Песня безумная роз

угодник оставил по мальцу… Что теперь с ними будет?!
      -         Ну да, лучше обманывать друг друга, томясь в молчаливой ненависти, как мы, например…
      Вит взглянул на меня с нескрываемым удивлением.
      -         Почему же вы не разбежались до сих пор, коли всё так скверно?
      Действительно – почему?
      Знала ли я ответ на этот вопрос, да и хотела ли знать?!.. Быть может, правда заключалась в том, что так нам было удобней: мы привыкли к определённому укладу и ничего не желали менять. Все мы – в большей или меньшей степени – консерваторы, нас пугают перемены и связанные с ними трудности…
      Мне не хотелось признаваться в этом.
      Я поступила гораздо проще – перешла в наступление.
      -         А ты-то сам! Почему столько лет медлил с разводом, ожидая, когда вырастут дети?!
      -         И что же, по-твоему, было делать – самоустраниться, препоручив их воспитание постороннему «дяде»?!
      -         Вот-вот, знакомый мотив! Все вы, мужики – собственники! Вам ненавистна сама мысль, что вашей «собственностью» может завладеть кто-то другой!
      -         Ты вообще-то соображаешь, что говоришь?!!! – не на шутку рассердился Вит.
      Мне вдруг стало не по себе. Я попыталась объяснить, что вовсе не хотела вменять ему в вину мелкособственнических инстинктов, ибо к нему это не имело ровным счётом никакого отношения; я лишь стремилась доказать, что незачем так огульно обвинять сына в безответственности. В конце концов, каждый имеет право на поступок, правильный он или нет с нашей точки зрения. Но очевидно одно: это действительно поступок, совершить который не так-то просто. И если он всё же решился на столь трудный шаг, то может, не стоит упрекать его, может, так и следует поступать, дабы не мучить ни себя, ни других…
      -         Пожалуй, ты в чём-то права, - задумчиво сказал Вит, великодушно отпуская мне грехи, - и я бы даже согласился с тобой, если бы речь шла об одной-единственной ошибке… Но когда ошибка эта выходит в тираж, то приобретает привкус безответственности и легкомыслия…
      -         Бога ради, перестань занудствовать! – в сердцах прервала его я. – Если бы все рассуждали как ты, мир давно бы погряз в трясине тотальной ненависти!
      -         Что ж тебе-то мешает избавиться от последней?! – с усмешкой парировал Вит. – Ведь, коли я верно уловил суть твоей тирады, сие принесло бы бесспорное облегчение всему вашему семейству.



              см. мой личный сайт http://www.estellamoon.perm.ru/ (там текст более читабельный - как на предыдущей странице /см. на предыд. стр. ссылку по клику/ )+ море иллюстраций...


      -         Quod erat demonstrandum![3], - съязвила я, воздев к небу указующий перст. – «Magister dixit »[4].
      -         Что ты хочешь этим сказать?! – опешил Вит.
      -         А то, что тебе виднее: у тебя же колоссальный опыт по части самопожертвования… и поучаешь ты с большим знанием дела – ex professo[5], так сказать…
      По-видимому, мой выпад привёл Вита в замешательство: какое-то время он пребывал в задумчивости, нервно теребя мочку уха.
      -         Я никогда не испытывал ненависти к жене, – наконец заметил он, – ad vocem[6], коли уж тебе угодно перейти на латынь. Безусловно, я не любил её так, как люблю тебя, но и ненависти между нами не было. Мне даже казалось, что мы понимали друг друга и… уважали…
      -         И всё же ты ушёл…
      -         Отнюдь. Мы оба так решили. И расстались мы, как друзья… Да и теперь врагами не стали… А вот ты так мне и не ответила: что тебя-то удерживает от развода?!..
      -         Ну а ты – сам-то ты – ты веришь в свою красивую сказочку про хэппи-энд?!
      -         Как ловко ты умеешь уходить от неугодных тебе тем, заодно перевернув всё с ног на голову!
