Woche der Ewigkeit

встретила четырехлетнего мальчика, обвинившего меня в злоупотреблении спиртным, рассказавшего о родителях – алкоголиках и поведавшего, что презирает всех взрослых за вранье. Он не шутил.  Он говорил не по годам. Он говорил, как минимум, как 15-летний. Он смотрел на меня, пытаясь поймать меня на лживом слове, смотрел так, будто видит меня и мои страхи насквозь, словно ждет моего промаха, чтобы потом сказать в лицо мне: «Ты лжешь, как и все». А что я могла сделать? Я знаю, это плохо. Ужасно. Но… Что я могла? А потом дома Хан… Он… Пойми. Он чувствует, что происходит! Он все понимает! Когда он сидел на столе и смотрел на меня, я чувствовала всю тяжесть негатива, выплескиваемого нами и лежащего на нем. Это ужасно. И тут я была опять беспомощна. Что я могла сказать коту? Я просто погладила его. Ему как будто бы этого хватило, но  я знаю, я уверена, это не все, что он хотел получить от меня… Я не…
-Ты все сделала правильно. Ты же это знаешь сама. У тебя не было выбора. Пойми, ты же не могла сказать мальчику, что его родители пьют, и будут продолжать это делать, наплевав на него. И что это горькая правда жизни. Не было выбора. Ты не имела права поступать по-другому. Кто ты ему? Никто. Поэтому твой выбор был сделан за тебя. Ты не имела права причинять ему еще одну боль. А Хан… Я знаю это. И я ему благодарен. Хотя понимаю разницу, причем, сама видишь, немаленькую. Когда он смотрит на меня, я не знаю, что сказать, о чем думает он. Я могу лишь догадываться. Но я мысленно говорю ему: «Спасибо», и, кажется, он что-то понимает. Не знаю. Давай ложиться спать. Я завтра отвезу тебя на 9-часовую электричку и уеду в Тамбов. Так что, давай «баиньки».
      Пока Олег расстилал  кровати, я вышла на балкон и опять закурила. Перед глазами почему-то всплыл сон с пятницы на субботу. Все кружилось, неясное, мутное, но четкость мыслей, их легкость и спокойствие поражали меня. Я закрыла глаза и услышала осторожные шаги, щелканье зажигалки, ощутила холодную руку в своей ладони. Не открывая глаз, я докурила, потом услышала шепот Олега:
-Пойдем. Холодно.
      Я закрыла балкон, выключила музыку, погасила ночник и легла. Рядом с ухом послышался шорох. Хан аккуратно спрыгнул со столика на подушку, прошелся по одеялу, улегся и замурчал.
        Из дверного проема соседней комнаты медленно вытекали потоки дыма.
-В постели курить вредно. Можно уснуть с сигаретой. Пожар устроить,- сказала я, пытаясь дотянуться до зажигалки.
-Я знаю. Но и тебе бы не советовал. Хан с тобой?- донеслось из-за двери.
-А я даже и не думаю курить. Хан здесь. Это вторая или третья?
-Это вторая сигарета. Знаешь, когда я сегодня ехал, я подумал, что ведь это от нас не зависит, да?
-Наверное. Мы попадаем в водоворот незапланированных событий, не особенно-то этого желая. Но мы можем не позволить им взять верх. Это не сложно. У нас получится. Я знаю.
Шорох в его комнате, еле слышное  передвижение пепельницы по столику, опять щелканье зажигалки.
-Спокойной ночи.
-И тебе,- я закуталась в одеяло с головой и начала проваливаться в темноту. Сквозь сон услышала:
-Получится. Конечно, получится. Еще бы…


