Иногда и дилетанта полезно выслушать!

дознания - касающийся двоих задерженных с наркоти¬ком - опер посчитал выполненным. Теперь можно начинать этап следующий - выход на пока неизвестного третьего, того, кто дал Сычеву фамилии и адреса Мирненских наркоманов.
Коваленко об этом третьем ничего не знал, вернее убедительно делал вид, что не знает. И ни в какую. Пришлось несговорчивого отправить в ка¬меру в очередной раз, а на его место пригласить Сычева.
То же самое - ни о каком третьем знать не знает и ведать не ведает. Как и о том, откуда появились адреса и фамилии местных наркоманов на фотографии красотки из журнала, что висела на стене его убежища на железнодорожном разъезде. От журналов и фотографий из них не отказался - он привез, он и на стенку прикнопил. А нашел в Мирном возле пивбара - оставил кто-то, наверное случайно, по забывчивости. Пришлось и Сычева еще раз отправить в камеру подумать. Самому же не мешало перекусить, и пока восстанавли¬вал силы, по его просьбе фотограф, предупрежденный еще утром, сделал полароидом по одной фотографии каждого из задерженных.
После обеда, с этими Фотографиями, на милицейском Уазике Михаил начал объезжать места работы лиц, фамилии которых были на странице из журнала, конфискованного  опером на железнодорожном разъезде. Половина непонятно где болталась и найдена не была, но с пятью поговорить удалось. Вопросы задавал стандартные: на фотках Сычева и Коваленко предлагал показать, кто из них продавал «травку» ранней весной. В случае отказа от исполнения гражданского долга, обещал немедленно устроить в квартирах досмотр, и если ненароком что-то там найдется - мало не покажется. И тут
же разъяснил: знает, что «травку» они получали от одного из двоих на фотках, и им нужно показать от кого конкретно, что бы с другого, не¬виновного, все обвинения снять.
Три человека отнекались - наверное по месту жительства в данный мо¬мент ничего предосудительного вроде «травки» не имелось. У двоих что-то наверное было, и никакого досмотра      жилищ они в данный момент не хо¬тели. Поэтому вспомнили, что «травку» весной им продал тот, кто на фотке Геннадий Сычев.
Следующий вопрос Михаила был понятным: как это Сычев вышел на поку¬пателей, если в Мирном не жил, а их самих раньше никогда не видел? Любители «покурить» пожали плечами - этого они не знают, но Сычев сам к ним подошел вечером на танцплощадке, и предложил товар.
Теперь Михаил поверил окончательно, что некто третий, предполагаемый информатор из Мирного, существует реально. Он и показывал Сычеву, к ко¬му тот должен подойти с предложением «травки». Поэтому вопрос следующий напрашивался сам собой: а с кем Сычев был на танцплощадке, кто рядом или вокруг него крутился?
Вспомнить такое было сложновато, на танцах смотрят в основном на де¬вушек, а не каких-то   мужиков. Но два-три раза Сычев с парнями разго¬варивал - это они заметили. Назвали две фамилии своих сверстников, и одну кликуху – «мешок», принадлежащую известному в милиции тунеядцу, с наклонностями можно сказать полукриминальными, или близкими к кримина¬льным.
Сверстники Михаила не заинтересовали - оказались такими же любителя¬ми «травки», как в данный момент опрашиваемые. И даже из того же спис¬ка, на фотке красавицы из журнала. «Мешок» - дело другое. К нему Михаил подбирался давно, приглядывался и полагал, что ко многим криминальным со¬бытиям в Мирном имеет отношение. В том числе и к появлению в городке «травки», но до сегодняшнего дня фактов по криминальным деяниям на «мешка» - он же Семен Михайлович Левицкий - не имелось.Сейчас появилась маленькая зацепка, фактик косвенный - реальная беседа   «мешка» с Геннадием Сыче¬вым .
