Woche der Ewigkeit

«…Если ты движешься от одной мысли к другой, ты       
                                    остаешься в мире времени. Если ты движешься в
                                    мгновении – не в мысль – ты движешься в вечность. Ты
                                    не статичен; ничто не статично в этом мире, ничто не
                                    может быть статичным – но возникают новые движения,
                                    движения без мотивации…»
                                                                      Ошо «Осознанность»


      1
Понедельник

-Здесь вам не место! Прилетели! Лимитчики! – кричала соседка, глядя на меня немигающими глазами. – Тварь! Небо не розовое! Кто тебе это сказал? И цветы поливать надо!
-Нет! Я не здесь! Небо–то? Розовое! Нет! Не хочу! – кричала я. Сквозь густой мутный туман слабо пробивался свет, разрезая плотную пелену очень медленно, никуда не спеша. Плавно таяли крики, заглушаемые нарастающей тишиной. Из тумана начали появляться неясные контуры сознания, оно постепенно возвращалось ко мне. Я просыпалась, сбрасывая с себя маску искусственного сна, соображая, что это из-за таблеток, что я лежу в постели, что уже утро, давно пора вставать, что я не на суде Линча, и что знакомая рука тщетно пытается меня разбудить, слегка касаясь плеча.
-Вставай! Тебе пора прекращать пить это дурацкое снотворное! Ну на кого похожа стала? Вставай, успокойся, я тебе сейчас кофе сварю. Все в порядке?
-А где мое «доброе утро»? Не заслужила? – ворчу я, закутываясь в одеяло с головой.
-Будешь бурчать, кофе не получишь! – сказал Олег, открывая жалюзи и впуская в комнату неуютный серо-мутный свет.
-Все, все! Встаю… А сколько время?
-Если еще поваляешься, как раз стемнеет. Вообще–то 8:30. Мне через полчаса ехать, а я еще машину не прогрел,- кричал он уже из кухни, гремя кружками, смеясь и ругаясь с котом Ханом.
-Ну еще минутку…
-Запоминай: кофе у тебя на 3 дня, Хана не забывай кормить, в среду Тохе позвони, смотайся в город, деньги на телефон себе положи. В общем, займись чем-нибудь. Все! Я побежал. Пока!
Олег бегал по квартире, лихорадочно ища ключи, зажигалку, сигареты. Уже одетый, подбежал ко мне, сунул в руки чашку кофе.
-Уже уехал! Жди через неделю!
-Дурак! Ты забыл про сахар!
-Сама положишь! Меня уже нет!- кричал он, выходя из дома.
Я нехотя встала, поставила кофе на стол, подошла к окну и минуты две смотрела на медленно отъезжающую машину. Вдруг раздался звонок, но мобильник я нашла не сразу. Доставая его из-за телевизора, я проклинала всё и вся.
-Забыл сказать, не замучай рыбок голодом, корм в шкафу.
-Да ну тебя! Пожарю их себе на обед!
-Отбой! Сахар нашла?
-Замолчишь ты или нет, кухарка- мамка- нянька?
-Приеду, убью!
    Я положила телефон на сервант, вернулась в кровать, прихватив свой кофе, который уже успел остыть.
    «Ну вот! Холодный, без сахара! Неужели он думает, что я это буду пить?! Не дождется!» Я поставила чашку на стол, стоящий рядом, и задумалась. Иногда я начинаю верить в то, что нам ничего не сходит с рук, за нашими плечами карма наших предков. Эти грехи с нами рядом на протяжении всей жизни, но человек, как существо, способное духовно развиваться, должен выйти из круга, расчерченного «людьми прошлого». Только почему одни могут продвинуться вперед по этому кругу, а другие, наоборот, не только не продвигаются вперед, но и движутся обратно в центр круга? От чего это зависит? От силы духа, прозрения или, может быть, генов? Ход моих мыслей прервало настойчивое мяуканье Хана, прыгнувшего мне на ноги.
-Ну, а тебе чего? Дай поспать!- но он, не обращая на меня ни малейшего внимания, прошелся по кровати, запрыгнул на столик, понюхал содержимое чашки, повел усами, как бы говоря: «Что за гадость?», вернулся обратно, развалился у меня на груди с видом, явно выражающим нетерпение и голод.
-Ладно, уговорил. Встаю.
    Я встала, закуталась в халат, взяла чашку и пошла на кухню, сожалея об испорченном утре. Там меня поджидал сюрприз: впечатлительных размеров гора грязной посуды. Не самое хорошее начало утра. Все порывы к какой-либо деятельности были убиты в зародыше. Утро было подпорчено, хотя я еще надеялась разбавить черные краски чем-нибудь, но чем – не знала. Но размышления над проблемой устранения овладевшей мной какой-то заторможенности я оставила на потом. Надо было готовить завтрак.
    Через полчаса я сидела на балконе с сигаретой, держа в руках тарелку с яичницей, рядом на столе дымилась чашка горячего ароматного кофе, а под столом аппетитно чавкал Хан.
