путь, — нервно подгонял Иваноид, — сойдет и истинный… оба-на… а там еще чего?
Странно, что этого не заметили сразу. Белый листок, прибитый к дереву небольшим шприцом (откуда?), должен был изначально броситься в глаза. Листок явно бумажный и на фоне ВСЕГО выглядел даже вызывающе-белым — излишне свежим, короче. Контагин, подгоняемый любопытством, поковылял туда, наигранно изображая ходячего мертвеца.
— Э-э, Зомби, забей ты на это! Иначе вообще отсюда не выберемся! — Квашников решил орать на всех и на все, что только могло осмыслить его крик.
— Да я только гляну.
В руках оказался тетрадный лист: действительно свежий и почти чистый. На нем были цифры: 8274119, а чуть ниже странная надпись: «пока не закончится Шторм». Контагин понюхал записку, потеребил за разные концы, еще раз понюхал… Потом, не произнося ни слова, отдал ее Лединееву. Вундер пожал плечам и, скорее всего опасаясь повторно попасть впросак, тоже ничего не сказал. Листок плавно перекочевал к Квашникову. И вновь та же немая сцена: каждый словно боялся разрушить безмолвие, оно стало каким-то особенным. У Иваноида всю жизнь не клеилась дружба с математикой и цифрами, поэтому он даже не попытался их запоминать, а вникнуть в суть — и подавно. Последним загадочный листок рассматривал господин Косинов — внимательно так…
— Ну че, может попробуем? — тишина наконец испуганно вздрогнула.
— Я согласен, — охотно произнес Квашников. — Только учти, если выбегут ребята с калашами, тебя используем как живой щит. А теперь давай, импровизируй! Если не передумал, конечно.
Косинов крайне вяло направился к двери подъезда. Для этого ему понадобилось каких-то десять шагов, но и десяти шагов хватило, чтобы раз пятнадцать усомниться в правильности действий, то и дело полярно меняя мнение на противоположное. «В конце концов, если в доме кто-то есть, они наверняка подскажут дорогу». Вот она, здравая мысль, расталкивая мысли ленивые и тупые, наконец достучалась до сознания. И сомнения окончательно развеялись. Он осторожно набрал на кодовом замке первые четыре цифры: 8,2,7,4… Потом повернул голову, вопросительно глянув на остальных: ответные взгляды не выражали ничего абсолютно. …1,1,9… И откуда в людях эта патологическая страсть совать нос куда не просят?
Перезрело-красный огонек тотчас стал зеленым, далее послышался щелчок… Косинову даже не понадобилось прилагать силу — он приоткрыл дверь одним указательным пальцем, его брови наползли на лоб максимально высоко:
— Так просто?
— Коллеги, ну вас на фиг! Пошли домой! — в душе Лединеева проснулся словесный вулкан, расплескивая фразы направо и налево: — Какого черта сюда вообще приперлись?! Да я скорее поверю в то, что земля круглая, только не в это… просто ничего не бывает… давайте хотя бы найдем девчонку, еще раз поговорим с ней!
— Что, Нобелевский лауреат, в области зеро заиграли волны квантового поля?! — Квашников рассмеялся столь удачной аллегории. — Трусы только ими не замочи.
— Да вы сами подумайте! — Лединеев максимально ослабил узел галстука и уже готов был рвать на себе рубашку. — Охраняемый секретный объект. Закрытая дверь с кодом. И тут же, в двух шагах, на какой-то шпаргалке сам этот код… Ну, вникните же в идиотизм ситуации! — Вундер усиленно постучал пальцами по обоим вискам.
Дверь уже была распахнута настежь, и загадочный полумрак несколько очернил ясность лазурного дня. «Его сила равна его загадочности» — вспомнилась цитата из полузабытого фильма. Повеяло чем-то тошнотворно-непонятным. Если взять в скобки экспрессивные возгласы Идеальномыслящего, толк в его словах конечно же присутствовал. Даже Косинов, родоначальник идеи, боязливо поморщился:
— Действительно, стоит ли…
— Во, еще доминошки… — Контагин нагнулся и поднял с земли аж три пластинки домино, оставшиеся от какого-то растеряхи: 4:5, 5:5 и 0:6. Все они, тщательно очищенные от пыли, переселились в карман его рубахи. Он сам не понимал, зачем это делает.
