Эйфория

собственных воспоминаниях. Порой в них находишь такие удивительные вещи, что потом тебе всё время кажется, что тебя обманули, что это всё сон, что этого не может быть! Да, сначала это страшно. Страшно, как раньше ты не замечал такие удивительные вещи. Почему смотрел в упор и не замечал истину, мучился обманом и сам себя раз за разом заводил в тупик? Смотрел в зеркало и видел чужого человека. И лишь много лет спустя понимаешь, что это был ты. Не из прошлого, не из будущего – из настоящего. Я думаю, вы никогда ничего подобного не замечали. Верно, мистер Норманн? Ничего, у вас впереди ещё много времени, много ошибок, много разочарований. Но, быть может, мой совет поможет вам их избежать? – Старик сделал паузу, после чего достал из внутреннего кармана пиджака фляжку, открыл её и сделал пару глотков. – Простите, мистер Норманн. Просто в горле пересохло от такой жары… Так вот, я немного отвлёкся. Да, этот старик даже был одет так же, как и я теперь. Такие же черные ботинки, чёрный модный пиджак… Это сейчас он старомодный, а тогда такие пиджаки было трудно разыскать даже в крупных городах. Их разбирали десятками. Это теперь их нигде не найти. Даже на заказ такие не шьют… Знаете, он был в такой же черной шляпе, что и я! Удивительно, но я купил её много лет спустя. И только потом я понял, что он носил такую же. Вот тогда я и прозрел. И всё понял. А в тот день… В тот день он подсел ко мне за столик, сказал, что ищет именно меня, хотя я тоже едва прибыл в Санламар. И тут он предложил мне попробовать вечность. – Старик вдруг задумался и с уверенностью кивнул. – Да, теперь я понимаю, почему его слова звучали настолько убедительно, что я согласился без раздумий. Вечность! Вечность! Конечно, ведь я не мог сделать зло самому себе?! Старик точно знал, что говорил. Он был уверен во мне… Нет, пожалуй, это я сам был уверен в себе… – Старик улыбнулся и откинулся на спинку стула. – С тех пор вечность всегда со мной. Вот в этой трубке, – он переложил её из одной стороны рта в другую и снова улыбнулся. Потом потряс протягиваемой Хьюберту трубкой и сказал: – Ну, что же вы медлите, мистер Норманн? Я ведь обещаю вам вечность. Что ещё нужно в этой жизни? Деньги, друзья, карьера? Бросьте вы, мистер Норманн. Деньги у вас будут. Я не гадалка, не астролог, но я вижу вас насквозь. Я вижу ваше прошлое и вижу ваше будущее. Да, вы будете счастливы и богаты. Хотя вы и знаете, что не в деньгах счастье. Нет, счастье не в них, но вместе с ними. А ведь теперь счастье будет с вами вечно. А всё остальное можно купить. Всё можно купить. Нельзя купить только время. А ведь именно его я вам и прелагаю. Причём я ничего не прошу взамен. Я не демон, чтобы выпрашивать у вас душу. Нет, единственное, что я прошу вас сделать – взять эту трубку.
Старик перевёл дух и замолчал.
Хьюберт задумчиво отвёл взгляд в сторону, даже не взглянув на трубку. А потом спокойно ответил:
– Спасибо, мистер Арве, за такое предложение. Но мне не нужна вечность. Какой в ней прок, если у вас нет друзей? Вы правы, не в деньгах счастье. Но за деньги всё можно купить. Даже друзей. А мне не нужны купленные друзья. Это не друзья. Да, скажите, мистер Арве, а у вас есть друзья?.. Хотя зачем вам друзья, ведь вы отреклись от собственной семьи. Нет, я не принимаю такую судьбу. Тем более, у меня нет намерений задерживаться здесь. Сказать по правде, мне вообще здесь не нравится. И зачем мне оставаться, а потом думать, что я сам явился в этом вечер себе и предложил ненужную вечность? К тому же, у вас костюм коричневый, а не чёрный… Стареете, мистер Арве. – Хьюберт усмехнулся. – Спасибо за увлекательную беседу, но мне пора.
