таких мыслях и провел Леха целый день. Даже пить вечером отказался, сославшись на неважное самочувствие. Не хотел отвлекаться от мыслей. И пришел к выводу, что у каждого своя судьба. И обижаться ему не на что. Вырос Леха в обычной сибирской деревне Макарово за полсотни верст от райцентра. И ничего ему особо в жизни не светило. Мог ведь почти безвылазно прожить в родной деревне и только в армии, возможно, другие бы края повидал. Планировал стать как отец трактористом, построить дом и жить как все его предки. И кабы не мамкин брат дядька Степан, то никогда бы и не думал об офицерских погонах.
Степан служил прапорщиком на каком-то секретном объекте в Москве и каждый год приезжал в Макарово в отпуск. Об армии много рассказывал. Мол, платят там хорошо, паек дают продуктовый и на пенсию уходить можно в 45 лет. И опять же – работа почетная. Хотя и очень опасная. Сам дядька не раз признавался, что постоянно на своем объекте головой рисковал.
Послушал Леха дядькины рассказы и решил в ПТУ не идти. Как-то приехав по делам в район, зашел в военкомат. За стеклом сидел дежурный в капитанских погонах. Увидев Леху, он спросил, чего надо.
- Хочу узнать, как стать военным! – признался Леха.
- Стало быть, решил офицером стать… - задумчиво произнес капитан.
- А можно и офицером? – удивился Леха, - Или все-таки лучше прапорщиком?
- Прапорщиком – оно, конечно, тоже неплохо, - сказал понятливый капитан, - но офицером быть лучше.
Направим тебя в военное училище. Со здоровьем-то как? Не болеешь? Как учишься?
На здоровье-то Леха не жаловался. Гири двухпудовые любил потаскать. Учился средне - тройки хоть и получал, все равно четверок было больше.
Капитан открыл какой-то журнал, на котором большими буквами было написано «РАЗНАРЯДКА», что-то там почитал, потом еще раз осмотрел Леху, покачал головой и наконец произнес:
- Училища, они ведь разные бывают. Есть, например, такие, где учиться нужно 6 лет.
- Это долго, - вздохнул Леха, - дольше, чем в институтах.
- Есть и с пятилетним обучением! Пойдет?
- Вы меня простите, но какие вообще бывают?
- Есть и по четыре года, есть и по три.
Лехе эта новость очень понравилась. Но на всякий случай он переспросил:
- А разница какая? Или там выше звания дают?
- Звание после выпуска везде присваивается одно – лейтенант!
- Тогда на кого нужно учиться, чтобы за три года лейтенантом стать?
- Это авиационно-технические училища. Готовят специалистов по обслуживанию самолетов. Ты-то к авиации как? Здоровье, как я посмотрю, позволяет.
Леха подумал и согласился. Даже на тракториста в ПТУ нужно учиться. Тем более, трактор он уже знал (помогал отцу ремонтировать). А самолет, чай, не намного сложнее трактора будет, если за три года можно его изучить.
Дома такую затею одобрили.
- А что, нормальное дело, - сказал отец, - посмотри на Степана. Он моложе меня на пять лет, а уже на пенсию собирается. И за границей служил, и получает не меньше нашего председателя. И квартиру ему дали, и машину третью сменил. Куда лучше, чем как я на тракторе или вон, мать на ферме всю жизнь! А там, гляди, отслужишь и вернешься, будешь нам с матерью в старости помогать.
В училище Леху взяли без особых проблем, когда узнали, как он гири легко тягает. Там всякий спорт был в почете. И как обещал военкоматовский капитан, через три года стал Леха авиационным лейтенантом и поехал служить в военно-транспортный полк. Недалеко, кстати, от дома попал. Буквально километров пятьсот.
Служба в полку Лехе понравилась. Сначала обслуживал самолеты на земле, а через год его позвали в экипаж. Летали много, смотрели разные города. За эти два года Леха едва ли не всю страну повидал. Командир попался хороший, экипаж дружный. Комнату в общежитии холостяков получил. Одним словом, служи только и радуйся. Та и до пенсии оставалось каких-то неполных девять лет. Ведь за один год тем, кто летает, по два льготных дают!
