КССВ

Он, словно совершая таинственный ритуал,  вынул из объёмного саквояжа книжку с яркой обложкой и надписью «Manual», следом извлёк пластиковую коробочку с DVD-диском. Положил на журнальный столик и заключил, обольститель, Он пускает в ход проверенное оружие бархатный тембр голоса. Им Он обволакивает слух семейной пары, словно птица крыльями гнездо.
   - Данная модель изготовлена исключительно для использования женщиной.
   Он поймал недоверчивый взгляд Адама и торжествующий Евы.
   - Да-да, мэм, разработчики учли при проектировании особенности женского организма. Его исключительную чувственность и способность самоорганизации независимо от критических ситуаций внешней, зачастую весьма агрессивной среды.
   Он ликовал. Он видел растерянность Адама и Еву, распираемую гипертрофированным чувством исключительности. И решил добить хозяина дома, игнорируя его, смотря только на хозяйку:
   - Любая попытка, мэм, со стороны вашего мужа перепрограммировать UR-81M под свои параметры, приведёт к поломке механизма.
   Адам решил не сдаваться без боя и заявил о себе несколько нервным голосом:
  - Как насчёт гарантийного срока?
   Наконец Он решил удостоить хозяина дома вниманием, всем видом показывая хозяйке, что делает это исключительно ради неё.
  - Гарантийный срок один год с момента продажи, указанной на чеке. Фирма предлагает сертификат аутентичности товара. Гарантийный ремонт по любому указанному в талоне адресам. Гарантия не распространяется, если аппарату будет нанесён механический ущерб, не предусмотрено также самостоятельная попытка покупателем вскрыть аппарат. Повторюсь, - Он галантно поклонился в сторону Евы и едва кивнул Адаму, - любая поломка устраняется в специализированной мастерской. Надеюсь, удовлетворил ваше любопытство!
  Выходя за порог, Он водрузил на голову шляпу, прокашлялся деликатно.
  - Спешу повторно поздравить вас с покупкой. Всего хорошего!
  Сухо стукнула дверь, пропели смазанные петли. До Он донеслось или ему показалось из-за двери: - И вам спасибо! Сам же подумал, мол, вот ещё одним осчастливленным бедолагам всучил совершенно ненужную вещь. А за закрытыми дверями ширился и рос праздник, так как Ева и Адам считали приобретение очень выгодным, что удалось выжать скидку и купить, считай, даром, удивительно полезную вещь.
   - Ева, - начал игриво Адам, - что откладывать в долгий ящик то, что можно… - и продолжил неторопливо, - давай посмотрим на наше приобретение. Буклет буклетом, умеючи нарисовать можно всё, что угодно. А каково оно на деле?
    И сделал шаг в направлении угла, где на стуле покоился небольшой картонный ящик.
   - Погоди, Адам, - мягко возразила жена, придержав его за руку. – Отложим это на вечер. После ужина при свечах.
  - Ужина?! – не поверил Адам и повторил. – При свечах?!
  Ева надела на лицо маску гордости.
  - Да! – качнула заманчиво полными бёдрами и проворковала нараспев. – Я составила праздничное меню. Прямо сейчас принимаюсь за стряпню!
   Адам резко воскликнул, отчего голос срезался на писк.
  - Невероятно! Ева! Последнее время мы довольствовались примитивными сублиматами, редко дешёвой пищей из кафе. Словно увидев жену впервые, Адам обошёл вокруг неё, пританцовывая, глядя вожделённо и внимательно изучая.
  - Ну, если уж гулять, может, купим бутылочку шампанского?
  Ева вышла из зала. Вернулась назад несколько минут спустя, сияя как солнце весенним днём с двумя бутылками брюта в руках. Мягко поведя головой в сторону кухни, горячо прошептала, выделяя отчётливо каждое слово, что для него приготовлен сюрприз на кухне в третьем шкафчике справа.
  - Как ты думаешь, что это? – заинтриговала она мужа.
   Адам шумно сглотнул слюну, резко дёрнулся кадык.
   - Даже боюсь предположить, дорогуша!..