    Было прохладно. По небу лениво ползли низкие серо-графитовые облака, верхушки растущих во дворе тополей окутывал почти рассеявшийся туман. В воздухе струились невидимые, но ощущаемые потоки беспредельной тоски, отрешенности. Влажный воздух приглушал звуки, скрадывая их четкость. Молчаливость и ватная тишина чувствовались вполне ясно, но казались наигранными, словно природа что-то прятала от посторонних глаз, не желая, чтобы увидели ее слабость и нерешительность. В ее неразличимых деталях проскальзывало волнение, словно она решила свести счеты с жизнью.
    Незаметно для себя впитывая искусственное настроение окружающего пейзажа, я размышляла: помыть ли посуду, съездить ли в город пополнить счет телефона или просто просидеть весь день дома на балконе, куря сигарету за сигаретой, глотая одну чашку кофе за другой, невидящим взглядом смотреть на всю эту опутывающую меня мрачную симфонию. Увы, никакие мысли в голову не приходили. День был окончательно испорчен. А ведь с утра было желание стряхнуть пелену этой удушающей тоски, принять обыденность во всех ее проявлениях, в конце концов, заняться чем-нибудь.
    Понедельник – день тяжелый.
    Вчера вечером я приехала к Олегу за тем, что всегда находила в этих стенах: молчаливое понимание серых глаз Олега, безграничное доверие, уничтожающее любую каплю сомнения или страха, его иронично-нежную заботу, слегка циничный пессимизм его юмора. Но я немного просчиталась – ему надо было уехать на неделю. Конечно, он встретил меня с автобуса, дома напоил кофе с коньяком, который он потрясающе готовит, и почти всю ночь мы провели на балконе, утопая в ее темных красках, глядя друг другу в глаза, шепча что-то бездумное и неразборчивое, насквозь пропитывались дыханием тишины, заливали бальзамом сочувствия искалеченные сердца, но я, исходя из моего нынешнего состояния, рассчитывала на неделю подобной «терапии».
    Мои размышления опять прервало настойчивое мяуканье, недвусмысленно намекавшее на то, что издававший этот звук непрочь подкрепиться. Я взглянула на часы, показывавшие 14:00. В таком  состоянии задумчивости я вообще не следила за временем.
-Сейчас, Ханчик, сейчас иду. Пойдешь со мной в магазин, лентяй?- говорила я коту, сталкивая его с коленей.
    Примерно через час, после похода за продуктами и возни у плиты, мы с котом, так же, как и утром, уютно расположились на балконе, уплетая нехитрый обед и слушая музыку. Выбрав три диска, поставив центр рядом на столик, прихватив пачку сигарет и полный кофейник, я решила еще на часок предаться бессмысленному созерцанию окружающей обстановки, опять попытаться разобраться в своих мыслях и просто расслабиться под музыку.
    Перед глазами проплывали моменты и ситуации моей бестолковой жизни, как будто в какой-то агонии, еще сильнее запутывая мысли, разум до бессилия спорил с чувствами, принося все более нестерпимую боль, и все попытки навести порядок в душе заходили в тупик. Потом, словно в шутку, кто-то черный и невидимый начал тасовать мои мысли, точно карты, и обрывки моих размышлений смешивались с тихой и спокойной игрой саксофона.
    Проснулась я поздно. Вокруг творилось светопреставление: лилово-красные облака путались в ветках деревьев, откуда-то сверху лился нежный алый свет, и небо, казалось, было будто залито кровью, словно мир действительно покончил с собой, как он обещал утром.
      Вдруг зазвонил телефон. С трудом встав с кресла, я зашла в зал.
-Привет! Что делаешь?
-Я… посуду мою.
-Ага! Сидя на балконе?
-Да ну тебя, хиромант – гадалка!
-Никаких фокусов, тебя голос выдает. Рыбок кормила?
-Конечно.
-Ну да. Так я тебе и поверил. Все в порядке?
-Со мной? Настроение средней паршивости. А ты как?
-Ну, немного лучше.
Я точно знала, что он сейчас занимается примерно тем же, чем и я.
-Я хотела сказать… знаешь… я подумала…
-Знаю. Вообще-то я тоже… Все понимаю. Чувствую себя сволочью за бездействие…
-Ты ни в чем не виноват. Нет. И я сегодня не буду пить таблетки.
-Знаю, что не будешь… У тебя точно все в норме?
-Да, спасибо.
-Пока, завтра позвоню.
-Спокойной ночи.
Я положила телефон на столик, словно он раскаленным металлом сжигал мою руку. Мы были нужны друг другу. Мы оба знали, что без снотворного я не усну.
Покормив рыбок, сварив еще кофе, я решила почитать. Взяв на полке первую попавшуюся книгу, залезла под одеяло, посмотрела на заглавие – это была книга Ошо « Осознанность»:

