Только шляпы не хватает. Правда, рубашка, как и положено, в клетку, заправлена в голубые джинсы. Рядом, за спиной «ковбоя», в углу помещения сидит мужчина постарше. Ведёт себя так, будто его и нет. Соответственно, никто на него внимания не обращает. А вот мальчик, правда, как-то неосознанно мимоходом, отметил его существование и тут же забыл, выкинул из головы. Словно нет этого человека, хотя он совершает немало действий: следит за всем, даёт напарнику за кассой советы, выдаёт призы, но так выдаёт, что все видят приз, а не его. Правда, до призов мало кто достреливается. Иногда он исчезает за боковой дверью. Ни как он выглядит – его лицо, волосы, фигура; ни во что он одет, ничто не фиксируется, всё ускользает от постороннего внимания. Зато он, судя по всему, видит, замечает всё.
Мама подростка чувствовала себя в этой толпе гораздо лучше своего мальчика. Её, как ни странно, ничто не смущало, ничто не пугало. Для неё окружающей толпы будто и не существовало. К огорчению мальчика, на него, на его потуги отвести её отсюда, как-то вразумить, просто защитить от толчков и грубых слов, она тоже не обращала никакого внимания. Мальчика пугала толпа, и пугала мама, её идея фикс.
Претендент долго целился. О! Как женщина следила за ним синими немигающими глазами! Поразительно для сына. Бедный мальчик! Туманная, засевшая на задворках сознания, но от этого не менее острая и болезненная мысль об исчезающем из его жизни плеере напрягла его до основания. «Она что, - с горечью мысленно возмущался он, - всерьёз думает, что может выиграть?» В её глазах, когда она мельком глянула на него, он прочёл: да, деньги у неё уже в кармане, нет проблем! Вот только купит сейчас пули и дело в шляпе! Неужели эти мишени не внушают ей того ужаса и той обречённости, которые они внушили мальчику? Пронумерованные с первой по двадцать пятую, каждая со своей изюминкой, подленькой изюминкой! Почти все движущиеся, а если не движущиеся, то такие и в таком окружении, чаще всего радужном, что кружок или другая фигурка так и мерцают, исчезая в световой пожирающей пестроте! Стрельба шла по порядку номеров. Первая мишень – самая простая, кружок, медленно и равномерно бегущий по кругу. А вот вторая - скачущий зайчик. Его движения тоже ритмичны, но уже не так просты. Хорошо ещё, что прыжки его медленные, можно сказать, вялые.
В установившейся тишине претендент, наконец, выстрелил.
- А! – очень противоречиво выдохнула толпа. Он попал!
А претендент опять целился. Тишина нарастала. Слышна музыка на улице – звуки гитарных струн подпевали весеннему пробуждению. Толпа была всё ещё не так критично внимательна, так как стрелять решались лишь бывалые стрелки и первую мишень одолевали почти все.
В этой нестойко-внимательной атмосфере претендент одолел и вторую мишень! Этот успех был встречен новым, ещё более громким, выдохом и гвалтом снисходительных похвал. На парня уже стали бросать любопытно-недоверчивые взгляды. А ну как … сразит все двадцать пять мишеней?!
Мальчика тоже на какой-то момент охватило всеобщее волнение, но быстро для такого юного создания спало – его волновали другие проблемы. Мама! Она стояла рядом, и он услышал, как она шёпотом с непостижимой уверенностью в голосе прошептала: «Долго не выдержит. На четвертой промажет». Мальчик безнадежно тронул её за руку, догадываясь, что она не обратит внимания на его прикосновение.
Но она вдруг вся как будто ещё больше собралась, потвердела, от неё повеяло ещё большей решимостью. Вот тебе раз! К ужасу сына, она раскрыла сумочку и достала кошелёк. Заглянула в него. Потом взгляд ее метнулся к табличке цен. Он тоже глянул туда и узнал, что с тех, кто участвует в гонке за основной приз, взимается дополнительная плата, а не только за пули. Конечно, денег у неё не хватало. Он мгновенно понял это.
