КССВ

переливается всеми цветами радуги в неярком свете ночника.
   Прелесть, а не картина!
  А в голове щёлк да щёлк. Щёлк да щёлк. Ломота в затылке  переваливает узкий рубеж шеи, и лёгкая тяжесть опускается на плечи.
   Веки её закрыты. Ресницы слегка вздрагивают, заметно движение белков. Учащённое. Прерывистое дыхание с отчётливым ароматом мяты сбивает с ритма моё. Я в замешательстве. В неподвижном стеснении духа и тела. Задерживаю дыхание, чтобы его успокоить, прислушиваюсь к ударам сердца, начинаю считать: раз, два, три… На «семь» дышу ровно. Стараюсь с подругой в унисон. Стараюсь. Пытаюсь начать движение. И всё время думаю, нужно исключительно всё делать с ней в унисон: в унисон с её дыханием, в унисон с её движениями, в унисон с её постанываниями. В унисон…
   - Чёрт возьми, прекратится когда-нибудь это издевательство?! – она извивается подо мной, крутится ужом. Вертится кусом мяса, нанизанного на шампур. – Или вперёд, или назад! – глаза всё также закрыты. Зато обостряются черты лица. Казавшееся круглым, оно почему-то заострилось в подбородке и стало похожим на лезвие клинка. Резкие контуры щёк и носа, как его украшение. – Ну, миленький мой, не стой на месте, не топчись! – вдруг она раскрывает коралловые уста, в голосе столько унизительной просьбы, что во мне что-то зацикливается, но она внезапно взрывается. – Гондон драный, ты слышишь, что тебе говорят?!
  «Гондон! – радостно про себя ухмыляюсь. – Деточка, не гондон и не драный. Презерватив – предохраняющий – так будет точнее, вернее и симпатичнее».
   Раздаётся противный скрежет, режущий слух внутри меня и раздражающее визжание.
  «Да, - думаю, - просто необходимо пройти внеплановое углублённое сканирование узлов, трущихся деталей, места критических  соединений. Так недалеко до полного износа. За которым следует полная утилизация вплоть до молекулярного разложения. После этой кропотливой процедуры не останется даже памяти на любых носителях информации. Поэтому, срочно провести тщательный осмотр! На скрипе и визге доедешь до утилизационного блока. Только!»
   Раздаётся тихий свист. Откуда-то издалека. С каждым мгновением он становится всё слышнее. Откуда он – сверху, снизу? Точно не определить. Уверен, не из меня. Твёрдо. Да и не из неё тоже. По спине мурашки приближающейся паники. Что-то чересчур мнительным становлюсь. Старею что ли? А мурашки-то большие – величиной со слона. Нервный озноб с нарастанием от макушки до пят, цунами недалёкого психоза. Нарастание, убывание. И снова будоражащее сознание нервно-психическое движение молекул страха вверх-вниз, вверх-вниз. Туда и обратно!
  Концентрируюсь. Не отвлекаюсь. Извлечение, в отличие от вторжения, ответственный момент. Чуть что не так, не сносить буйной головушки, потеряю да во широком полюшке. Чёрт, снова отвлекаюсь! Заодно надо прочистить и память. Все эти ненужности, как временной пробой в работе. Застыл снова всем телом, как скорпион перед атакой. Команда извне может помочь. При условии… каком? Чёрт, опять что-то с памятью! С механической? Ерунда! Недавно проверялся. С мышечной? Чушь! Здесь на генетическом уровне самосохранения.
   Извлечение (дальше по инструкции) – метод прерывания или завершения производственного цикла. Далее «И» происходит в несколько этапов. Каждый этап разбит на несколько стадий. В этапе может быть от трёх до семи стадий. Максимум, десять. Зависит всё от сложности выполняемой работы, выбраковки изделия и непосредственно от этого самого «И».
   Этапы и стадии прописаны в основной инструкции № 0179-7В30/94-4АЮ7675937, и являются сведениями, имеющими гриф «совершенно секретно» и не подлежат разглашению лица, нарушившие данную инструкцию, и их деяния. Повлекшие за собой нанесение ущерба, подвергаются упорядоченной системе наказаний, предусмотренными в «Общих правилах внутреннего распорядка». От увольнения с обязательной очисткой памяти, до молекулярного расщепления.