— Зомби, у тебя новое хобби? — с легким изумлением прокомментировал Квашников. — Собирать всякое дерьмо и тащить себе в рот? Это что, ломка после компьютерных игр?
— Помолчи, Иваноид. Вам, смертным…
Внезапно раздался раскат грома. Далеко и близко одновременно. Только сейчас заметили, что один из горизонтов, бунтуя против какой-то несправедливости, почернел и оскалился на мир греха зазубринами кривляющихся туч. Тучи эти, грубо нарушая этикет ясного дня, простирали свои злобные лапы все дальше и дальше по небосводу.
— Этого только не хватало! — Контагин посмотрел вдаль, в его угольного цвета зрачках отразилась надвигающаяся гроза, но чернее они не стали. Просто некуда было больше чернеть. — Так мы туда или сюда?
— Туда, туда. — Косинов первым шагнул в проем двери.
— Вундер, остаешься за старшего, — Зомби скрылся в полумраке мягко, почти беззвучно, как и полагалось нечестии.
— Вундер, пока нас не будет, сторожи лес. Что б никто не спер. — Квашников зашел последним, осторожно закрыв за собой дверь.
Вялое полумертвое освещение поначалу даже показалось полным мраком — некой субстанцией, где одновременно отсутствует свет и отсутствует тьма. Но контуры предметов быстро обросли массой и объемом, черно-белая развертка перед глазами настроилась на цвета, и не долее чем через две-три секунды завершилась полная аккомодация органов чувств. Вон бетонная лестница, вон стены прокрашенные ровно наполовину, вон двери квартир. Еще сухой пыльный воздух с запахом вечности и цемента. Контагин от всей души чихнул. Зайди они в один из подъездов в своем городе — те же самые ощущения, ни больше ни меньше. Быт, суровый и лишенный вычурности, даже где-то скучный… Прямо над дверью было прикручено болтами местное светило — стеклянный лампион с шафрановым покрытием. Именно из-за него все вокруг приобретало болезненно-желтоватый оттенок. Светило, казалось, вот-вот потухнет… только дунь на него. Да… напыщенная самыми примитивными линиями простота могла быть присуща только хрущевкам шестидесятых, когда экономили даже на воздухе.
— Сразу вопрос: откуда здесь электричество? Я видел… да все видели, что провода, идущие из здания, обрываются через метров пятьдесят и тупо завязаны на ветках дерева. Откуда вообще в тайге электричество?
— Косинус, успокойся, просто где-нибудь под землей работает генератор… — Квашников задумчиво почесал свою щетину и принялся тщательно изучать каждый уголок: — Три двери и все мертвецки-железные — во всяком случае на первом этаже…
— Генератор бы сейчас гудел!
— Слышь, Зомби, погуди ему под ухо, чтобы не задавал глупых вопросов.
Но вместо этого Контагин мелодично присвистнул и нагнулся к ступеням:
— Это судьба! Еще две доминошки! Целехоньки-прицелехоньки. — С этими словами в его карман направились маленькие черные пластинки достоинством 2:3 и 6:6. — Баян, однако!
— Каких чертей, каких сволочей ты их подбираешь?! Зомби, твой имидж умнейшего из покойников под ударом, — Иваноид совершенно искренне покрутил пальцем возле виска.
А тот и не спорил:
— Согласен, это превращается в манию.
