Бычий смех

и ворошить верхние ветки. Одна была толстая и мохнатая. Ей тоже не жить, подумал Коля, отодвигая рукой, чтобы прикинуть, как куст будет смотреться без нее. Вдруг Коля опешил - на него смотрела морда гнедого жеребца, который загнул его в интересное положение две недели назад. Конь стоял за кустами, вернее, выглядывал из-за них. Он как будто бы говорил, не выдавай меня, я здесь прячусь. Коля, не отрывая от него глаз, полез в сумку и отломил, кусок хлеба. Медленно, чтобы не вспугнуть животное, он поднял руку до уровня подбородка, потом сам оторвал зубами  корку, а мякиш протянул жеребцу. По ладони скользнули упругие губы, увлекая в рот белую душистую массу. Тогда Коля поставил сумку на землю и вытащил надломленную буханку и пачку соли. Конь не испугался резких движений человека, наоборот, сам шагнул навстречу. Присоленный хлеб исчез во рту коня еще быстрее. Коля осмелел и, подойдя ближе, почесал жеребца за скулами, провел ладонью по носу. «Как ты выжил, сбежал?» - спрашивал он жеребца, который только раздувал ноздри и без особого стеснения лез в сумку. «Что ж мне с тобою делать? - шептал Коля с комом в горле. – Ты ж не выживешь, съедят… а меня… в конокрады запишут…» Конь ворочал ушами, блестел глазами, одарял Колю потом, и прямо как в детстве лукавый Серко намекал, что некоторые вещи, такие, как например, нынешний неприятный разговор на тему, что мне с тобою делать, лучше пропустить и сразу перейти к более интересному – дальнейшему изучению содержимого сумки.
  «Ладно, пойдем, - сказал Коля, закидывая сумку с хлебом на плечо, - что будет, то будет».
    Жеребец не сразу тронулся с места. Он отпустил Колю метров на десять, глядя ему в спину,  но потом быстро, не дожидаясь очередных приглашений, зашагал вслед за новым хозяином.