Он решительно поднялся и, бросив на стол деньги, направился к дверям. Но едва он отошёл от стола, как услышал за спиной окрик старика:
– Ваша Тень? Из-за неё вы здесь? Я сразу заметил, что с вами что-то не так. Вы прибыли сюда не ради развлечений и увеселений. Вы ищите свою Тень. Что ж, теперь понятно, почему вы отвергли моё предложение.
Хьюберт медленно вернулся за стол и пристально посмотрел на старика, ожидая продолжения. Но тот не торопился.
– Знаете, много лет назад почти каждый день сюда приходили люди, которые искали свою Тень. Иногда их бывало много, даже очень много. А сейчас такие как вы предпочитают держаться подальше от Санламара, – старик снизил голос. – Они убегают, как от чумы, не приближаются даже к нашему измерению. Вы знаете, почему, мистер Норманн? Потому что ни один человек так и не сумел её здесь разыскать. А если кто и сумел, то было уже поздно. Теперь я понимаю, почему вы держитесь подальше от Эйфории. Всё-таки в душе вы теплите надежду на то, что вам удастся вовремя найти её и спасти?
Хьюберт не ответил, а старик снова хрипло рассмеялся.
– Может быть вам и повезёт, – задумчиво проговорил мистер Арве. – Но я бы на вашем месте ушёл бы отсюда. Немедленно. Сразу после нашего разговора. Я даже могу проводить вас до стоянки. Вы ведь приехали сюда на автомобиле?
Хьюберт молча поднялся и пожал плечами.
– Что ж, я мог бы и уехать отсюда. В конце концов, человек без тени лучше, чем отсутствие человека вообще. Но я не хочу проигрывать бой, который ещё не начался. Извините, мистер Арве, мне надо идти… Нет, спасибо, я сам отыщу себе отель.
С этими словами Хьюберт покинул ресторан, а в спину ему долетели хриплые слова:
– Ваш бой начался очень давно, мистер Норманн.
А следом за ним такой же хриплый смех, сменившийся кашлем.

На этот раз Хьюберт действительно довольно быстро разыскал отель: все они находились на краю города, прямо перед цветущими садами. Он оформил номер и поднялся к себе, как вдруг понял, что, несмотря на чертовскую усталость, заснуть сейчас не сможет. Поэтому вышел на улицу, которая была освещена яркими фонарями и разноцветными огоньками. Над головой было безоблачное звездное небо, которое Хьюберту показалось ненастоящим, слишком правильным, слишком безоблачным и слишком звёздным, и ярко светила луна. Хьюберт опасался, что полубезумный старик вновь появится перед ним, но к его облегчению, мистер Арве как минимум трижды прошёл мимо него, даже не посмотрев в его сторону. Вскоре он понял, почему: мистер Арве разыскивал туристов, которые только сегодня прибыли в Санламар.
Старик действительно безумец, подумал Хьюберт. Мнит себе, что он был здесь всегда, что это он сам обрёк себя на такое жалкое и, по сути, лишённое всякого здравого смысла существование, Чем он здесь занимается? Вербует армию таких же безумцев, как и он сам? И при этом ставит в пример самого себя, жалкого и никчёмного. Когда старик первый раз появился перед ним, Хьюберт непроизвольно сжался, стараясь быть незаметнее. Ему вовсе не улыбалось прослушать очередную лекцию о том, что такое Эйфория, и что все его попытки разыскать собственную тень напрасны. Когда мистер Арве посмотрел на него, Хьюберт хотел было отвести взгляд, но остановился. Глаза старика были пусты, в них ничего не отражалось. Он не узнал Хьюберта, он даже не поздоровался с ним. Он медленно шагал по улице, опираясь на свою палку, хотя явно в ней не нуждался, и высматривал в толпе вновь прибывших. Наверняка в него есть в запасе немало подобных историй, подумал Хьюберт. А потом подумал, что не верит ни единому слову старика.
Ночной Санламар резко отличался от города в дневное время. Во-первых, у Хьюберта возникло ощущение, что улицы и переулки поменяли своё местоположение и теперь вели совсем не туда, куда вели днём. Во-вторых, со всех сторон гремела громкая однотипная музыка, которая сливалась в невообразимый гул, и отовсюду слышались смех и голоса туристов.
