Когда же агент призвала меня снова на съёмки, я был уверен. Излишне самоуверен! Вот тебя, к примеру, на чём поймали в аэропорту? – перешёл он к моему случаю.
- Началось с расспросов о моём неговорящем попутчике. Затем, стали прислушиваться и к моему акценту. Наконец, обыскали, и нашли среди вещей некоторые мелочи, укрепившие их подозрения. Далее, подобно снежному кому, - коротко изложил я хронику разоблачения резидента Джаспера.
- А у меня, я думаю, всё началось с моей небрежной одежды. Когда я летел в первый раз, я был одет в приличный костюм, и отношение ко мне всяких контролёров было уважительным. Они не позволяли себе много вопросов. Лишь глянули, оценили и пропустили. А когда я заявился в вылинявших джинсах и футболке, они говорили со мной, как с бродягой. Позволяли себе любые вопросы, досмотр личных вещей. Пригласили человека, говорящего по-французски, стали проверять паспорт. Короче, на самолёт меня не пропусти, и вскоре, разоблачили. Так что, говорю тебе, как профессиональный актёр, внешний вид в шпионском деле – очень важный момент. Надо соответствовать, если хочешь держать дистанцию и вызывать уважение к себе.
- Расскажи лучше о своей голливудской карьере, - сменил я тему.
- А вот в следующем году выйдет в прокат фильм
«К – 19», даст Бог, и меня там увидишь в роли матроса российской подводной лодки, - вполне нормально отреагировал он на мою иронию.
- Американский фильм о российской военной подводной лодке? – удивился я.
- Да. Я там – один из матросов. А в роли капитана – Харрисон Форд. Знаешь такого актёра? Сейчас я покажу тебе рабочие фото.
Он достал увесистый конверт с цветными фотографиями.
- Вот. Посмотри, - вручил он мне фотографии.
Я рассматривал фото, на которых, действительно, мой земляк в форме матроса российского военного флота позировал в компании известного американского актёра.
- Если тебя депортируют, эта лодка отчалит без тебя, - комментировал я.
- Надеюсь, у жены что-то получится, и меня вытащат отсюда.
- Желаю удачи! – вернул я ему фотографии.
Мы пили чай втроём. - Если бы в столовой давали спиртное, этот парень из Запорожья мог быть третьим, - подумал я, взглянув на непривычно трезвого поляка, наблюдавшего за нашим разговором.
Игорь говорил о безнадёжных перспективах, в случае моего возвращения в Украину. Поляк что-то рассказывал мне о судьбе каких-то общих знакомых поляков, украинцев, литовцев, с которыми, мы якобы не раз выпивали в разных местах в Саутхэмптона. Я рассеянно слушал их, думая о чём-то своём. Из всех людей, упомянутых им, я легко вспомнил лишь поляка Волкова.
Покидая их, я снова, на всякий случай, получил записки с телефонами и адресами. Я искренне обещал не пропадать. Но в этот же вечер, неумышленно отправил их адреса вместе со своими штанами, в стиральную машину.
Перед сном мы почти не разговаривали с Яном. После телефонного разговора, он задумчиво помалкивал. Мы оба уснули не сразу.
- Сергей, что ты думаешь обо мне? – вдруг спросил он в темноте.
- Ты показался мне вполне цивилизованным, положительным парнем, неиспорченным шестилетним тюремным заключением, - сонно ответил я, после короткой паузы.
- Очень коротко. Но всё же, спасибо, - вздохнул Ян. – Если бы ты знал меня до тюрьмы, ты бы отметил, что я стал гораздо лучше. Ты бы точно это заметил, - похвалил он себя сегодняшнего.
Я промолчал.
*At night a candle's brighter than the sun… /Sting/
*Ночью свеча ярче чем солнце…
Ночью я вполне хорошо спал. А утром, перед завтраком, мой сосед получил сообщение на пэйджер.
- Просят срочно прибыть в приёмную, - сказал он, прочитав сообщение, и вышел из комнаты.
Я сходил в прачечную комнату, забрал свои выстиранные, сухие, мятые штаны. Затем, умылся и побрился. Когда вернулся в номер, мой сосед уже собирал свои вещи.
