Эдуард Бернгард
О ЛИКЕ И МОРАЛЬНОМ ОБЛИКЕ
Повесть Лорены Доттай «Силы жизни» («Мосты», №№ 20,21) предваряется выдержкой из какой-то старинной молитвы. Таким образом, ещё не приступив к чтению, уже проникаешься пиететским ощущением предстоящей эпопеи подвижничества из разряда жития святых; в данном случае - святой.
И вправду, героиня повести Лика демонстрирует нам свою поистине бессребренную сущность, выражающуюся в мученическом отказе от материальных благ и научной карьеры, необыкновенную моральную устойчивость, одержимость светлыми гуманистическими идеалами, принципиальную непримиримость к отвратительным людским порокам, как то: национализм или немецкость. Для Лики это, пожалуй, одно и то же. Что ж, наверно, верно.
Если читателю покажется, что в повести много грубых натяжек, то это только кажется. А также кажется, что данное произведение пронизывает агрессивное авторское недовольство всем и вся вокруг. Но это нам, конечно, показалось.
«Серый господин», увидя обыкновенного кота, необычайно разъяряется и трижды орёт с балкона: «Запрещено!»... Кому и что запрещено? Изумившись сим поступком, мы ждём от автора подтверждений психической невменяемости «серого господина», ан нет - он, этот господин, всего лишь такой вот злой, КОРЕННОЙ, нехороший, потому и орёт с балкона при виде сидящего на лужайке кота. Ну, ладно, думаем мы, мало ли чё бывает...
Примечательно, что он не один такой, этот серый господин. В доме напротив обитает целый выводок серых господ, и «они в жизни не держали ни собак, ни котов, ни детей». Занятное обобщение, если учесть, что у немцев в реальности слишком много собак, причём зачастую опасных (как и слишком много леваков - а где их нет?!)... И кошачьих «домочадцев» тоже тут навалом. Вот насчёт детей можно согласиться, но дело тут не столько в серых господах, сколько в правящей феминистской идеологии.
Другой КОРЕННОЙ персонаж, на сей раз женщина, обратив внимание на детские рисунки на асфальте, брюзжит: «Какая грязь... весь асфальт в мелу», и дальше: «Столько от них шума... от этих детей». Нам предлагается поверить, что вполне нормальная женщина действительно считает грязью разноцветные и радующие глаз рисунки мелом, а затем не упускает случая пожаловаться насчёт шума. Ну, такая уж она нехорошая, злая, коренная эта женщина. Они ж вообще, знаете...
«В этой женщине как будто не было ничего своего, а всё из супермаркета и из рекламы: и одежда, и жесты, и, наверное, мысли». Что это, насмешливый антагонизм чеховскому «В человеке всё должно быть прекрасно»? Но коли на то ПОШЛО, то и на Лике одежда из супермаркета, а касательно жестов позвольте спросить, как они могут быть из супермаркета? и из рекламы?.. а мысли? тоже оттуда?.. Да нет, нам только кажется, что это белиберда, просто мы чего-то недопонимаем.
«Она, должно быть, всю жизнь прожила одна, в её жизни была маленькая дешёвая квартирка в социальном районе, каждый день конвейер и каждый день электричка.
Такая жизнь очень бедна, бедна и безрадостна...»
Ах, верно! До чего же ужасная, мрачная жизнь в этой безрадостной Германии!.. Зато у нас в «Совке» - вспомните! Ух!.. Кстати, почему героиня, идя рядом с этой женщиной «лет сорока», думает о ней в прошедшем времени? о якобы прожитой ею в одиночестве жизни, о том, что у неё БЫЛА квартирка... А сейчас, что, нет у неё никакой квартирки? И почему столь самонадеянна героиня в своих домыслах насчёт одиночества и прочего?
«Она жила, словно в броне, эта женщина». Вы уверены? «... всю жизнь прожила в броне, зачерствела...» Ох, уж эти чёрствые коренные обитатели! Правда, смущает то, что чёрствая женщина чего-то говорит Лике, а та ей не отвечает. Кто же из них «чёрствая»? Что это, ИСКАЖЕНСКАЯ логика?