  Утверждают, два раза снаряд не попадает в одно и то же место. Сегодня был не тот случай. Словно метким ударом кия загоняя шар в лузу, Ева произнесла:
   - Бурбон десятилетней выдержки!
   Адам довольно закряхтел. Сюрпризец оказался-таки на славу. Бурбон! Десятилетней выдержки! Это не суррогатная моча в баре братца лучшего друга.
   - Всё мной предусмотрено. Устроим маленький праздник, как бывало прежде. Помнишь, как тогда нам было хорошо!
   Адам шумно вдохнул носом воздух, успокаивая волнение.
   - Как не помнить, Ева! – обнял нежно жену за плечи и поцеловал.
   Свечи неярко освещали комнату. Пламя потрескивало, текли прозрачные восковые слёзы. По оклеенным выцветшими обоями степам плясали призрачные тени, как кадры чёрно-белого немого кино, вызывая в памяти приятные воспоминания. В полумраке тонет скромная обстановка: цветы в кашпо, старенький книжный шкаф, пожелтевшие репродукции картин, люстра с подвесками из искусственного хрусталя.
   Ужин прошёл на славу. Приятная романтическая атмосфера царила за столом; лёгкая беседа непринуждённо текла под приятную инструментальную музыку, льющуюся из динамиков ретро проигрывателя.
  - Адам, - загадочно произнесла Ева. – Думаю, наступил час ознакомиться с нашей покупкой. – И указала рукой на коробку. – Неси её сейчас же сюда, на стол. И вскрывай!
   - Как же видео и инструкция, Ева? – спросил муж.
  - Инструкция, видео – глупость! – хохотнула игриво Ева и взлохматила изрядно поредевшие. Но всё такие же чёрные смоляные кудри. – Неужели забыл наше изучение компьютера методом тыка, милый!
   Адам погладил жену по спине, рука произвольно соскользнула ниже:
  - Такое позабудешь!..
  - Посмотри-ка, Ева, здесь написано, не вскрывать заднюю панель при включенном в сеть приборе. Слушай, что пишут дальше: не оголять контакты, категорически не рекомендуется прикасаться к контактам под напряжением мокрым языком (подумать только, это когда язык бывает сухим!) и обнажёнными гениталиями.
  - Чудно, Адам, как ты думаешь, придёт ли мне в голову в процессе эксплуатации поднести к твоим… кх-м… оголённые контакты под напряжением? – Ева пронзительно посмотрела на Адама, ожидая ответной реакции. – Полагаешь, это произведёт на меня эффект?
   - Думаю, да, - подумав, ответил Адам. – Несомненно, произведёт.
   - Я такого же мнения, милый, - Ева сноровисто руками расстегнула пояс брюк мужа. – Оголяй контакты. Я позабочусь о твоих…

   В комнате воцарилась тишина, сотканная из нитей волнения и любопытства, вперемешку со сдержанностью и неистребимым интересом.
   Хозяева аккуратно, в абсолютном безмолвии водрузили на стол небольших размеров коробку, упакованную заботливо в красочную праздничную бумагу и перевязанную ленточкой цветов государственного флага.
   В молчаливом согласии развязали ленту. С хрустом развернули упаковку. Адам открыл коробку и, незаметно для себя, шёпотом спросил супругу:
  - Ева, дорогая, мне кажется или в комнате действительно душно?
  Ева поддержала игру мужа и шёпотом ответила:
  - Если так, открой дверь в сад. Пусть вечерняя свежесть вольётся в дом. Да и мы выйдем подышать летней прохладой.
  Бело-сизый, невесомый туман, точно вуалетка окутывал, смазывал растворяющиеся в сумраке предметы: декоративные скамейки, дорожки, кусты и деревья, привнося в обычную обстановку атмосфер сказочности и волшебную иллюзию неестественности…

  «Собственно, кинетическая схема подробностей стёрта с пергамента памяти ластиком времени. Единственно, сохранились отдельные фрагменты и эпизоды.