Спустившись вниз по улице, Хьюберт решил вернуться к отелю. У него не было ни сил, ни желания отправляться на другой конец города. В конце концов, он не искал здесь развлечений, а люди были везде одинаковые.
Но многие из тех, кто попадался ему на глаза, ещё сохранили человеческий облик. Эйфория ещё не взяла их под свой полный контроль. Они разговаривали, весело смеялись, но в глазах их была чистота. Та чистота, которую можно увидеть в глазах разумного человека. Взгляд других уже был затуманен. Они либо дико танцевали прямо на улице, либо выпивали что-то из белых стаканчиков, после чего жутко смеялись, словно достигая своей нирваны.
Внезапно на скамейку рядом с Хьюбертом присела девушка. Он сразу её узнал: она фотографировалась сегодня на границе Санламара в память о том, что впервые пересекает эту черту. Но она была совсем не похожа на ту девушку, которую Хьюберт видел всего лишь два часа назад. Взгляд её блуждал, глаза были безумные, и она громко беспричинно смеялась. Девушка прислонилась к его плечу, и он сумел разглядеть предмет, который она держала в руке. Это был белый стаканчик.
Девушка вдруг перестала смеяться и широко раскрыла глаза. Хьюберт не на шутку испугался: не хватало, чтобы ей стало плохо прямо на его глазах. Влезать в неприятности Хьюберту совершенно не хотелось. Но с девушкой всё было нормально. Она уже глубоко дышала, глаза, наконец, приобрели живой блеск, и она блаженно улыбалась. Потом повернулась к Хьюберту и улыбнулась ещё шире.
– Вы никогда не пробовали Эйфорию? – возбуждённо спросила она. – Это такое необычайное ощущение! – она счастливо рассмеялась. – Прекрасно, словно мне отпущены все грехи, словно я парю над миром, словно я птица! Это такое блаженство! Я вам советую попробовать! Это незабываемо!
Хьюберт подумал, что девушка обращается не именно к нему. Она просто восхищалась силой Эйфории, поэтому он предпочёл смолчать.
Но девушка вновь повернулась и спросила:
– Ну что вы молчите? Попробуйте же!
– Да нет, я не хочу, – просто ответил Хьюберт.
Девушка рассмеялась.
– Неправда. Не бойтесь, это совсем не страшно! Вам понравится. Я уверяю: вам понравится! Я тоже сначала боялась. Знаете, я слышала такие страшные истории про эту Эйфорию! Её клеймили похуже самого тяжёлого наркотика! Говорили, да нет, кричали на всю округу, что это самое опасное вещество на свете! Но я им не поверила и решила попробовать. И знаете, я не ошиблась! Я испытала такое прекрасное ощущение! Это был лучший момент моей жизни! Исчезли все проблемы, пропал страх, зато появились крылья! Я испытала счастье, а те, кто пугал меня Эйфорией, сейчас страдают. Страдают оттого, что в силу своего страха перед самым прекрасным ощущением они никогда не смогут это попробовать. Никогда не решатся. Они будут протестовать против Эйфории, они в знак протеста будут морить себя голодом… И они никогда не узнают, что всё это было глупо и излишне! Может быть, кто-нибудь из них в один прекрасный день решится испытать Эйфорию. И он поймёт, как много потерял, как много они все потеряли в этой жизни! А меня они не остановили. И я счастлива! – Девушка подняла голову и посмотрела на небо. Хьюберт проследил за её взглядом и увидел, что небо ничуть не изменилось, словно оно было действительно нарисовано рукой художника. Неважного художника, не ведающего реальности, словно тоже попробовавшего однажды вечность.
Девушка же словно не замечала этой небесной нелепости. Она счастливо вздохнула и в восторге продолжила:
– Знаете, а я для себя решила. Я теперь всегда буду здесь. Не хочу никуда уезжать! Это глупо. Ведь здесь – Рай, Земля Обетованная для всех нас! Здесь раздают счастье,