Расставшись с чёрствой женщиной, вежливая Лика отдаётся своим думам: «...переезжать. Лучше всего в интернациональный квартал». Ну, само собой! А то здесь, видите ли, с коренными чёрствыми и серыми совсем невыносимо. Мечтает Лика о чудесном пёстром радужном мирке (пока не узнаешь, что являет он собой наяву!). К тому же дом, в коем обитает Лика, навевает на неё тоску. А почему? Потому что он жёлтый. Кошмар да и только...
По поводу «наших земляков» в Германии: «И когда люди... устанавливали себе русское телевидение и отыскивали себе русский продовольственный магазин, они обычно признавались: „Как я люблю эту страну“». Слово «обычно» здесь - издёвка. Ибо ОБЫЧНО эти люди, коим требуемы названные атрибуты, эту страну вовсе не любят, так что им не в чем «признаваться».
«Переезд в «русский» дом означал для неё последнюю эмиграцию, внутренний монастырь...» Какой трагический пафос, не правда ли?! Хотя, как видите, у героини есть альтернатива, есть возможность беспрепятственно переезжать в «русский» дом или хоть мотать на все четыре... - и это в условиях всё той же унылой немецкой действительности. В «Совке» же, пока не рухнули всевозможные оковы, никто из нас не располагал ровно никакими альтернативами, даже монастырскими.
В гостях она спрашивает «хозяина застолья, где он купил эти сыры, ею ещё непробованные сорта (курсив мой. - Эд.Б.)...» Опять же проявления тоскливой немецкой реальности.
Героиня нередко, так сказать, философирует о себе: «...учиться умела, а деньги зарабатывать не получалось. И жизненной хватки не было». М-да. Сентенции, конечно, мудрые. «Апропо», что это такое - «жизненная хватка»? Честное слово, никак не могу врубиться!.. Хватка... жизненная... Хм!
«Потом пошли околоинтеллектуальные разговоры, она тоже что-то сказала...» Пожалуй, можно согласиться насчёт ОКОЛОинтеллектуальности, если взять за образец сказанное ею по поводу Хайдеггера: «Философ, сотрудничающий с нацистами, для меня - не философ...» Видите, какая идейная и правильная эта Лика! Не то что какой-то там Хайдеггер. И впрямь, если ты сотрудничаешь с нацистами, то какой же ты философ! Главный признак философа - вовсе не философия, как думают некоторые наивные и безыдейные бюргеры, а твои идеалы и принципы, вот! Поэтому Лика - философ. Хайдеггер - не философ. У него не было устойчивых моральных критериев... У Макиавелли - тоже: он проповедовал насилие... Что уж говорить о несознательном Эпикуре, с его гедонизмом...
Любопытно, художник ли для Лики Пикассо - ведь он был коммунистом... А Сальвадор Дали поддерживал Франко... А Микеланджело распял своего раба... А Сартр разве писатель - с его-то апологией диктатуры!.. А Фейхтвангер содействовал сталинской пропаганде!.. И бедный Шостакович никакой не композитор, ибо ставил свои подписи под разгромными манифестами власти... А целая куча «деятелей советской культуры», прославлявшая раскулачивание, лагеря и жуткое людоедство!
А вот что у Лики, жующей сыр, далее относительно Хайдеггера: «... он тем самым дискредитировал философию. А его жена была антисемиткой...» Ах, ну если так, тогда конечно! Какая тут может быть философия... Интересно, однако, послушать, КАК такие фразы звучат из набитого рта набитой ... . Тем более, если сыр вкусный и жуёшь его с удовольствием. Смакуешь, да ещё выносишь пикантные вердикты всяким этим... Хай... ням!.. деггерам, ням-ням! Да и жена его, ням-ням, ещё та!..
Особенно, надо полагать, ЖЕНА дискредитировала его философию. Знать надо было, на ком женишься! А коли не знал - какой же ты философ!.. Правда, следом выплывает «хайдеггеровская возлюбленная Арендт». А она еврейка. Так что, может быть, всё-таки простим? Вернём ему звание философа?.. Щас, только сыр дожуём, и вернём. А может, ням-ням, не вернём...