      -         Кто бы говорил! Ты делаешь это не хуже меня…
      На этом спор наш прекратился. Не сговариваясь, мы стали избегать щекотливой темы, но однажды Вит всё же вернулся к ней – в надежде, что его настойчивость поможет мне определиться с нашей дальнейшей судьбой. Случилось это на исходе зимы, когда с первыми лучами весеннего солнца он наконец-то отважился освободить меня из-под «стражи». Он был категорически против моего возвращения к мужу. Я же не могла так сразу решиться на столь непростой шаг, ведь тогда я лишилась бы сына: мой «благоверный» ни за что не отдал бы его мне. Оперируя этим аргументом, да ещё тем фактом, что наш брак давным-давно существовал лишь «де-юре» – мы просто вместе «томились» под одной крышей – я попыталась убедить Вита, что спешка в таких делах неуместна, и что нужно немного подождать. А пока мне надлежало вернуться домой и сделать вид, что ничего не изменилось.
      -         Со временем всё утрясётся само собой… – уверяла его я.
      -         Само собой никогда и ничего не утрясается, когда ты уразумеешь это?!
      Но я продолжала «стоять» на своём.
      -         Ты просто не любишь меня, поэтому и не хочешь спешить… – с горечью в голосе молвил Вит.
      Я собралась было отшутиться, что, безусловно, он не «снился мне с детства», и должно пройти какое-то время, прежде чем я «проникнусь» к нему теми же чувствами, коими «пылает» ко мне он… Но, поразмыслив, пришла к выводу, что это может обидеть его: несмотря на людские страдания, с которыми – в силу своей профессии – он ежедневно сталкивался, они не ожесточили его душу, не превратили в бессердечную хирургическую машину: Вит был очень раним. Поэтому, спрятавшись за маской серьёзности, я метнула в него тривиальной «истиной», лицемерная «изнанка» которой могла ускользнуть разве что от него…
      -         Как же мне не любить тебя – ты вытащил меня с того света…
      -         Это благодарность, не любовь, – возразил он, приняв мои слова за чистую монету.
      -         Почему ты всегда стремишься доводить всё до логического конца, не желая замечать полутонов, – даже если это касается чувств?!
      -         Наверно, привычка… – горько усмехнулся Вит.
      -         Привычка… Очень уж скверная у тебя привычка, мистер Торопыжка!
      -         Может, и скверная, однако не сквернее твоего конформизма…
      Ну вот, опять… Как ни старалась я сгладить «острые углы», настроение Вита было безнадёжно испорчено, и я знала лишь один способ улучшить его. Мне очень не хотелось кривить душой, но иного выхода я не видела.
      -         И ничего-то ты не понял… – пробормотала я, отрешенно глядя «сквозь него» и отчаянно пытаясь убедить себя, что это ложь во спасение. – Конечно же я люблю тебя… Хотя спешить всё же и не стоит…
      Вит посмотрел на меня так, словно просвечивал рентгеновскими лучами, но я стоически выдержала его взгляд. Мне показалось – он поверил. Во всяком случае, глаза его блеснули каким-то новым светом. Я облегчённо вздохнула: что ж, если и быть лгуньей, то хоть для благого дела, - это было единственным моим оправданием. И утешением…

      Вит был просто волшебник! Не сумев уговорить меня переехать к нему, он сам перебрался поближе – в дом по соседству. Квартира мне понравилась, да и обставил он её неплохо. Конечно, многого не хватало, но я не сомневалась, что со временем всё образуется.
      -         Ты мог бы поручить отделку мне, ведь дизайн – мой пунктик. Да и кой-какой опыт у меня имеется: не так давно я полностью перестроила, отремонтировала и меблировала свои апартаменты, причём была и дизайнером, и прорабом, и грузчиком… и даже шофёром – разве что обои не клеила. Говорят, получилось неплохо… – похвасталась я, но вместо ожидаемого восторга, прочла в глазах Вита осуждение. Он полагал, что хозяйственные заботы, равно как и финансовые, – не женское дело.
