- И куда же ты убежал Стас, - едва слышно добавил Леша.
Ровно через десять секунд на весь коридор раздастся дикий вопль звонка, отождествляющего приходы у самих учащихся. Боюсь каждый новый раз, эпилептики впадают в сумасшествие, при его дребезжании. Ведь он давит на перепонки и детскую психику, заставляя снова погрузиться в мир сонных мух и одиночества. И вновь, возможно уже неполным составом, под его дребезжащий гимн, ребята и девчата устремятся в душные весенние комнатушки, чтобы продолжать перебивать своих одногруппников на семинарах, зарабатывая себе любимому баллы для автомата или сверля глазами циферблат часов, ожидая звонка доброго, который их спасёт, ну или трёх звонков и совершенно неважно, что они могут означать пожар или спрятанный под лестницей С4, главное команда - фас и бегом, бегом... пока несут ноги. Но звонок - это всегда к расставанию. Он звенит и жизнь, которая была прервана на паре или после неё разворачивается к вам новым ракурсом, так, что приходится жить несколько раз на двух полосках: по одну ничего себе такая перемена, а по другую совсем уж ненужный предмет. В первую часть можно также отнести пустой разговор со слегка знакомым тебе человеком из соседней группы, потому что своих, ты в принципе не перевариваешь. Беседа потихоньку разрастается и даже в некоторых моментах бьёт ключом до начала второй части, до перехода на другую полосу жизни. В которой ты весь в чувствах расставания уединяешься со своей любимой и измазанной рисунками тетрадкой, где излита вся твоя психически неуравновешенная фантазия и нагота души, продолжая писать под диктовку то, что уныло начитывает лектор, мечтающий, в свою очередь, блаженно задушить всех вас или просто уйти домой.
Остаток дня, Алексей провёл в раздумьях. Он пытался ещё раз найти Стаса, но, увы, тот исчез, как зарплата педагога. Его телефон был отключен и у Алексея складывалось чувство того, что первый дьявольски шутит над другом, всячески разыгрывая его и да, Леша был вынужден признать, что у него это недурно получалось.
С утра моросило мелким. Небо затянулось серой пеленой. Обычно в такие дни человек просыпается с головной болью и повышенным чувством лени. Да, когда за окном всё мокро и вяло, не стоит даже в уютном доме. Такая погода создаёт атмосферу лишь для меньших братьев-котов. Они, свернувшись в пушистый и тёплый ком, тихо посапывают где-нибудь в низах гардеробной или на кровати хозяина, пока его нет, проснувшись, потягиваются во весь рост и снова засыпают.
Он шёл в легком плаще, укрывшись черным полиэстровым зонтом. Косой недодождь великолепно проникал во все труднодоступные щели, тотчас заполняя их. Ему не составляло труда намочить лицо, плащ, брюки и само собой ботинки. На тротуарах пока ещё не виднелись лужи, но вода уже сделала камень более темным, нежели в солнечные дни. Он шел, не поднимая головы, замкнутый в своём мире. Собственно, мы всегда живём в собственном мире, изредка выглядывая из него, чтобы посмотреть как там у других и для чего они придумали велосипед. Проходившие мимо него люди, так же как и он, без оглядки, шли по своим делам, замученные своими заботами и если можно было бы поглядеть на всех них сверху, с высоты птичьего полёта, то они напомнили бы вам кровь, бегущую по артериям из одного капилляра в другой.
Проезжавшие мимо машины, сливались с первой струёй, как сосудики, образующие вену, но в большей степени, состоящие из феррума, чем первый поток. Где-то, около поворота в частный сектор, недалеко от автобусной остановки, к которой подошёл человек с зонтом, остановился автомобиль. Из приспустившегося стекла, выглянула усатая мина.
- Лёш! крикнул мужчина в автомобиле и несколько раз просигналил.
Человек с зонтом обернулся. Он узнал в зовущем его своего педагога, который ещё вчера читал им лекцию по экономике организаций. Мужчина подозвал его к себе.
- Здравствуй Леша, - сказал он тихо, - ты же на пары, садись.
-Да, ответил слегка растерявшийся парень.
- Нам по пути. Увидел тебя стоящего тут и решил, ай да подвезу этого студента, а то ещё простынет, заболеет и на пары не придёт!
-Хах, усмехнулся Алексей и, свернув свой зонт, сел назад.
Автомобиль тронулся. Внутри него казалось всё спокойным и безмятежным, а главное тихим. Улюлюканье двигателя и небольшие неровности дороги так славно укачивали, что организму ничего не оставалось, как принять этот соблазн.
- Ты здесь живёшь? - Спросил педагог.
- Да, метрах в трёхстах от остановки. Но не в частном секторе, а в высотном квадрате.
- Из частника выезжать в такую погоду, это второй заход на мойку, не говоря уже о пешеходах. Вся обувь, даже ту, которую не жалко, вся будет пропитана грязью и тем, что оттаяло после зимы.
- Это точно. Кстати, - заметил Алексей, - я думал, что педагоги не ездят на автомобилях, во всяком случае, не педагоги государственного университета.
Водитель настороженно ухмыльнулся.
- Беру ли взятки?! - бросил мужчина в пустоту, - да беру и ещё какие! Бывало всю группу тысяч на сто можно развести, но иногда, и пятидесяти не выходит. Ты же знаешь, что все педагоги бедные люди, так как, даже со своими подработками, им явно не хватает денег на приличную жизнь. Что уж тут скрывать? Им не хватает даже на скромный отпуск раз в полгода.