- Мама! – позвал он. – Пойдём! А то дедушка с бабушкой начнут волноваться!
- Нет, нет! Малыш! – она понимающе улыбнулась ему, - Не волнуйся.
И она озабоченно опять заглянула в кошелёк, потом быстро глянула на ценник. Не хватало.
Решение пришло быстро. Чуть вверх вскинулась левая рука, рукав спал, обнажив запястье. Мальчик едва не задохнулся, поняв ее мысль. Браслет! Она собирается заложить браслет, расставание с которым, означает нечто ужасное, сродни смерти!
Она вот так легко собирается заложить его? Мальчик не сомневался, что эти мужики, владельцы тира, ухватятся за него мёртвой хваткой. Такая ценность за стоимость нескольких недостающих пуль! Ведь этот аттракцион – обман и нажива. Она же сама так считает! А он это очень отчётливо почувствовал сейчас, когда она собралась поставить на кон их главную семейную ценность.
Все эти стрелки, надеясь на что-то или не надеясь, проигрывают просто некую сумму, вполне приличную, но и всё! Они платят за азарт и мифическую надежду. Подумаешь, попадёт немного адреналина в кровь! Одна приятность!
Женщина протиснулась к кассе.
- Э-э-э! Мадам! Вы куда! Здесь очередь! – возмутился молодой мужчина, стоявший близко к кассе. Он, судя по всему, был третьим. После его восклицания уже и остальные обратили на неё внимание. И, конечно, тоже возмутились, кто всерьёз и сердито, а кто и с пренебрежительным смешком. Ну и бабёнка! С виду этакая аристократочка не от мира сего, сопля эфемерная, а какая наглость, будто не понимает, что творит! Окружение в один голос принялось изумляться, возмущаться и насмехаться.
Очередь? Какая такая очередь? Она оглянулась на толпящихся вокруг людей. Голову пришлось задирать вверх, ибо в массе своей народ собрался гораздо больше её ростом.
И тут она такое выдала! Подумаешь, очередь! Да никто из них не дойдёт и до десятой мишени, только потратят деньги, время и чужое внимание! В этом она не сомневается! Да и до пятой мишени, судя по всему, никто не дошёл, и очень сомнительно, что кто-нибудь дойдёт! Может быть, и нашёлся бы этот неведомый кто-нибудь очень меткий, кто, потратив сотенку патронов, и сбил бы все двадцать пять мишеней, приноравливаясь к каждой, но, чтобы подряд все двадцать пять? Нет!
От такой наглости потенциальные стрелки и победители просто остолбенели и онемели. Мальчик густо покраснел, растерянно мигнув пару раз глазами. Он что-то хотел сказать, но не смог произнести ни звука.
- Во, даёт! – подал голос один из наиболее молодых мужчин. – Есть-то клюшка клюшкой. Только что не старая и без клюки!
- А у неё получится! – громко и радостно заржал высоченный толстяк.
- Ещё как получится! – хохотали уже почти все. Не возмущались, а хохотали!
А она подлила масла в огонь. Она громко сказала:
- У вас ни у кого нет шанса.
Она взирала на них с жалостью! Как на несмышлёнышей, как на глупцов! Словно перед ней были малые дети, только вот выросшие до невероятных размеров.
- А она ка-а-ак попадёт!
- Дважды по двадцать пять!
И хохот, хохот.… Потом кто-то предложил:
- Путь стреляет. Долго ждать не придётся.
Так и читалось в этом предложении, вот уж повеселится собравшаяся здесь публика, надо же всем им расслабиться! Разрядка в напряжённой борьбе за приз! Толпу обуяла снисходительность перед безрассудной смелостью заведомо слабого существа.
- Вот это ёмкость!
Мальчик вздрогнул от этого возгласа. Мама держала приоткрытую сумку прижатой к груди. А это именно она, сумка вызвала возглас насмешливого удивления, которое ничуть не задело её владелицу. На лице женщины лишь отразилось мгновенно исчезнувшее раздумье, секундное состояние заторможенности – промелькнул элементарный подсчёт в уме – сколько денег в наличности, сколько не хватает.