          8
Восьмой день недели

        Что может быть приятнее, чем просыпаться от чего-то привычного, близкого и не тревожного? Только само такое пробуждение. Олег осторожно ходил по квартире, стараясь не разбудить меня, тихо разговаривал с Ханом, из кухни до меня доносился аромат свежесваренного кофе. Я уже не спала, но глаза еще не открывала: хотелось насквозь пропитаться этим теплом и уютом, просто лежать и чувствовать то, что никогда не надоест, каким бы тривиальным оно не было, какой бы знакомой близостью оно не отдавалось  в душе.      Это заставляло сердце трепетать, замирать и учащенно биться. Стараясь не спугнуть прелесть утра, я медленно открыла глаза.
        Олег сидел в кресле напротив, держал в руках кружку кофе, медленно выпускал дым в потолок, улыбался и смотрел на меня.
-Доброе утро, соня!- он потушил сигарету.
-И тебе доброе! Я не проспала?
-Да нет. Не проспала. Но у тебя 20 минут на сборы.
    Я в спешке позавтракала, собрала вещи, Олег покормил Хана, рыбок, полил цветы. Повесив на шею плейер, я закурила, влезла в джинсовку. Олег, повертев в руках «P.S. 98», спросил:
-Возьмешь?
-Если только в сумке еще есть место.
      Он с трудом втиснул диск в маленькую спортивную сумку, взял ключи:
-Ну что, пошли?
        Ехали мы по городу явно с превышением скорости. С небрежным видом Олег вел машину, но его глаза были внимательны и сосредоточены. Он закурил.
-Когда приедешь?
-Не успела уехать, а он уже «приедешь»! Не знаю. И, вообще, сейчас твоя очередь по гостям ездить. Так что жду тебя в ближайшее время.
-Посмотрим, как с делами управлюсь.
-Да ладно, они у тебя в жизни не кончаться. Не ищи отговорок. Буду ждать.
-Хорошо. Обещаю через неделю быть. А обещанного, сама знаешь, три года ждут,- он рассмеялся.
      Мы подъехали к вокзалу. Я отправилась покупать билет, Олег взял вещи, пошел на нужную нам платформу. До электрички оставалось полчаса. Я вышла из зала ожидания, пошла к нему. Олег сидел на скамейке, курил, глядя куда-то в небо; меня он не видел. Я замедлила шаг. Почему-то сейчас он показался мне слишком близким и родным, чтобы уехать от него. Его поза и выражение лица красноречиво говорили о нежелании принимать участие в этом. Я знала, что если бы он был в силах, то он увез бы меня отсюда и никогда не отпускал бы. Но мы были, как и все, во власти условностей и глупых обязанностей. Его взгляд был умоляющим и грустным. Мне хотелось остановить события, разбить время и уничтожить необходимости, закричать, чтобы услышали все: «Я не уеду! Я буду рядом! Мы будем вместе!» Я прекрасно понимала невозможность исполнения моих желаний, но не хотела мириться с этим. Казалось, что есть шанс, какая-то малейшая возможность как-то все изменить.
      Олег увидел меня, махнул рукой, улыбнулся. Я видела, как он изо всех сил старается, чтобы его улыбка была легкой и беззаботной; несмотря на это, он не мог скрыть горечи своих переживаний. Я подошла, села рядом, закурила.
-Осталось чуть больше двадцати минут. Начну традиционную торжественную речь,- он улыбнулся.- Спасибо, что уделили мне время, оказали честь и посетили мое скромное жилище…
      Шутя, он говорил, говорил, я невесело улыбалась, подыгрывала, но мне хотелось зарыдать. Я ненавидела расставания. Чувствуя, что не могу больше выносить пытку притворством, разом выдохнула:
-Прошу вас дать мне кусочек тишины…
      Олег закрыл глаза и сбросил маску этой наигранной беззаботности. Он обнял  меня, вздохнул. Мне показалось, что время остановилось, и начал появляться столь знакомый мне вакуум. Все мое существо пыталось запомнить, впитать в себя прелесть этой минутной духовной близости, сохранить ее тепло.
      Олег нехотя пошевелился, чуть слышно прошептал:
-Пора…
      Электричку падали на посадку, Олег помог занести вещи в вагон. Репродуктор бодро оповестил, что до отправления осталось пять минут.
      Мне хотелось сказать что-нибудь Олегу, но я знала, что не найду подходящих слов, поэтому просто стояла и смотрела ему в глаза. Он грустно улыбнулся:
-Мне пора. Я позвоню. Спасибо за все.
-До встречи…
    Он резко повернулся и вышел из вагона. Расставаться он умел куда лучше, чем я.
В вагоне было всего четыре человека. Я прислонилась лбом к прохладному стеклу: Олег шел по опустевшему перрону, медленно и безразлично. Холодный ветер осеннего утра привычно разгуливал между скамейками, рекламными щитами, без устали играя с кучкой пожухших листьев, бумажками, изо всех сил кидая их из стороны в сторону. Олег поднял ворот куртки, закурил, спрятал руки в карманы. И зашагал чуть быстрее. В этом движении проскальзывало желание уйти, спрятаться от этой ситуации, не поддаваться силе обстоятельств, не позволяющих поступать по просьбам сердца. Электричка начала медленно отъезжать. Я помахала Олегу вслед. Сердце колотилось в бешеном темпе, боль громом билась в висках; я закрыла глаза, лихорадочно пытаясь отыскать тот неуловимый шанс, остановивший бы это безумие действительности. Мысли клубились, путались, натыкались на острые углы невозможности. Я вздохнула и открыла глаза. К моему удивлению, эти действия растворили борьбу, принеся с собой немного смирения и покоя.
      Я вышла в тамбур покурить. Так внезапно пришедшее спокойствие слегка меня пугало. Безразличная пустота, заполняющая меня, казалась такой близкой и привычной, словно встречаешь старого знакомого. Тонкая струйка серого дыма вырвала из головы мысль о временном превосходстве действительности. Отчаяние меня отпускало. Я достала из кармана телефон, набрала сообщение: «Осень наступила, ну и что?..», зная, что вместе с этой sms  отправляю Олегу вернувшееся ко мне состояние покоя и надежды. Через пару минут пришел ответ: «…Красива осень, ну и что?.. Волнует осень; а зачем… Так бесполезно хороша?..» Я рассмеялась. Я помогла Олегу еще раз. От этого понимания меня охватило желание никогда не поддаваться всему негативному, что вторгается в нашу жизнь. На душе было легко, беззаботно и радостно, как не было уже очень давно.
      Я выпустила последнюю струйку дыма, вернулась в вагон. То, что там находилось очень мало людей, меня радовало, было ощущение, что они могут невзначай подслушать мои мысли. Я подняла воротник джинсовки. Несмотря на то, что события казались случайными, чувствовала я себя хорошо и совсем естественно.
      Закрыв глаза, я начала плавно погружаться в вязкие, неторопливые размышления…
      Всё  же просто… Woche der Ewigkeit…

10.12.2008


* - "Ein Zwei Drei Waltz" гр. Агата Кристи
** - "Странное рождество" гр. Агата Кристи
*** - "Грязные танцы" гр. Ночные снайперы
**** - "Юго" гр. Ночные снайперы
***** - "Гонщик" гр. Ночные снайперы