      -         Оно и видно… - с упрёком заметил он. – Мадам была вездесуща и – как результат – едва не распрощалась с жизнью!
      -         Причём здесь ремонт? Мы уже год, как въехали.
      -         Неважно, год или два. Тебе не следовало поднимать тяжести: нашла, чем гордиться! Что же в это время делал твой супруг?
      В его устах слово «супруг» прозвучало как ругательство. И хотя у меня не было ни малейшего желания обсуждать свои семейные неурядицы, я прекрасно понимала, что Вит всё равно не успокоится: уж если он хочет что-то знать, то непременно добьётся своего, – это лишь вопрос времени.
      -         Киска прыгала по крышам… – криво усмехнулась я.
      Вит понял меня с полуслова. Понял он также и то, что этот разговор неприятен мне. Он больше ни о чём не спрашивал, но как-то сразу помрачнел и замкнулся в себе. Сначала меня удивила его реакция. Но внезапно до меня дошло: он просто ревнует, наивно полагая, что тема эта больно ранит меня, а значит, я солгала, сказав, что моя «вторая половина» никогда не интересовала меня. Поэтому я решила сразу же расставить все точки над «i»:
      -         Да, мне неприятно говорить об этом, но лишь только потому, что мне осточертели зарвавшиеся подружки моего «благоверного», которые буквально не дают мне прохода. Уж, право, не знаю, что им нужно от меня… Поверь, у тебя нет причин для беспокойства!
      Но Вит смотрел на меня с недоверием, хотя и не решался заявить об этом прямо. Желая окончательно развеять его сомнения, я добавила:
      -         Давай раз и навсегда закроем эту тему – она и выеденного яйца не стоит! Ты даже представить себе не можешь, насколько мне безразличны его похождения. Скорее, наоборот: они вполне меня устраивают, потому как избавляют от необходимости делать весьма неприятные вещи… надеюсь, ты понимаешь, о чём я… Но его дамочки столь необратимо тупы, что никак не могут взять сие в толк! Я же хочу только одного: чтобы меня просто оставили в покое!!! Раз и навсегда!.. Ну да ладно, хватит об этом! Помнится, ты пригласил меня на Званый Обед в честь моего возвращения к жизни, вот и давай обедать – я чертовски голодна!
      Вит наконец поверил мне. Ещё бы, теперь-то я говорила чистейшую правду! Он сразу повеселел и засуетился вокруг меня. Глаза мои разбегались от изобилия яств, я пробовала его кулинарные шедевры и никак не могла остановиться: несмотря на то, что он постоянно баловал меня чем-нибудь вкусненьким, я так наголодалась на больничных харчах, что готова была разом проглотить все его запасы. Немного насытившись, но всё же, не в силах оторваться от своей любимой – мастерски приготовленной и дивно пахнущей – осетрины, я заметила:
      -         Помимо всего, ты, оказывается, ещё и отменный повар. Но если ты будешь так кормить меня, я растолстею и превращусь в круглую, необъятную бочку, что ты тогда станешь делать?
      -         По-моему, тебе это не грозит… – улыбнулся Вит.
      -         Вот тут ты ошибаешься!
      -         Этого просто не может быть…
      -         Ты даже представить себе не можешь, как ошибаешься! Да будет тебе известно, что мне понадобился целый год изнурительной диеты – и не менее изнурительной гимнастики – дабы вернуть себе первозданный вид… Так что поосторожней со мной!
      -         Понятно, почему ты угодила в клинику… Теперь я имею полную картину твоего анамнеза[7]!
      -         Моего чего? Что это ещё за непристойное ругательство?!
      Вит расхохотался.
      -         А я-то считал её образованной женщиной, а она – «непристойное ругательство», – передразнил меня он. – Или ты прикидываешься?
      -         Может, и прикидываюсь, а может, и нет… Не скажу! – скорчила я гримасу.
      -         Ладно, ешь, хитрюга, при сложившихся обстоятельствах калории тебе явно не