Песня безумная роз

головокружительный полёт в багряной колеснице вечности…
      Но как когда-то давно он уловил моё лёгкое дуновение, так и теперь – я отчётливо вижу склонившуюся надо мной его душу…
      Я знаю, она хочет проститься: она трепетно касается меня и исчезает в никуда, унося с собой вмиг потускневший смысл моего бытия…

                                                                                                                  *  *  *

      Дознание, суд промелькнули предо мной, как при ускоренной съёмке…
      У «благоверного» искусный адвокат – его велеречивые сентенции разжалобят и гранит…
      Я могла бы вдребезги разбить его доводы, открыв суду зловещую цепь событий того страшного дня и истинную сущность наших – с его подопечным – отношений…
      Но у меня нет желания топить его – Вита всё равно этим не вернуть…
      Он покинул меня, ушёл навсегда…
      …и с ним безвозвратно угасла лампада моей жизни…
      Я не смогла удержать его, как когда-то он удержал меня…
      …не сумела запретить ему уйти…
      Я словно оцепенела, лишилась чувств и желаний…

      Без Вита жизнь потеряла всякий смысл.
       
      Судья монотонно оглашает приговор. Звук его заунывного голоса доносится до меня, как сквозь толстую пелену дождя: я улавливаю лишь отдельные обрывки фраз, но меня это больше не волнует.
      …непреднамеренное убийство в состоянии аффекта…
      …конфликт на почве ревности…
      …три года условно…
      …освободить из-под стражи в зале суда…
      Голос всё блекнет и блекнет, и, наконец, теряется в холодной пустоте мироздания. Я чувствую, как слабеют мои ноги, и силюсь догнать своё убегающее сознание. Но оно уже далеко – более оно неподвластно мне…

      Я вновь вижу своё распластанное на операционном столе тело и людей в марлевых повязках, настойчиво пытающихся вернуть меня к жизни… «Кончено» – вновь слышу я, и вновь чья-то рука тянется к выключателю…
      Dежа вю…
      Но теперь некому остановить её, да и стоит ли?!
      Я равнодушно взираю на погасший экран монитора и вдруг замечаю до боли знакомое лицо Вита, моего – стремительной кометой – промелькнувшего счастья. Он молча протягивает мне руку, словно хочет избавить от страданий. Я с благодарностью принимаю её и без колебаний делаю шаг навстречу своей безутешной любви…

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Генотип – генетическая (наследственная) конституция организма, совокупность всех его генов; здесь: прежде всего, совокупность генов, определяющих внешний облик индивида.
[2] Самшит – небольшое южное вечнозелёное дерево или кустарник с очень плотной и тяжёлой древесиной.
[3] Quod erat demonstrandum (лат.) – что и требовалось доказать.
[4] Magister dixit (лат.) – так сказал учитель (ссылка схоластов на Аристотеля, как на непререкаемый авторитет).
[5] Ex professo – (лат.) – со знанием дела.
[6] ad vocem (лат.) – к слову.
[7] Анамнез – совокупность сведений о развитии болезни, условиях жизни, перенесённых заболеваниях и др.
[8](франц.) – дежа-вю (уже видел): психологический эффект, при котором создаётся впечатление, что человек оказывается в подобной ситуации не в первый раз; здесь – буквально.

                     
                                                                                                                 Часть вторая

                                                                                                                 Отступница

      После смерти Вита мир перевернулся – он стал пустым и серым.
      Зачем я ещё жива?
      Ведь я совсем не хочу этого.
      Я отчётливо помню, что умерла тогда…
      …в клинике Вита…
      …в той самой операционной, где мы повстречались с ним когда-то.
      Последнее, что врезалось мне в память – погасший экран монитора, и возникшее ниоткуда лицо Вита…
      …да ещё ни с чем не сравнимое состояние невесомости, охватившее меня, когда я приняла протянутую им руку.
      А потом всё вдруг исчезло…

