КССВ

деревьев, беззаботно смеясь, не озабочиваясь оставшимися за спиной карами смертными и страшными проклятьями.
  Чтобы попасть в Квартал, нужно было всего-то  опустить монетку в один из кассовых аппаратов, расположенных перед Кварталом, взять квиток и ступить на его улицы, объятые ярким пламенем света огромных неоновых вывесок.

    В его груди что-то тонко звенело и предательски дрожало. Учащённый ритм сердца заглушал все внешние звуки. Дыхание его было настолько прерывисто, что обильный пот крупными каплями выступил на разгорячённом, покрасневшем лице; взмокли волосы на голове, и обильно промокла под мышками рубашка.
  Игнаций Тарб давно собирался, как он неоднократно говорил сокомпаньонам по попойкам, посетить запретную зону – Квартал. Вкусить сладких забав и ощутить щекотливых приключений.
  Никто из его товарищей так и не решился на этот шаг, но Игнацию поддакивали, поддерживали дружескими советами, подначивали, чтобы распалить его воображение, но они также были уверены, что все его безудержные фантазии останутся на словах. Ведь они прекрасно знали, чем может обернуться на деле посещение Квартала, в случае поимки Комиссарами Аморальной Инспекции. Этими строгими Державными блюстителями нравственности населения.
  Наказание последует не обязательно в первый раз, после поимки. Пожурят на месте, погладят по загривку, погрозят строго государственной палицей. И – отпустят.
  Однако, достаточно того, что никто из жителей Города достоверно не знал, что собой представляет это наказание и, покрытая слизким туманом неизвестность охлаждала буйные головы. Огонь куража заливался холодной водой предусмотрительности.
  Не пустозвоном оказался Игнаций Тарб. Задуманное решил исполнить, никого не ставя в известность. И не потому, чтобы что-то доказать друзьям, а чтобы самому в себе укрепиться.
  «Что откладывать дело в долгий ящик? – размышлял он на досуге. – Взял, да пошёл!» Вскакивал на постели и горящим взором буравил лунный пейзаж за окном мансарды, прошитый тонкими серебряными нитями ночного тумана. На третий день решение окончательно созрело. Чтобы не дать ему упасть, подточенному червем сомнения, Игнаций, не обронив слова, взяв с собой изрядный запас монет, отправился к Кварталу. «Взял, да пошёл!»
  Как человек разумный, Игнаций не попёр нахрапом. Он пошёл в обход, ведомый едва ощутимым запахом удовольствия, слыша в голове загадочную поэзию запретного греха.
  Он шёл окольными путями. Не зря же кто-то сказал: - Чем длиннее дорога к цели, тем короче путь.
  Погода выступила в сообщниках Игнация. Безоблачное небо к вечеру затянуло дождевыми угрюмыми облаками, подул настойчивый упрямый северный ветер, он будто ударами кнута разогнал любопытных по тёплым домам, где тотчас зажёгся свет за закрытыми портьерами и шторами.
  Когда Игнаций пересёк, в лёгком возбуждении половину Города и приблизился к Кварталу, начал накрапывать мелкий нудный дождь. Игнаций снова добрым словом помянул погоду. Однако молиться не решился. Чтобы не выглядело это богохульством.
  Подняв воротник плаща и, упрятав голову глубоко в зябкие плечи, осмотревшись по сторонам, не заметив ни одной лишней фигуры, не услышав ни одного подозрительного шороха, пересёк улицу. Он шёл, осторожно ступая по булыжной мостовой, тёмным оловом блестевшей от начинающего лить сильнее дождя.
  В густых серых сумерках, почти растворившись в них, Игнаций ступил на территорию Квартала.