Михаил тут же вернулся в милицию, и после обсуждения вопроса с майо¬ром Симоновым, было решено место проживания гражданина Левицкого, двад¬цати шести лет, и его матери, посетить. С понятыми, чтобы провести не обыск, а только досмотр, при их участии. Что немедленно было сделано.
Сам Левицкий в квартире не нашелся, а его мать, зная о характере за¬нятий сына, появлению милиции не очень удивилась. И спокойно подпусти¬ла гостей к ножной швейной машинке немецкого производства, а после прось¬бы Михаила,из чрева машинки достала пакет со всякими-разными пуговица¬ми, которых оказалось штук двести, если не больше.
Михаил попросил газету, расстелил ее на полу, уже на нее содержимое пакета высыпал. И на глазах понятых, крайне удивленной его действиями матери Семена Левицкого, с торжественной улыбкой выбрал из кучи шесть красивых пуговиц, на двух из которых болтались кусочки изделия, к кото¬рому они были когда-то пришиты.
Дальше события развивались по двум направлениям. Майор Симонов с по¬нятыми остался в квартире для составления соответствующего протокола, а Михаил на Уазике рванул к пивбару, где, как он предполагал, Семен Левиц¬кий, он же «мешок», услаждался пивом. Через пять минут тот был достав¬лен в милицию и помещен в надлежащее место.
На этом второй этап дознания Михаил посчитал удачно законченным - все три фигуранта по делу о незаконном хранении, перемещении и тор¬говле «травкой» находились в достойном их деятельности месте - под зам¬ком. Теперь можно приступить к главному: кто и почему организовал в пар¬тии убийство вначале горного мастера Славы, позже - буровика Мацурина; кто совершил эти убийства, и кто в них участвовал как сообщник. Но это уже завтра - что-то сделать сегодня сил у Михаила не оставалась. Да и время пошло на девятый час вечера.
Следующий день Михаил начал беседой с Семеном Михайловичем Левицким. Опер не сомневался, что слух о задержании его подельников и машины с «травкой» до Левицкого дошел еще вчера - почти день партийский ГАЗ-66, хорошо тому известный, и который он возможно должен был встретить, стоял под охраной возле милиции у всех на виду. Наверное, какую-то ли¬нию поведения за ночь «мешок» для себя определил, исходя из предположе¬ния, что если менты и догадываются о его связи с задерженными и их товаром, то ничего конкретного на него нет точно. И не сомневался, что разговор пойдет на ожидаемую тему.
Михаил же начал с другого. Заранее разложил на столе вещдоки - кусок рубашки, обнаруженный в комнате погибшего буровика, рядом в кучке сре¬занные с этой же рубашки пуговицы, изъятые в квартире Левицкого. И объ¬яснил подопечному, что зря он надеется на ерундовое дело с какой-то «травкой»,на это хватит двух его подельников, нужные признательные показа¬ния уже давших. На Левицком висит другое: убийство в партии гражданина Мацурина.
Что-что, а такое услышать «мешок» не расчитывал и отреагировал ожи¬даемо: вначале онемел, побледнел, потом задергался. И не сразу смог от¬ветить, что ни о каком убийстве не знает, а в партии сроду не был, по¬тому что дел там никаких.
Пришлось объяснить, откуда кусок рубашки, что лежит на столе, и отку¬да пуговицы, с этой рубашки срезанные. А потом продемонстрировать две дырочки на куске ткани, и две пуговицы с кусочками ткани из этих дыро¬чек.
Вот теперь Левицкий понял: попался! Причем попался капитально и отк¬реститься от вещдоков, что лежат перед ним на столе, невозможно. И впал, как говорят в подобных случаях, в состояние прострации. В котором был на время отправлен в камеру, отдохнуть и придти в себя.
К этому времени начальник милиции созвонился с районной прокуратурой и доложил о задержании двух наркокурьеров с товаром и одного их сообщ¬ника; об изъятии на квартире последнего вещдоков, подтверждающих прича¬стность этих же лиц к недавним убийствам в партии. И получил разрешение на обыски в их квартирах.