      Диагноз не вызывал никаких сомнений: обширный инфаркт миокарда – то, чего всегда так опасался Вит. В память о нём и по просьбе родственников вскрытия делать не стали. Наверно, это и сделало возможным моё воскрешение, обстоятельства которого напоминают фильм ужасов: незадолго до конца отпевания я внезапно села в гробу, смертельно напугав присутствующих, – некоторые даже лишились чувств. Говорят, я была похожа на зомби: я выбралась из гроба и пошла, ничего не замечая вокруг. Но далеко мне уйти не удалось: я рухнула наземь, едва миновав церковные ворота. Оправившись от шока, родители отвезли меня в клинику Вита, где я провела целый год: я была в коме. Но всё это известно мне с чужих слов.
      Почему моя память похожа на разорванную страницу, одна половинка которой куда-то затерялась?!..
      Что заставило меня очнуться, а впоследствии вывело из комы, и где всё это время скиталась моя душа? Быть может, она блуждала с Витом по сумрачным лабиринтам мироздания?..  
      Почему же тогда это бесследно стёрлось из моей памяти?!  
      Не знаю, каким чудом мне удалось выжить, но уверена – здесь не обошлось без Вита. Он стал моим ангелом-хранителем. Я чувствую: он продолжает опекать меня, даже теперь он не в силах допустить, чтобы я умерла.
      Не представляю, как это возможно…
      Кто объяснит мне столь непостижимое явление…
      Быть может, Вит?
      Но он навсегда покинул меня. Отныне мне предстоит научиться жить без него – мне дóлжно смириться с неизбежностью…
      И всё же я постоянно ловлю себя на мысли, что он по-прежнему со мной.
      Он также реален, как и та обыденность, которая неотступно преследует меня с тех пор, как я вышла из клиники…
      И главный её персонаж – люто ненавидящий меня супруг.
      Он не может простить мне не только «преступной» любви, но и нежданного воскрешения из мертвых, помешавшего ему разом избавиться от многих проблем. Он поставил себе целью сжить меня со свету, превратив мою жизнь в кромешный ад.
      Иначе, зачем бы он привёл в дом этого несносного пса – неопрятного до отвращения, источающего смрадное зловоние и сеющего повсюду грязь?!..
      Никогда не думала, что так ненавижу собак…
      Разводиться же он по-прежнему не желает…
      Не понимаю его упрямства, но не настаиваю: как и прежде, мне это удобно – я давно оставила работу… да и сил на борьбу пока что нет…
      Прекрасный повод для Вита обвинить меня в конформизме.
      Вит…
      Как я виновата перед ним за своё отступничество: я не должна – просто не имею права – оставаться под одной крышей с его убийцей!!! Но я вновь не пытаюсь ничего изменить, хотя могла бы: Вит позаботился и об этом…
      Но где же мне набраться сил, чтобы переступить порог дома, где в ту роковую ночь разыгралась ужасная трагедия, в одночасье лишившая меня единственного, что имеет значение в жизни?!..
      Что уж говорить о том, чтобы поселиться там…
      Иногда я прихожу сюда и часами простаиваю под знакомыми окнами, бессмысленно глядя в их безжизненную пустоту, однако, не решаясь нарушить их пугающего уединения…
      Чего я боюсь: призраков прошлого или себя самой?
      Только знаю, окажись я один на один с нахлынувшими воспоминаниями, и они попросту убьют меня…
      Но ведь я хочу именно этого! Почему же что-то неведомое постоянно удерживает меня?!..
      Ни сдать, ни продать наше «пристанище» я тоже не могу: это было бы предательством. Я должна сохранить его в память о Вите и нашей недолгой, но всё же счастливой любви…
      И я продолжаю свой бренный путь, деля кров с человеком, который лишил меня смысла бытия…

      Чем мне занять осиротевший разум?
      Быть может, вернуться к сочинительству? Вит был в восторге от моих опусов… Он так хотел, чтобы я добилась признания на литературном поприще!
      Так может, стоит попробовать – хотя бы в память о нем?..