    «… Если ты движешься от одной мысли к другой, ты остаешься в мире времени. Если ты движешься в мгновении – не в мысль – ты движешься в вечность. Ты не статичен, ничто не статично в этом мире; ничто не может быть статичным – но возникают новые движения, движения без мотивации…»

    Читала я долго, но голова отказывалась понимать смысл прочитанного. Мой взгляд упал на часы – часовая стрелка лениво ползла к 23:00.
-Ну что, по кофейку и спать?- спросила я у мирно посапывающего рядом Хана.
Получив в ответ молчание, я закуталась в одеяло, приготовила чашку кофе и опять вышла на балкон. Меня поразила абсолютная неживая тишина. Нигде не было слышно привычных криков пьяных, лая собак, звука моторов машин, музыки, которую обычно слушали соседи. Казалось, воздух материализовался в черные кристаллы тишины, сплел глухую стену с симметричным рисунком, отделявшую меня от мира. Резкие порывы холодного ветра били по щекам, точно хотели прогнать меня в черное ледяное безмолвие.
    Внезапно из-за давящей тишины к горлу подступили слезы. Сначала это была слезинка, робко катящаяся по лицу, которая потом постепенно начала перерастать в безудержную истерику; я металась загнанным зверем, чувствуя леденящее прикосновение страха, кричала что-то во мрак. Всей информации у меня в голове было очень тесно, она рвалась наружу, причиняя такую адскую боль, что хотелось забыться. Что-то в душе тоже вырывалось наружу, тоже билось в истерическом припадке, боялось и хотело умереть…
    Раздался звонок. С трудом дыша, не видя ничего из-за слез, я взяла трубку.
-Что с тобой? Я знаю, что-то не так! Что происходит? Не молчи!!!
Вместо ответа Олег слышал только безудержный поток неразборчивых обрывков слов, крик, переходящий на визг и захлебывающееся рыдание.
-Что случилось?.. Я…, - он бросил трубку.
    Истерика продолжалась до его приезда. Я не заметила, как он вошел, поняла, что он здесь только тогда, когда он подбежал ко мне, схватил меня за плечи, пытаясь унять меня, потом крепко обнял и, несмотря на то, что я вырывалась, стоял так полчаса, пока я не пришла в себя. Олег уложил меня в постель, дал снотворное, не обращая внимания на мои протесты, сел рядом и повторял, пока я не уснула:
-Все хорошо, я рядом…

 
    2
Вторник

    Ранний лучик солнца пробивался через жалюзи,