На первом этаже располагались три квартиры (что являлось обычным раскладом), несколько необычно выглядели мощные железные двери грязно-серебристой окраски. Кто-то от кого-то надежно прятался? Готовились к нападению? Мало наглухо закрытых ставней? Вопросы витали совсем рядом, в области виртуальности, но задавать вслух их не имело смысла… Кому?? Кстати, во всем остальном — двери как двери, подъезд как подъезд. Они даже были пронумерованы: красивые филигранные цифры 1, 2, 3 приклеенными висели на своих местах, как полагается. В квартире №2 даже глазок имелся. Косинов подошел к нему вплотную и долго сматривался в потусторонний мир увеличительного стекла.
— Ни хрена не видно. Живет кто или нет? Если уж развивать идею военного объекта — может, за этими дверями склады боеприпасов?
— А если развивать идею санатория-профилактория — там могут быть расчлененные трупы людей. Тех, кого неудачно вылечили. — Квашников хотел было рассмеяться, но вовремя понял, что его прокисшая шутка совсем не к месту и не ко времени. А смех бы сейчас выглядел хуже траурной музыки.
— Дурень ты, Иваноид, — после этих наставительных слов Косинов поочередно постучал в каждую из трех дверей.
Тишина нервно вздрогнула, а сам стук, отразившись от металла, неряшливо прогромыхал по лестничному пролету и даже ни на дюйм не проник внутрь квартир. Еще с минуту молчание продолжалось, только теперь его характер изменился: из меланхолично-настороженного оно стало настороженно-меланхоличным. Да что елозить словами: короче — не произошло абсолютно ничего. Контрольный стук в те же двери уже ожидаемо остался без ответа.
— И у кого ты, Косинус, собирался спрашивать дорогу? Тут все вымерли давно. — В призрачном освещении лампиона, который не светил, а скорее чадил неким подобием сумрака, веснушки на лице Квашникова совершенно исчезли. Даже его некогда радужная улыбка стала похожа на мучительное кривляние. Остальные лица, впрочем, выглядели немногим веселее. — По сравнению с этим местом, в крематории и то жизнь бьет ключом.
С Контагиным полумрак выкинул еще более зловещую шутку — он реально стал похож на зомби: мертвецки-бледная кожа лица и рук, растрепанные, точно слипшиеся от вытекшего мозга, волосы, еще эти адски-черные зрачки в глазницах… Ну хоть фильм ужасов снимай. Нижняя половина вьющейся к пятому этажу стены была окрашена в прозаический зеленый цвет, верхняя осталась побеленной, а на самом деле выглядела серовато-задымленной. Далеко не итальянская роспись, конечно… некая оратория летаргических красок. Зато есть одна определенность: выдумать что-то более примитивное уже невозможно.
— Ба, почтовый ящик! И как мы сразу не заметили? Он что, один на весь подъезд? — Косинов потеребил хлипкую дверцу и тут же язвительно оскалился. — Надо же, здесь какие-то юмористы поработали… читайте что написано.
Сперва, как и полагается, на ящике крупными буквами белела надпись: «ДЛЯ ПОЧТЫ», а внизу помельче перл тех самых юмористов: «если вы не знаете куда вложить свои деньги, то ложите их прямо сюда». Косинов уже сильнее дергал дверцу, сопровождая это действо словами:
— Да ладно, мы же воровать ничего не собираемся… так, глянем, — его рука уже проникла внутрь и тотчас отстранилась, как после удара током. — Да еш ваша мамаша!!
— Что еще?
— Укололся чем-то острым!
На свет, который стыдно назвать «божьим», показался медицинский шприц, пустой и грязный, и тут же отправился в дальний угол, звякнув о пол.
— Между прочим, уже второй шприц за последние десять минут, — заметил Контагин. — И почему никто не выдвинул версию наркопритона? Кстати, я выдвигаю. Я ее автор. Я хочу запатентовать эту идею.
— Тут еще записка какая-то, — Косинов повертел между пальцами небольшой листок, — ого… стихотворение… ну точно… Братья, пока жива поэзия, все не так уж и плохо вокруг.
Содержимое было немедленно прочитано вслух:
«Смейтесь, звери, ярко, звонко!
Три блуждающих мышонка,
Синий, Черный — как больной,
И коричневый —
