она, как и мы, ещё та авантюристка, зуб даю. Иначе вряд ли бы решилась на столь отчаянное предприятие, верно? Принцесса со своей экспедицией сейчас где-то там, впереди! У подножья гор. Карты у них нет, поэтому они заняты поиском входа в то самое ущелье, которое ведёт к аэродрому атлантов. Они обязательно найдут его, никуда оно от них не денется. Но ещё задолго до того, мы сами настигнем Дороту! И, чует моё храброе сердце, хлебнём от неё немало горя…
- С чего ты взял?
- Баба в экспедиции, это как баба на корабле…
- Нет, ты и впрямь суеверен до безобразия! Мне за тебя стыдно порой!
- Это не суеверие, друг, это предчувствие!
- Оно тебя обманет, как всегда.
- Я буду только рад.
- И я… Что ж, пора трогаться в путь!
По знаку Синдбада, возчики щёлкнули хлыстами. Подводы, одна за другой, весело покатили по розово белым клеткам необычной дороги…
Часть вторая.
От развалин до гор…