   Переведя дух, успокоив учащённое дыхание, дождался, пока оно станет ровным и спокойным, он вынул из кармана пару монет. Ещё раз огляделся по сторонам, но уже просто для успокоения совести. Затем опустил монетки одну за другой в щель кассового аппарата и нажал крупную чёрную кнопку. Внутри аппарата что-то недолго щёлкало и стучало и, наконец, выполз чек. Игнаций взял в руки маленький белый квадратик и внимательно рассмотрел. После недолгого изучения с двух сторон листка, он уяснил, дальше следует двигаться по стрелкам навигации. Они расположены на видном месте на фонарях и указывают направление.
  Так как Игнатий определённо не знал, что ему нужно, решил для начала заглянуть в кабачок, красные неоновые огни вывески гласили: «Поцелуй ласточки» открыт круглосуточно. Что ж, решил он, «Поцелуй ласточки» то же неплохо и решительно взялся за дверную ручку.
  Густая плотная смесь из множества ароматов ударила ему в нос; он поначалу чуть не задохнулся от этой сладковато-приторной ароматной агрессии. Голова слегка закружилась, из глаз потекли слёзы; в помещении царил полумрак.
  Стоя у двери, Игнаций почувствовал мягкое прикосновение к руке и услышал приятный женский голос с волнующим тембром:
  - Молодой человек желает выпить или ему что-то требуется ещё?
  Протерев глаза, Игнаций рассмотрел владелицу дивного голоса. Перед ним стояла совершенно нагая девушка в фиолетовом коротком парике, узкие очки кокетливо сдвинуты на краешек остренького носика, тёмно-карие глаза пытливо смотрят поверх стёкол. Игнаций не знал, что ответить, и только продолжал осматривать девушку, которую нисколько не смущало его внимание, ровно как её нагота её саму. Ожерелье из дорогой бижутерии покоилось между двух аккуратных грудей с тёмными кружками сосков. Росту ей добавляли туфли из прозрачного материала на высоких шпильках.
  Она терпеливо дождалась, пока Игнаций закончит изучать прелести ландшафта её тела, и повторила вопрос.
  С трудом проглотив ком волнения в сухом горле, Игнаций издал нечленораздельный звук. Рука рефлекторно поднялась и он кончиками пальцев коснулся груди девушки. Она подалась вперёд и её маленькая, тёплая, упругая грудь утонула в руке Игнация. Обжигающая, приятная волна от тела девушки передалась Игнацию. Огненный змей взлетел, махая раскалёнными крыльями от копчика до макушки по позвоночнику; приятная истома разлилась в паху. Игнаций явственно почувствовал, как уменьшились в размере брюки. Нисколько не смущаясь, девушка продолжила:
  - Меня зовут Агнесса.
  Игнаций кивнул головой, не сводя голодного взора с её тела.
  - Для новичков, - не отстраняясь от Игнация, спокойно и чётко говорит она, грудь остаётся в его руке, - визуальный и мануальный осмотр бесплатно.
  Едва заметно Агнесса улыбнулась, острые стрелы симпатии к юноше не смогли бы ускользнуть от постороннего взгляда.
  Наконец Агнесса прервала молчаливое стояние. Взяла за руку Игнация, повернулась. Его рука соскользнула с груди, еле касаясь тела, прошлась по талии и остановилась на округлом бедре, матово сияющем в сумрачном  освещении.
  Агнесса подвела Игнация к бару, усадила на высокий стул, сама расположилась у него на коленях, обняла за шею правой рукой и сказала в сторону стойки:
  - Два «Робких» коктейля!
  Из-за колонны вышла девушка, мало отличающаяся от Агнессы внешностью и экипировкой. Быстро соединила в металлическом стакане несколько разных по цвету жидкостей, закрыла крышкой, ловко подбрасывая стакан в воздух, перемешала коктейли и разлила по широким плоским бокалам.
  - Познакомься, моя подруга Адели, - склонив голову на плечо Игнацию, сказала Агнесса. – А как тебя зовут?
  - Игнаций, - представился он и залпом осушил бокал.
  Лёгкий дурман ударил в голову, вскружил мысли. Исчезло куда-то оцепенение и сжатость. Ослабла напряжённая струна внутри.