- Я покидаю тебя, Сергей. Сегодня я буду уже дома, со своей мамой, - заявил он с заметным волнением.
- Не худший вариант, - коротко комментировал я услышанное.
- Я уже должен быть с вещами в приёмной. Когда вернёшься с завтрака, меня здесь не будет, - рассеянно говорил Ян, сортируя какие-то бумаги.
Мы вышли из номера, и вместе спустились на первый этаж. Там мы и распрощались.
- Спасибо тебе за компанию, Сергей. Мне повезло, что последние сутки, ты был моим соседом. Береги себя!
- God bless you! – лишь ответил я.
Он направился в приёмную, а я в столовую.
После завтрака я отправился повидать разговорчивого физкультурника и тихую женщину библиотекаря. Но тренажёрный зал и библиотека оказались в это время ещё закрытыми.
Из открытой комнаты, где стоял теннисный стол, донеслись звуки скачущего шарика. Я заглянул туда. Какой-то чудак отрабатывал подачу. Он не сразу заметил, что я наблюдаю за ним.
- Такой же любитель, как и я, - подумал я, сравнивая его неловкие действия с игрой Яна, имевшего шестилетний опыт состязаний.
Наконец, одинокий метатель шариков увидел меня.
- Hello mate! – поприветствовал я его.
- Hello, - ответил парень. - *Want play? – затем спросил он, указав мне ракеткой на другую сторону стола. *Хочешь играть?
- Говоришь по-русски? – спросил я, не сомневаясь в том, что он и говорит и думает по-русски.
- Ух ты! – удивился парень.
Я, молча, взял ракетку и стал у стола. Он запустил шарик в игру, и мы стали неловко перекидывать его через сетку.
- Ожидаешь депортации? - спросил он, когда шарик, наконец, оказался на полу.
- Да.
- В Россию?
- В Украину.
- А я – в Россию. Тебя как звать?
- Сергей, - снова вернул я шарик в игру.
- А меня – Виталий. Давно в Англии? – продолжил он игру.
- Два года. А ты?
- Семь лет.
- Приличный срок! Где обитал?
- Лондон.
- И всё это время – жил здесь нелегально? – удивился я.
- Нет, я приехал сюда в 1994 году. Тогда здесь всё было иначе. Лучше и легче. Я попросил политическое убежище, и мне предоставили, для временного существования в стране, двухкомнатную квартиру, неподалёку от стадиона Уэмбли, и пособие. Затем, бесплатная учёба в колледжах со стипендией.
- Ты прожил в Лондоне семь лет, а после всего, тебя хотят депортировать? Не получил за это время статус беженца? – недоумевал я.
- Получил. Всем, кто попросил политическое убежище не позже 1995 года, в 2000 году автоматически предоставили статус беженца.
- Тогда почему ты здесь, ожидаешь депортации в Россию? – перекидывал я шарик на его половину стола.
- Попался на краже в магазине. И мне не повезло с судьёй, - поддерживал игру Виталий.
- Мне, кстати, тоже! – вернул я шарик.
- Судья оказался редкой занудой. Поднял всю мою историю пребывания в стране. Подключил к этому делу миграционную службу и ходатайствовал, чтобы меня лишили статуса политического беженца, - неловко послал он шарик в аут, но продолжал говорить. – Судья решил, что страну надо срочно избавить от моего присутствия.
- За мелкую кражу в магазине? – удивился я. – Ты здесь работал, платил налоги? – уточнил я.
- Можно сказать – не работал. Случалось иногда, но нелегально.
- Семь лет жил на социальном обеспечении?
- Не только. Сдавал в рент комнату в своей социальной квартире. Ну, и доходы от деятельности в сфере распределения.
- Имеешь в виду, кражи, и продажа краденного? – уточнил я.
- Не только кражи. Применение поддельных кредитных карточек, - разговорился Виталий.
- А что с твоей учёбой? Ты получил здесь какое-то профессиональное образование?
- Нет, я так и не окончил учёбу. Лишь переходил из колледжа в колледж, в целях получения стипендий.