   Меня же, однако, вся эта муть нисколько не волнует. Ну, дал десятка полтора два подписок. Вживили в энные места микросхемы и микрочипы слежения и контроля, сказали напутственное слово: - Вот тебе, сынок, ружьё и свиной хрящик в руки! Это такой прикол у начальника кадрами.  Бывший военный, перекроенный и перешитый сотни раз под любыми углами и плоскостями, перенёс суровую любовь к оригинальному казарменному юмору в строгую секретную жизнь предприятия. «Скрипы, визги, - летают в голове мысли, - это всё ерунда. Здесь что-то не то… Другое!..» Работаю не первый десяток годов, вот и подмастерье из новеньких юнцов дали. Проколов до этого дня не было, и быть не может. «Здесь, всё-таки, что-то не то».
  - Тля! – бесится она, кусая в кровь, густую как смазка, мои плечи и царапая остро-отточенными ногтями на ровные красные линии откровений спину. – Засунь свой шланг, знаешь куда? – и сразу же взвывает, дико вращая белками глаз, вереща на сто ладов. – Кхны-а-ха-ха-ха!

                                          2
  Коммивояжер Он любил свою профессию. Как точно выразилась его последняя пассия, которых Он менял чаще, чем нижнее бельё, «лучшего впаривальщика необходимых по ненужности вещей, поди, сыщи во всём округе Ищ».    
   На эти слова Он только хитро улыбался, пряча улыбку в медно-рыжих дебрях пышных усов и застенчиво, знай себе, сверкали сквозь щель между крупных полных губ жемчуга здоровых зубов.
   Он продавал товары Их. Их – это не определённая семья. Это мир, в котором Он трудолюбиво ткал из золотых нитей ткань своего благополучия. Их окружали Он со всех сторон. И по этой простой причине Он очень любил Их. Даже этих, к дому которых подъехал на малиновом авто.
  Он любил Их безответно, безумно и беззастенчиво. Их встречались ему самые разные: и молодые, и среднего возраста, и пожилые. Встречали Он по-разному; была у некоторых необъяснимая агрессия и злость в словах; другие же. Наоборот, милы, скромны и застенчивы.
  Любя всех Их, Он отдавал предпочтение пожилым семейным четам. Они отличались исключительным гостеприимством, отсутствием которого грешили дома молодых Их; большее, на что Он мог у них рассчитывать, это стакан воды. Но пожилые пары всегда встречали Он неподдельной радостью, лучились искренностью и добротой глаза в густой сетке морщин и давно позабытые слова «не откажите в любезности выпить чашечку чаю с превосходным домашним бисквитом» первое, что слышал Он на пороге жилища Их.
   Он немного посидел за рулём в лёгкой светлой задумчивости. Глядясь в зеркало заднего вида, Он пожестикулировал губами, напрягая мышцы лица, заставляя их работать. Затем поправил костяным черепаховым гребнем, подарком одной семейной пары Он перед Рождеством пару лет тому, заметно редеющую, не тронутую сединой рыжую шевелюру. Пошевелил густыми, сросшимися на переносице бровями, то складывая их домиком, то сводя в прямую линию на лбу.
  Последний штрих – надул гладко выбритые щёки и, выпуская медленно воздух через сложенные трубочкой губы. Побарабанил по ним подушечками пальцев. «Всё! – мысленно заключил Он. – Теперь можно в бой». Вышел из машины. Водрузил на голову мягкую, видавшую виды фетровую шляпу, оправил отточенными жестами твидовый костюм-тройку цвета шамуа, проверил, на месте ли цепочка часов. Неторопливо взял с заднего сиденья огромный оранжевый кожаный саквояж. Незаметным движением руки захлопнул дверцу и, торжественно ступая по посыпанной речной галькой дорожке, медленно направился к дому.
   
   - Ева! – просипел простужено мужчина, валяясь на диване. – Мне отсюда плохо видно, кого там хер принёс?