Так что на судьбу свою Леха был не в обиде. А сейчас вот жениться собрался на Машке. Это была зампотеха аэродромного батальона майора Синицкого дочь. Теперь вот нужно заявление поскорее подать. А то Машке в конце августа на учебу ехать придется. Значит до этого нужно успеть расписаться и съездить в отпуск.
Но все равно, не давало Лехе покоя чужое слово «искусствовед». Ведь не было у него знакомых искусствоведов. И знакомые его знакомых подобных наверняка не встречали.
На следующее утро Леха пришел на пляж на полчаса раньше. Наташа тоже не опоздала.
- Послушай-ка, Алексей! А не сходить ли нам в город? – предложила она. - А то я одна боюсь!
Леха, понятное дело, не отказал. Ведь ходить в своей форме в городе ему никто не запрещал. После завтрака они встретились у ворот санатория и направились на прогулку. Городок был маленький, но уютный. Они побродили по набережной, зашли поглазеть на местный рынок. Леху, конечно, смущало отсутствие денег. Но Наташа попросила его «дурного в голову не брать» и стало как-то полегче. Да и расходы-то были невелики – мороженое в кафе да две бутылки лимонада.
О сигаретах Леха стойко промолчал, хотя курить неимоверно хотелось.
Всю дорогу девушка рассказывала ему о картинах, называла имена каких-то художников. Леха в основном слушал и молчал. Он, разумеется, мог ей рассказать о самолетах, о службе в полку, о деревне Макарово, но понимал, что вряд ли это будет ей интересно.
Вернулись только к обеду. Условились завтра сходить на гору, с которой, по словам Наташи, должен был «открываться потрясающий вид». Она его видела на какой-то картине и теперь хотела «открыть для себя» лично.
Так и случилось. Рано утром они взобрались на гору и оказались на уютной окруженной соснами полянке. Тут и вправду было красиво как на картинке. Полюбовавшись видом, покорители горы присели отдохнуть на изогнутые корни старой сосны. Рядом не было ни души. Что произошло дальше, Леха помнил смутно. Ему вдруг очень захотелось поцеловать раскрасневшуюся от долгого подъема Наташу. И он решился. Она не отказала…
В санаторий они попали только после обеда. По дороге Наташа купила ему шорты, футболку и шлепанцы. И Леха почему-то не отказался. Он переоделся в ближайших кустах и, сложив форму в пакет, отправился сразу в номер к Наташе. И вышел оттуда только после ужина. Поскольку знал, что его могут искать.
Увидев подчиненного в пляжном наряде, командир лишних вопросов не стал задавать. И выпить не предложил. Спросил лишь, где в случае чего Леху найти можно.
Дальше все было как в сказке. Из номера они с Наташей не выходили три дня. Поесть им приносили прямо туда. Причем деликатесы были такие, что привыкшему к казенной тушенке Макарову, они даже не снились. Когда приходили официанты, Леха по просьбе Наташи прятался под кровать.
Вечером третьего дня в номере раздался настойчивый телефонный звонок. Наташа взяла трубку и долго напряженно слушала женский голос.
- Это родители! – закончив слушать монолог и покусывая губы, сказала она, - Мне нужно возвращаться в Москву!
И тут же начала собирать вещи. Через десять минут в номер постучали. На пороге стоял знакомый Лехе морпеховский майор. Казалось, он был злее самого черта.
- Вы уже собрали вещи, Наталья? Машина пришла! – холодно сказал он, оставаясь в дверях.
Наташа сложила сумку, села за столик, написала на салфетке какие-то цифры и протянула ее Лехе.
- Это номер моего телефона!
Обескураженный Леха взял салфетку. Все происходило слишком быстро.
- Времени нет, Наталья! Спускайтесь вниз. Сумку я принесу, - ровным ледяным тоном сказал майор.
Было ясно, что проститься этой паре наедине он не даст.