- И судья, изучив твою личность, грубо оторвал тебя от щедрой груди Её Величества, - подвёл я итог. – После семи лет в Лондоне, возвращение в Россию может оказаться болезненным. Там многое изменилось, - предположил я.
- Та для меня, возвращение в Россию сейчас, как в совершенно чужую страну! Если меня депортируют, я там долго не задержусь.
- Есть план вернуться в Лондон?
- В Лондон будет сложно вернуться. Но есть люди, которые ждут меня в Париже. Туда я, вероятно, и поеду, - строил он планы.
- Твои люди в Париже – русские? Промышляют кредитными карточками? – поинтересовался я.
- Да, земляки. В основном этим занимаются. Ты начинаешь пугать меня! – заявил Виталий.
- Чем?!
- Твои вопросы напоминают мне того судью-зануду. Задаёшь вопросы, словно перед этим изучал моё дело.
- Расслабься. Просто я уже встречал парней с подобными историями.
- В Лондоне?
- В разных английских тюрьмах.
В этот день после обеда, когда я отдыхал в номере, пялясь в телевизор, вдруг зазвонил телефон. Я ответил.
- Могу я поговорить с Яном Чангли? – отозвался женский голос с таким же акцентом, как у него.
- Его здесь больше нет. Сегодня утром его проводили в аэропорт, - рапортовал я.
На другом конце возникла пауза. Я понял, что эта новость оказалась неожиданной. Кто-то надеялся продолжить с моим соседом вчерашний разговор.
- Вы его сосед по комнате? – уточнил женский голос.
- Точно.
- Вы уверены, что его отправили? – растеряно спросили меня.
- Я не могу быть уверен, что его отправили в Гайану. Но утром его вызвали в приёмную, и просили собрать вещи…
На другом конце молчали.
- Я проводил его до приёмной. Он надеялся сегодня уже быть дома с мамой, - продолжил я.
- Понятно, - потерянно ответил женский голос.
И снова возникла пауза. Я тоже молчал.
- Как тебя звать?
- Сергей.
- Ян вчера упоминал о тебе. Рассказывал ли он тебе свою историю?
- Да.
Снова пауза.
- Ты тоже ожидаешь депортации?
- Да.
- Желаю тебе удачи.
- Передавайте привет Яну.
- Спасибо. Передам.
Трубку положили.
После разговора я не мог сосредоточиться на телевизоре, и не хотелось оставаться в номере. Я вышел побродить, и был рад найти скучающего физкультурника на своём рабочем месте.
Он отвлёк меня своим комплексом физических упражнений и праздными разговорами.
Знакомый поляк также тихо исчез, как и появился здесь в коридоре.
Проведя двое-трое суток в комфортных условиях закрытого центра, я, вдруг, получил сообщение на пэйджер.
В приёмной просили собрать вещи и вернуться вовремя.
В указанное время в приёмной я встретил уже знакомых мне двух алжирцев, парня из Эстонии (или Швеции) и ещё одного африканца. Все они были собраны и готовы к отбытию. Это не было похоже на выезд в аэропорт. Я напрягся.
Получая свою сумку из камеры хранения, я пробовал что-то узнать от служащего. Но тот лишь извиняющее пожимал плечами, включая кисло-вежливую улыбку.
- Не имею понятия, приятель. Извиняй.
Нас пятерых представили полицейскому и призвали выйти. Как я и ожидал, у дверей стоял микроавтобус. В таком же нас доставили сюда. Было ясно, что повезут нас не в аэропорт. Для отлёта мне обеспечили бы компанию украинских попутчиков. Но и наручники не применили, это означает, что нас не обслуживает система НМР (Her Majesty Prison).
Место, в которое нас решили переместить, не может быть лучше этого центра временного содержания. Мне следовало готовиться к худшему и более длительному.
*What moves the Earth around the sun?
What could I do but run and run and run?
Afraid to love, afraid to fail
A mast without a sail. /Sting/.
*Что движет Землю вокруг солнца?
Что я могу поделать, кроме как бежать и бежать?
Боюсь любить, боюсь ошибиться
Подобно мачте без парусов.
38
Мне снова вручили постельное бельё, одёжку и указали номер блока.
Автобус двигался в юго-западном направлении. Араб неспокойно попросил меня
|