                                                                                                               *  *  *

      Той весной я заканчивала очередную новеллу и в поисках её названия забрела в католический храм. Я всегда неосознанно тянулась к католичеству, хотя моей верой по рождению было православие. Но в тот памятный день не это сыграло решающую роль – просто католический храм был ближе…  
      Мне хотелось назвать новеллу фразой из библии, начало которой я запамятовала. Получив нужную информацию от миловидной и очень радушной служительницы храма, я поспешила к выходу.
      -         Не уделите мне минутку?  – остановил меня приятный баритон с лёгким иностранным акцентом. Обернувшись, я увидела высокого, облачённого в рясу темноволосого мужчину, вероятно – здешнего пастора. – Я стал невольным свидетелем вашего разговора со служкой и мог бы помочь, если бы знал, чем вызван ваш интерес к теологии.
      Выслушав мои объяснения, он неожиданно сказал:
      -         А ведь я уже видел вас раньше. Вы заходили сюда с сестрой.
      -         Но у меня нет сестры. Вы меня с кем-то путаете.
      -         Да нет же! Это точно были вы.
      -         Странно… Хотя постойте-ка! Вы, верно, имеете в виду Вик… Но она мне не сестра. Впрочем, нас действительно часто принимают за сестёр.
      -         Что ж, совсем неудивительно – вы и впрямь очень похожи. Природа иногда преподносит нам странные сюрпризы.
      -         Природа?! И это говорите вы, служитель Божий!
      Он пристально посмотрел мне в глаза, словно «прощупывал» меня изнутри.
      -         Так вы, стало быть, полагаете, что Божьим слугам не свойственны сомнения?! – не скрывая иронии, осведомился он.
      Что за игру затеял он со мной? Его последняя реплика смахивала на провокацию.  
      -         Сомнения не свойственны лишь дуракам, – парировала я, принимая вызов. – Вы же не кажетесь мне таковым. Что же касается «слуг» Божьих, то многие из них – лжецы и лицемеры. Их благочестивые проповеди, коими они регулярно потчуют доверчивую паству, отнюдь не соответствуют ни истинному ходу их мыслей, ни, тем более, образу жизни, который они ведут за стенами храма… Поверьте, у меня есть веские основания для столь серьёзных обвинений!
      Нет, он не рассердился на мой выпад. В прищуре его миндалевидных глаз явственно читался неподдельный интерес к затронутой мной теме. И всё же, их сапфировый холод угрожающе блеснул резкой сменой интонаций, недвусмысленно предупреждая об осторожности. Но я решила идти до конца: он сам задал этот тон. Если он хотел правды, он её получил, если же пустой болтовни – то неудачно выбрал объект.
      -         Стоит некоторым из так называемых пастырей божьих снять рясу, как они начинают вытворять такое, отчего даже у самых «паршивых» овец «пасомого» ими стада волосы встают дыбом… – подлила я масла в огонь.
      -         Вы ведь имеете в виду кого-то конкретного, не так ли, – сдержанно заметил мой визави.
      -         Увы…
      -         Кто же он, и в чём грешен?
      Я брезгливо поморщилась, как если бы вляпалась в собачье дерьмо: воспоминание о похотливом подонке в сутане священника, даже в момент откровенного блуда не перестающего обволакивать своих несчастных жертв «благочестивыми» проповедями, вызывало во мне жгучее отвращение.
       -         Мне и вспоминать-то о нём не хочется – не то, что говорить… - презрительно фыркнула я.
       -         Всё верно: пусть себе зло торжествует, главное – его не замечать…
       -         Ну хорошо, вот я – заметила, и что прикажете с ним делать?
       -         Полагаю, нужно положить ему конец.
       -         Интересно, каким образом?!
       -         Сообщите об этом в Епископат, – пожал плечами