Перед выходом Наташа бросила на Леху какой-то отсраненный и печальный взгляд. Майор тут же подошел к Лехе и вырвал из рук салфетку с номером телефона.
- Немедленно явиться к экипажу! – тихо прорычал он.
Потом схватил сумку и ушел вслед за Наташей.
Леха вышел на балкон и увидел, как Наташа села на заднее сидение в машину. Майор поставил сумку в багажник и расположился возле водителя. Машина уехала.
К экипажу Леха пришел через десять минут. Все были в сборе и одеты по форме.
- Приходил начальник санатория! Нас срочно возвращают на аэродром! Из полка уже машина пришла! – сообщил правый летчик. – Видать, что-то случилось! Иначе, зачем в ночь гнать?!
На аэродроме их встретил командир полка. Он был явно не в духе. Объяснять причину вызова не стал. Бросил лишь:
- Из гостиницы никуда не отлучаться!
И ушел.
Двигатель привезли на следующий день. Еще сутки ушли на его установку и проверку. И вот вечером они отправились домой. На свой аэродром прибыли на рассвете. Самолет зарулил на стоянку. Но едва открылась дверь, Леха увидел более чем странную картину. На бетонке стояли командир дивизии генерал-майор Пантелеев и начальник особого отдела подполковник Саблин.
- Старший лейтенант Макаров! – проревел обычно сдержанный с подчиненными генерал.
- Я! – по уставу ответил Леха.
- Ко мне!
- Есть!
Леха, минуя трап, спрыгнул на полосу и подбежал к генералу.
- Отойдем в сторону! – мягко предложил особист. И все трое ушли от самолета метров на двадцать.
- Ты чего натворил?! – генеральский голос непривычно срывался.
- Не знаю, товарищ генерал! – искренне не понимая в чем его обвиняют, удивился Леха.
- Есть команда из Москвы немедленно доставить тебя туда! Вот и борт специально за тобой прилетел, – спокойно объяснил особист, - вспоминай и говори, что случилось?
- Виноват, товарищ подполковник, но в Москве мы были неделю назад. И с аэродрома я не отлучался!
- Все ясно! – подвел итог Саблин, - Вылетаем немедленно. Я буду лично тебя сопровождать! И не вздумай чудить, пристрелю!
Генерал подал знак в сторону стоявшего рядом чужого самолета и там запустили винты. Леха в компании особиста поднялся на борт и тяжело опустился в кресло. Подполковник сел рядом.
Всю дорогу до Москвы Леху лихорадило. Он изо всех сил пытался понять, зачем же его вызывают. Вспоминал все, что угодно, но ответа найти не мог. Преступлений он не совершал, со шпионами вражескими не общался, секретов никому не рассказывал. То есть никаких явных причин для такой спешки и вылета отдельным бортом в столицу не находилось.
"Так и деда моего перед войной увезли на машине в райцентр. И больше он домой не вернулся! – почему-то вспомнилось Лехе – Сейчас, конечно, не сталинские времена. Меня, конечно, не расстреляют, ведь я ничего страшного не натворил. Хотя… Дед, как потом оказалось, тоже ничего плохого не делал. Однако его все равно расстреляли. Зачем меня везут в Москву, да еще и под конвоем особиста? Ясно, что не награждать собрались... Но, пусть хоть скажут, в чем я провинился!"
Сели на московском аэродроме. Прямо у трапа ждала черная «Волга» и подтянутый капитан в начищенных до блеска сапогах.
- Старший лейтенант Макаров? – утвердительно спросил он едва Леха оказался на земле.
- Я, товарищ капитан!
- Садитесь в машину! – приказал капитан без всяких эмоций.
Леха сел на заднее сидение. Капитан разместился рядом с водителем. Особист остался на полосе. «Волга» выехала за аэродром и направилась в город.
Капитан и водитель молчали. Молчал и Леха. В голове, как назойливая муха, почему-то всплывало слово «расстреляют». Оно перелетало от одного уха к другому, переворачивалось, переливаясь желтыми и фиолетовыми цветами. Противное слово. Прилипло