Слегка сонный Алексей, опешил.
- Это даже до шутки не дотягивает, - съехидничал парень, и лицо его скукожилось как сушеный абрикос.
- А то я бы прям так и сказал тебе, у кого и сколько я беру, если бы это было так. Так как зарплата наша мизерная, то жизнь оставляет два пути: идти по склонной или прокладывать дорогу в горы. И многие, к несчастью моему, выбирают первый вариант.
- А вы чем занимаетесь? - робко спросил Алексей, хотевший всего лишь разбавить разговор и, явно залезший не в ту тему, тему, в которую недозволенно лезть вот так, можно сказать с чистого листа, а тем более с человеком, который любезно согласился тебе помочь.
- Знаешь Леша, я пробовал себя во многом. Занимался репетиторством, открывал курсы, было время, когда пытался заняться чушью вроде сетевого маркетинга, но они там ходят словно зомби и каждый день как молитву твердят, что они разбогатеют, хотя: эти блестящие глаза, монотонный голос, ужасная кривая улыбка на лице - меня это, в общем, только оттолкнуло. Много лет работал на стройке в бригаде, за городом, туда же можно отнести автосервис, пробовал отливать диски, но... нашёл я себя лишь в искусстве. Я рисую картины, и они пользуются неплохим спросом.
- Здорово, такого поворота, я никак не ожидал. Да мне, если честно, неловко, что язык захлестнуло на такую тему.
- Теперь твоё любопытство удовлетворено, юный Холмс?
- Да, вдоволь, - сказал парень как внутри у него все перевернулось от стыда.
Оставшуюся часть пути, они ехали молча.
Пассажир всю дорогу глядел в заплаканное мелкими слезами дождика стекло, то и дело, протирая его для обзора. Он вглядывался в марки автомобилей, их цвета, смотрел на то, как мелкая капля сбегает вниз по окнам, собирая остальные, и превращаясь в небольшой ручеёк, что скатывался куда-то вниз, где обзор не мог позволить наблюдать его дальнейшую судьбу. Да этого было и не нужно, он знал, что ручеёк непременно стечёт на асфальт и растворится в тысячи подобных ему, образуя лужи, которые непременным образом высохнут, как только, так сразу.
Томный поток из гудящего железа. Так же как и в лестничном пролёте университета, так же как и в любом другом месте, они находились в своей закрытой комнате, уничтожая реальность иллюзией занятости и нужности себя в этом мире, на работе, в семье, в кресле автомобиля... но как страшен и беспомощен человек, который перестаёт ежедневно зашивать свои глаза и в конце-концов открывает ту самую правду, способную ежедневно приносить в мир смерть, боль, муку, страдания, болезни и одиночество. И даже безденежность покажется ему, после всего этого - сущим пустяком. Осознав всю наготу этой правды, человек стремится ещё больше запрятать её вглубь, подальше, куда- то туда, где темно и сыро. Это его убивает. Это делает его рабом в квадрате, коим он и так, несомненно, является в виду своих потребностей. Ведь самое лучшее, но и самое тяжёлое, что может и должен делать человек - менять себя и мир. Большинству - это смертельно тяжело осознавать. Так и они, все те, что едут на проклятую ими же работу, живут с намёком на счастье и пьют алкоголь по вечерам лишь существуют, чтобы однажды просто умереть. Всех их видел Леша через стекло автомобиля, и все они казались ему именно такими.
Пористое небо стало сливать уже совсем нешуточную дозу влаги. Сцена накалялась, актёры имели место быть ошарашенными, так как находились не в своём амплуа. Эта загадочная обстановка серости жизни и параллельности по отношению к ней погоды, то самое негодование неба по поводу нас с вами, изрекало свои чувства, обращая его ко всем мастерам сцены, тем, кто имел тысячи масок, гримов. Заглянув в их гардеробную можно было бы сразу догадаться о замкнутости и ушедшем смысле. Да они пёстро одевались, к слову добавить, имели сотни разных цветов, но боюсь, дальтоник-пессимист отметил бы всё это оттенками серого цвета. Такими разными, закрывающими урода, преподносящими его личность к столу в первозданном облике, но совершенно не прожаренного внутри.
«Откройте же ваши карты господа», - сказал бы старый крупье, и все они немедленно запрятали бы их ещё глубже, дабы не выдать своей натуры. Хотя какой натуры, там даже органы не все, а те, что есть, увы, давно готовы стать удобрением в земле.
О, как же теперь лил дождь. Как он лил! Невыносимо! Актёры были ошарашены.
*****
-Эй! Вставай! Ну, ты даешь, - сказала она ему и толкнула лежащего на парте парня в бок, под рёбра.
Алексей едва приподнял голову.
-Как?
-Что как?
- Когда началась пара?
-Ты идиот? Ты меня пугаешь! - с недоумением на лице воскликнула девушка.
- Не смешно, я ехал в автомобиле у Карла Берка.
- У Карлито? - усмехнулась девушка.
- У Карлито, да! Он меня подобрал на остановке! Шёл дождь...
- Он и сейчас идёт. Теперь ты с ним на одной ноге, на автомат нарабатываешь друг? - Продолжала глумиться девушка.
- Что? Чёрт, я ничего не помню.
- А что нужно? Ты реально настолько сонный что ли? Собирайся! Пара закончилась! - добавила она и начала складывать вещи в сумку.
- Пара закончилась? Я продрых пару? И ты меня не разбудила? - с превеликим