Лика усердно размышляет дальше: «Современный философ не должен отсиживаться в хижине и наблюдать со стороны, как людей посылают в печки вместо дров (разве мог он это наблюдать?! - Эд.Б.). Он должен вторгаться в жизнь не только идеями, но и поступками...»
Вот, читатель, каким должен быть современный философ! Образцовым борцом и бойцом за светлые идеалы и благо людей всей земли, надёжным и чутким товарищем, самоотверженно и беззаветно преданным нашему общему делу борьбы за справедливость, за мир во всём мире и дружбу народов!.. Это должно стать девизом и лозунгом каждого воина философского фронта!
С идеалов Лика как-то быстро и незаметно переходит на вопросы личной жизни: «В конце концов, она встретила мужчину - какое большое и редкое счастье, - который её не подавлял, а стал равноценным спутником. Какое большое и редкое счастье». Автор приближается к черте, за которой может произойти слияние с героиней.
Учитель-«кентавр» Джона Апдайка с сожалением думает об одной своей ученице: «А тебе лучше бы замуж!»... Хм, что это вдруг нам припомнилось - ни к селу ни к городу...
Давайте всё же абстрагируем героиню от её автора. Не надо полагать, будто мы имеем дело с авторским альтер эго или ипостасью. Правда, героиня близка и симпатична автору, стало быть, в определённой мере «аутентична»... Впрочем, что нам до этого.
...Владик, хозяин квартиры с дивными сырами, пригласил Лику на прогулку. Он многое знает по истории и архитектуре города и рассказывает об этом Лике, которая, однако, интересуется чем-то другим, органически присущим её высокоморальному мировоззрению: «Как в каждом порядочном немецком городе, и в этом было когда-то гетто». Видите! Молодец она, эта Лика! Ни за что не изменит своим идейным принципам. Обязательно подметит то, что неустанно обязан подмечать каждый настоящий человек... Да.
Если бы «Лика» выразилась, к примеру, так: «Как и во многих немецких городах, и в этом было когда-то гетто», то мы кивнули бы в знак разделяемой печали по поводу данного прискорбного обстоятельства... Так ведь Лика не то, что мы с вами - она очень идейная и правильная! Поэтому и преподносит сие сведение издевательски, и мы чувствуем остроту её жала... извините, остроту проблемы: «Как в каждом ПОРЯДОЧНОМ немецком городе...» Ну конечно, ведь наличие гетто - неотъемлемый, этнографически и ментально обусловленный признак любого немецкого города.
Натыкаясь в бессчётный раз на нечто подобное, хочется спросить: послушайте, вам не надоело?! Ведь это тот самый «мэйн стрим», о котором упоминается в повести, причём героиня с этим предписанным обществу «течением» вроде бы не согласна... Но ведёт она себя как ярая активистка этого самого «мэйн стрим»! Автор делает вид, будто её героиня маргиналка, тогда как на самом деле она ничуть не отличается от конформистской «мэйнстримской» своры, всегда готовой горячо одобрять спущенные сверху правила игры и подвывать сильным мира сего. Неужто вы гордитесь собой, повторяя замусоленные от многомиллионного тиражирования уничижительные шаблоны по адресу тех, кто уже шестьдесят с лишним лет абсолютно беззащитен и безмолвен?! Неужели так приятно бить безропотного и не сопротивляющегося, при этом считать себя справедливым и правым, да ещё верить, что ты на стороне ХОРОШИХ?!
Словно этого мало, вычитываем далее: «В прошлой жизни я, должно быть, была еврейкой - так кажется мне порой, - сказала Лика своему спутнику, перебивая его историческую тираду, - меня сожгли в газовой печке, но я снова воплотилась и снова здесь, - она не выдержала и захохотала».
Хочется надеяться, что «Лике» когда-нибудь станет стыдно за эту кошмарно пошлую выходку. Ибо, если ей станет стыдно, это будет признаком наступающего просветления, помудрения и, скажем так, осовествления.