  - Адам, - поправила мужчину Ева голосом, каким дают наставления ученикам учителя, - выражайся, пожалуйста, прилично. К нам гость. Коммивояжёр. Вчера он был в доме напротив. Ух приобрели у него много интересных безделушек.
  - Симпатичный?
  - Кто, Адам?
  - Коммивояжёр! – раздражённо прокашлял Адам.
  - С каких это пор ты начал видеть в мужчинах что-либо симпатичное? – поинтересовалась безразлично Ева. – Меня это тревожит.
  Адам кряхтя сел на диване. Огорчённо заскрипели старые пружины. Адам твёрдо поставил крупные ступни в домашних цветных носках на пол.
  - Мне мужики по хрену! – выкрикнул, не скрывая раздражения Адам. – Это ты, старая пердунья, начала заглядываться на молоденьких кобельков.
  - Не преувеличивай, Адам, - нараспев ответила Ева. – Лёгкий флирт только на благо женщинам в нашем возрасте.
  - Да мне по  хрену! – вдруг закашлялся Адам и сплюнул густую слюну в кадку с фикусом.
  - Господи, как можно так выражаться! – притворно ужаснулась Ева, наводя лоск перед огромным, в полный рост зеркалом справа от двери, не отрывая глаз от происходящего на улице. – Адам! Лучше быстрее переоденься. Белая рубашка в шкафу, яркий алый галстук будет отлично контрастировать с чёрно-серым костюмом. Да, и не забудь освежиться одеколоном!
  Адам встал, натужась, выпустил серию газов, произнеся при этом, что, вот где я видел всех этих гостей, но шаркая и припадая на левую ногу, пошёл в гардеробную. Через несколько минут Адам вышел и стал перед женой. «Ну?!» - казалось, говорил весь его вид. Ева мельком скользнула по мужу и проговорила: - Просто блеск! «Ага! – не удержался Адам и кольнул в ответ. – Как пидорас на выданье».
  - Что-то наш гость медленно поднимается по крыльцу, - озабоченно произнесла Ева и поднесла руку к дверной цепочке.

  «Никакой спешки, - думал Он, впечатывая платформу ботинок в противно кричащую гальку. – Пусть они увидят, как я хорош и умею себя преподнести». Перед дверью переложил саквояж в левую руку, указательным пальцем правой вдавил кнопку звонка.
  - Всё зависит от того, - безупречным голосом говорит Он. – Что вы от него ожидаете. Повторения чудес библейских казней египетских. Вавилонского столпотворения – то спешу вас разочаровать. Ничего этого не будет. Аппарат не Господь бог и, уж тем более не Дэвид Копперфильд. Предлагаемое устройство – это усовершенствованный робот модели UR-81M. Где «М» - значит модернизированный.
   - Извините, - хриплый голос Евы, страдающей хроническим ларингитом, прервал коммивояжёра Он. – Восемьдесят один. Их столько выпущено?
  - Нет, - услужливо ответил Он, незаметно для хозяев поправил заученным жестом узел галстука и пригладил волосы. – Восемьдесят один – номер серии. Самые первые экземпляры, что греха таить, были весьма далеки от совершенства. Часто поступали жалобы от потребителей. Наши инженеры и разработчики проявили верх достижения конструкторской мысли, внесли в модель требуемые временем и рынком дизайнерские изменения и усовершенствовали последующие модели. – Он остановился, посмотрел на Адама и Еву, желая увидеть, произвёл ли на них эффект его короткий обзор. – Процесс производства – безостановочный. Ежедневно лучшие умы работают над вопросами внесения рационализаторских предложений.
  - Очень интересно! – Ева прикурила тонкую длинную сигарету от зажигалки, по комнате разлился специфический аромат восточных специй. Обратила взор к мужу. – Правда, Адам? – и переключилась к Он. – Продолжайте, пожалуйста! Мы полное внимание!  
  - Так вот, не буду оригинальным, перед использованием наша фирма настоятельно рекомендует ознакомиться с инструкцией по применению и просмотреть прилагаемый видеофильм.