В данный момент майор Симонов с одним из подчиненных, при понятых, разбирался в квартире Левицкого. Очень быстро нашел журналы из той же серии, что в комнате Сычева на железнодорожном разъезде; что-то вроде черновых записей с фамилиями - он это сразу понял - местных наркоманов; и совсем неожиданно - несколько одноразовых шприцев и пакетик белого порошка. Уже к обеду стало ясно, что порошек героин, а шприцы - один к одному с теми, что в день смерти буровика Мацурина были найдены в его комнате.
В следующей беседе с гражданином Левицким Михаил к предъявленным ранее вещдскам добавил только что изъятые в его же квартире журналы оп¬ределенного направления, шприцы и пакетик белого порошка. Но и «мешок» успел подумать и к разговору подготовиться, догадавшись об обязательном обыске в его жилище. Поэтому появлению порошка и шприцев не удивился, и даже использовал этот факт в свое оправдание. Признался, что снабжал знакомого наркомана в партии «травкой» и героином и согласен ответить по закону. И кусок рубашки к нему принес, потому что не было у того чем пол при случае протереть. То-есть, согласился, что Мацурина знал и ино¬гда в партии навещал. Но к смерти отношения не имеет - человек сам себя убил, по неосторожности. Вот так.
Михаил подобных откровений ожидал. Действительно, на первый взгляд в смерти Мацурина все говорило о несчастном случае - человек задохнулся от своего же «косячка», когда отключился на кровати в состоянии наркоти¬ческого отравления. Только, как Михаил разъяснил допрашиваемому, отрав¬ление явилось следствием инъекции героина. А героином Мацурина снабдил Левицкий, и принес его вместе со злополучной тряпкой, которую использо¬вать по назначению не пришлось - чистой была тряпочка, когда в руки опера попала, прямо как из стиральной машины! И что же выходит? А помог Левицкий законченному наркоману вколоть явно излишне большую дозу, и ко¬гда тот отключился - прикурил за него один из «косячков», принесенных с собой. Осталось положить его на матрас, что бы тот загорелся. Ну а три «косячка» бросил на пол рядом, для имитации чрезмерного увлечения «тра¬вкой». Тряпку же определил в коридор - сгореть случайно она не должна была ни в коем разе. Вот и получается, что смерть-то не несчастный слу¬чай, а продуманное убийство с определенной целью. Какой? Сейчас дойдем и до этого.
Для начала Михаил напомнил еще об одном убийстве в партии – горного мастера. И растолковал подробности: тогда орудие убийства было заверну¬то в кусок материи от той же рубашки, часть которой, как Левицкий толь¬ко что сказал, он принес в комнату погибшего буровика. То-есть, и к уби¬йству горного мастера Левицкий отношение имеет, через эту рубашку. Если не сам исполнитель. Но - расщедрился опер - в этом   убийстве «мешок» ско¬рее всего сообщник, лишал жизни кто-то другой. И кандидат на этого дру¬гого у Михаила есть. Вот только Фактов на него не хватает. А на Левицко¬го - сколько угодно. Рубашка-то фигурирует в двух преступлениях со сме¬ртельным исходом, и она - Левицкого. Стало быть, для следствия он и есть двойной убийца.
Вот этого «мешок» брать на себя не собирался. Но понял, что промол¬чит - получится, как опер пообещал. Повесят на него убийство горного мастера, и мотив найдут подходящий - чего между мужиками не бывает; и смерть Мацурина, только не как несчастный случай, а спланированный, отвлекающий от первого преступления шаг с целью запутать следствие, напра¬вить его в нужное преступникам направление.
Левицкий тут же сдал Сычева: это он убил горного мастера. Признание в грехе облегчает душу, даже если и грех-то не твой; делает человека более мягким, спокойным, и часто