Бедный мальчик! Провалиться бы ему на месте! Его бросило в жар. Ну, всё не так! Ещё и эта её сумка! Здесь, в тире, среди состоятельной публики, особенно ярок контраст его мамы с современностью и состоятельностью. Вообще-то эта сумка ему нравилась. Даже можно сказать, что, бывало, он её вожделел. В ней столько отделений и карманчиков, явных и потайных! Сколько всего там можно разместить, несмотря на её внешне не столь уж большие размеры.
Но здесь, сейчас! Он увидел эту сумку другими глазами. Глазами униженного существа. Этот потрёпанный кожаный шедевр, совсем недавно столь привлекательный, вдруг показался ему предметом чуждым, это с одной стороны, а с другой - обидно подходящим облику его мамы из того туманно неопределённого времени. Что-то вроде ридикюля мультипликационной дамочки-старушки. Вещь заслуженная, изрядно потрудившаяся на своём веку и явно зажившаяся на этом свете. И тут у мальчика мелькнула шальная мысль, а вдруг у мамы достаточно денег? Хоть бы это было так! Меньше унижений!
- У меня не хватает всего на две пули.
Она пронзительно глядела на кассира. На лице того отразилось возмущение и непреклонность. Здесь не подают!
Но всё оказалось не так просто, толпе захотелось развлечься. Нельзя лишать её удовольствия, но и пуль должно быть куплено положенное количество. Да, но для этого кто-то должен был пожертвовать недостающую сумму! В возникшей паузе кассир непроизвольно начал высматривать возможных доброхотов.
- Нет, нет, правила не допускают никаких отклонений. Игра идёт на очень большую сумму. Для нашего тира, естественно.
Незаметный мужчина уже не сидел, он вскочил на ноги, стоял за спиной кассира. На какое-то неуловимое мгновение он стал заметно-индивидуальным, даже, можно сказать, ярким, не успев вовремя притушить взгляд, невольно брошенный на даму с сумочкой, когда он говорил свою речь о правилах. Она поймала этот его взгляд. Глаза её ответно сузились, став из круглых узкими щёлками, сверкнувшими всполохом мрачного режущего огня. Но он уже не смотрел на неё. Взгляд его устремился в кассу, в отделения для денег разного достоинства, голос стал сухим, бесцветно-равнодушным и непреклонным. А он сам – опять серой безликой тенью, бездушной машиной. Чувствовалось за всем этим сакраментально-железное: правила есть правила, закон есть закон.
- Я прошу не за так. И мне не надо никаких подачек. Я закладываю браслет, - она подняла руку, чтобы все увидели его на её запястье. Аккуратно сняла его с руки. – Он стоит гораздо больше. Много-много больше, чем эти две пули…. Да и главный приз тоже.
И тут как-то сразу, на первый взгляд необъяснимо, в толпе возникло противостояние. Там, за стойкой, почувствовалось напряжение. Кассир растерялся. Незаметный давил на него, напирая на букву закона, то есть на правила. Откуда-то сбоку вышел ещё один мужчина. По всем повадкам, хозяин заведения. Произошёл короткий спор. Позицию незаметного никто не принял, да и не понял. Даже профанам было понятно, что браслет стоит и впрямь очень много. Женщина оговорила условия, которые выглядели очень заманчивыми для владельцев тира. Она просила в случае выигрыша вернуть браслет, а стоимость пуль, - с процентами, конечно! - вычесть из выигранной суммы. В случае же проигрыша, что более вероятно, браслет переходит в собственность тира. Или хозяина тира, она не знает, какие тут порядки.
Незаметный напирал на хозяина. Голоса его не было слышно, лица не видно – стоял ко всем спиной, лицом к хозяину. Зато хозяина всем было видно и слышно, голоса своего он не снижал.
- Эта? – он ткнул беспечно и пренебрежительно в пространство, но все поняли, кого он имел в виду, и рассмеялся, махнув рукой кассиру, что