  Сладкая, таинственная поэзия греха начала своё разрушительное созидание.
  Огромная, массивная дверь беззвучно отворилась, открыв  утопающий в мягком розовом свете холл; мелодично пропел колокольчик.
  Переборов робость, снова вернувшуюся перед дверью старинного особняка, Игнаций вошёл в дом. Толстые однотонные ковры скрадывали шаги.
  Зв спиной также бесшумно затворилась дверь. Не зная, куда следовать дальше, Игнаций потоптался на месте, мысленно настраивая себя на мажорный лад. Коктейли в баре сделали своё дело – добавили позитива.
  Осматриваясь по сторонам, Игнаций заметил в бронзовых настенных канделябрах электрические свечи, когда глаза привыкли к освещению, рассмотрел цвет ковра – густо-коричневый и невероятно огромные, натуралистические картины, украшавшие стены. Они висели в небольших нишах, подсвеченные скрытыми светильниками либо снизу, либо сверху, по бокам, редкая из них освещалась мягким светом полностью – для концентрации взгляда на определённой сцене.
  На картинах изображена одна и та же женщина. Выше среднего роста, с развитыми бёдрами, узкой талией, высокой грудью, с пронзительным взглядом тёмных фиалковых глаз и каштановыми волосами. Они на всех картинах шелковисто струились по плечам, стекая густыми прядями на мраморную белизну кожи.
   На всех полотнах женщина изображена в окружении нескольких обнажённых мужчин. В самых фривольных позах, вплоть до группового совокупления. Взгляды мужчин, наполненные страстью и похотью, устремлены в одну точку – лицо женщины. Она же. Наоборот, снисходительно и благосклонно взирает на них. Некоторых гладит по голове, или прикасается красивой дланью с тонкими пальцами, украшенными кольцами к возбуждённым гениталиям.
  Игнаций не мог избавиться от ощущения, что эта, изображённая на полотнах женщина. В какой бы позе не находилась, своим магнетическим взором смотрит из любой точки на него, вызывая внутри Игнация сильное эротическое возбуждение.
  Что и говорить, сексуальная энергия изображённых откровенных сцен группового соития, в конце концов, предалась и Игнацию. «Кто же ты, загадочная незнакомка?» - задавался он вопросом, переходя от картины к картине. Тщательно рассматривая её тело, он находил его более чем совершенным. «Божественная! – пронеслось в его голове. – Кто же ты?» незаметно из холла он перешёл в огромную залу, стены которой тоже были увешаны картинами с самыми затейливыми эротическими сценами с участием таинственной женщины, сценами, о которых Игнаций не знал даже понаслышке.
  Иногда картины отражались в зеркалах. Они начинались от пола и уходили в высокий потолок, терялись в изумительной красоты лепнине. И тогда у Игнация возникало ощущение бесконечности созерцания картины, тонущей в своём зеркальном многократном отражении.
  «Волшебная! – подбирал Игнаций эпитеты для этой женщины. – Кто мне подскажет, как тебя зовут?» И вдруг услышал тихий голос у себя в голове, от неожиданности Игнаций чуть не упал на пол: - Госпожа Кларисса!
   В удивлении Игнаций завертел головой, думая. Что голос внутри него ему послышался и произнёсший «Госпожа Кларисса!» находится рядом. Но зала была пуста. Тогда он ускоренным шагом пролетел анфиладу комнат, где картины чередовались с зеркалами; где картины терялись в зеркалах, а зеркала растворялись в картинах. И повсюду, в каждой новой зале в воздухе устойчиво витал аромат мягкой эротической агрессии и сексуального магнетизма.
  В следующей зале, которые, казалось, бесконечно тянутся одна за другой, меняется только цвет стен, интенсивность освещения и появляется временами мебель: диванчики, покрытые золотистыми покрывалами с маленькими подушечками, столики с высокими вазами с живыми цветами, стулья, с наброшенными на них женскими вещами, Игнаций в усталости присел на диванчик. Облокотился о спинку,