   Вспышка – и ярко зажглась спичка; плотные шторы темноты раздвинул свет – заалел фитиль свечи, радостно потрескивая и пуская из синего кончика пламени маленькие искорки. Невесть откуда взявшийся сквозняк оживил внутреннее пространство, привёл в движение воздух, невидимые свежие, острые языки струй разрисовали стены загадочными картинками, живые персонажи двигались ломанными резкими движениями в полном молчании – как затишье перед бурей. Слух режет тишина отточенным клинком беззвучия.
   «Вот и я, моя сладкая! Неужто, не рада?!» «Пшёл вон, пёс смердящий!» «Не понял!» «Что тут понимать, помёт песий!» «Не ломай комедию, здесь не театр. Публики нет. Мы одни». «Убери прочь свои мерзкие, всегда потные холодные грабли!» «Ах, так!» «Да, так!» «Ух, ты, сука, ты мне, лярва, всю жизнь превратила в посмешище!» «Воды». «Какой, ключевой? Или из-под крана?» «Вода – туды, воды – сюды!» «Ну, ты и дрянь! Малолетняя развратная, похотливая сучка!» «Вся в тебя, папочка!» «Начинай считать…» «Что?» «Мгновенья! Жизни твоей». «Лей!» Раздался негромкий вскрик, и она узнала его по запаху. От него всегда пахло жасмином. «Лей, милый…»

                                         3
   Не мёдом там было намазано. Нет! Там было что-то таинственное и интригующее. Что трудно различимо взглядом днём, но бросается в глаза ночью. Там было то, что делает дыхание учащённым и прерывистым. И отчего сердце бешено колотится в груди и рвётся наружу. От чего бросает в пот и земля, внезапно сделавшись зыбкой, уходит из-под ног. И ты летишь…
   Посещение Квартала не поощрялось. На открытые визиты было наложено негласное табу. Не прячась посетить Квартал, означало бросить обществу вызов. Смотрите, мол, какой я дерзкий, какой решительный. Плевать, мол, хотел на ваши запреты. Но Квартал, это как болото. Стоит сделать шаг на его территорию и обратного пути нет.
   Он заманит сладкозвучными голосами, дивными видениями и сказочными посулами. Он повяжет по рукам и ногам невидимыми крепкими путами, обездвижит тяжёлыми веригами и обезволит чарами; невинно улыбаясь, съест твоё сердце и выпьет твой разум. Он – ослепит.
   Территория Квартала не обозначена запрещающими знаками; нет чётко очерченного контура границ колючей проволокой. На вышках не стоят охранники, не загораживают проход.
  Напротив! Квартал от остального Города ничего не отличает.
  Те же в старой части добротные постройки из красного кирпича, стрельчатые окна с маленькими квадратами стёкол, гранитные ступени крылец и художественно, со вкусом из чугуна вылитым навесом над входом; и крыша, добротная, крытая черепицей.
  В новой части – безвкусные, прямоугольные коробки из стекла и бетона, с плоскими крышами, как дикобраз, утыканные острыми иглами ТВ антенн, на которые нередко по утрам нанизываются клочья тумана, как куски мяса на шампур.
  Но Квартал магнитом манил к себе. Тянул, притягивал к себе тонко-организованные человеческие души, оголодавшие по вниманию, жаждущие понимания в жестоком мире, царящем во всём Городе.
   Город часто мстил Кварталу. Летом его заваливал снег, падающий крупными хлопьями с тревожно-лилового неба; зимой – проливались обильные дожди, и невозможно было ни проехать по его улицам, ни пробраться от дома к дому; в те грозовые моменты Квартал напоминал Ценевию, прекрасный южный город-государство, построенный на воде.
  Месть, не любовь, не бывает долгой. И тогда между Кварталом и Городом наступает перемирие. Тонкое, как паутина, хрупкое, как стекло.
  О том, что Квартал табуированное место знали все без исключения жители Города. И все до одного, от мужчин до женщин, от вдов до вдовцов, от юных скромных дев до робких юношей, мечтали, посетить сей злачный угол, так много обещающий.  
  Они видели Квартал во сне; путешествовали по его узким улочкам и широким проспектам среди ясного погожего дня открыто, не прячась в тени домов и не скрываясь под зонтами