меняли машины, строили особняки, а он - ничего, и почти все, что они задумывали они получали..., а он ничего не получал и генералом быть не хотел, считая, что и так получил все, что заслужил.
Он бескорыстно радовался их успехам и от души поздравлял с той или иной удачей... Они же, казалось наоборот, радовались его невезению, а если так, то и поздравлять его было не с чем.
Как неразумное дитя Юрий надеялся, что когда-нибудь они поймут и оценят эту игру, но глубоко ошибался, поднимая их до таких невидимых высот.
Поняв же, что они просто уже терпят его, как ненужное, затейливое насекомое - шалость от молодости - пользы никакой, пустое место... Тут то Юрий и вспомнил про камни, и они так придавили его, что еще шаг и можно загудеть на дно, и только круги над головой на мгновение укажут, что когда-то, такой-то был рядом с ними.
Но сразу оговариваюсь... Все это не касается настоящих друзей. Сама жизнь просеяла их через мелкое, трудное сито и оставила тех, которых ты не принимал, не допускал до души, не думал и не надеялся, что они, не задумываясь, протянут тебе руку помощи и предоставят сердцу и душе столько тепла и удовольствия, что уже не знаешь, чем и как отблагодарить их.
И видит Бог, как светло, просто и уютно тебе с ними, как спорится любое дело, и какое удовлетворение ты испытываешь, видя и слыша их, какое счастье от общения с ними, - и только тогда понимаешь, что такое есть настоящий друг и настоящая дружба.
Даже подаренные тебе бумага и ручки помогают твоему творчеству, как бы погружают в дух ответственности, чтобы дарованное тебе использовалось и не осталось втуне, а подвигало тебя еще на лучшую и неизведанную тайну созидания.
- Закуривая очередную сигарету он размышлял:
Что благодарен случаю, как божьему провидению, что имел счастье встретиться и испытать настоящую любовь, которая бывает у человека
единственный раз в жизни, именно раз, а не больше, в чем он был глубоко уверен, вынеся эти убеждения из опыта собственной жизни.
И был так же без сомнений согласен, что первая любовь (жена) от Бога, а все остальные от дьявола. А жениться без любви и назвать какую-то другую женщину женой считал кощунством, недостойной насмешкой над судьбой и самим провидением, точно так же, как у него не поворачивался язык назвать родителей супруги отцом и матерью, ибо считал право за этими словами только у кровных своих, породивших его.
Не сразу до всего доходишь и поэтому и к собственной любви он относился, как к положенному всем чувству, не подозревая, что оказывается, не всех она посещает и тем более дарит обратным согласием.
И что, даже безответная любовь, все равно является благом и редчайшей милостью, с которой надо обращаться настолько бережно и бескорыстно, словно в руках у тебя необычайно хрупкий, прекрасный цветок, который мгновенно увянет, стоит его только выпустить из собственной души, ибо питается он только твоим сердцем, твоим теплом и жаром твоей крови.
И испытавший это чувство никогда не забудет его - это счастье, от которого жизнь становится чище, выше и приобретает иное качество на земле и там... - ведь не зря говорят, что настоящая любовь зарождается на небесах, и усеянная звездами, обласканная Луной и Солнцем является единственным арбитром и свидетелем этого богоданного чувства.
И только ради этого и живет человек, и ощущает себя человеком в полном смысле этого слова и находит истинный смысл своей миссии на земле.
Нет любви - нет красоты! А что без них все на земле? - ни детей, ни Солнца, ни Луны, ни фантазии, ни Бога, а только серый конвейер времени, -без запаха, без ветра страданий и радости - просто бездушный механизм инстинктов совокупления без всякого понятия о грехе и счастье...
VIII.
Ночной свет, отсвечивая синевой, казался еще белей, чем днем и, закинув эту белизну на небо, залил его глубину особенным тоном - холодным и неприкасаемым... Душа засиротела в этом страшном куполе под сияющими звездами и заплакала от одиночества, - продрогшая и никому не нужная, как дитя потерявшее мать, взглядывала вниз:
- Где она там? А если нет?.. И на сороковой день ринулась прочь, обреченная на вечное скитание в пугающих просторах таинственного пространства.
А на земле жизнь текла, копошилась, изворачивалась, больше кусала, чем гладила и ласкала... Но эта жизнь была далека от его жизни.
Зная про нее все, он старался как бы отсторониться, отгородиться, от нее собственной жизнью, которая жила по собственным законам, властвовала над ним и он над ней... И в этом обоюдном согласии, им ни до кого не было
дела. В этом кажущемся одиночестве он был рядом со всеми и без них, - и именно тогда он по-настоящему чувствовал свою душу, ее пронзительную печаль, которая купала, укачивала и заставляла шептать, напевать колыбельную, как торжественно-прекрасную мессу в честь непонятно откуда берущегося чувства, словно откуда-то сверху какая-то таинственная великая сила пробивала громадное черное пространство, от самого сердца Вселенной и пробивая брешь в его сердце, нашептывала на ухо гармонию; когда неповторимой мелодией, а когда и целой симфонией из той потусторонней жизни.
И оттуда, сверху, - людей не было видно, и только их прозрачные души трепыхались в радужном нимбе солнечного света. Они никак не могли оторваться от земли, от ее притяжения. Бедные, они и после смерти, боялись оторваться от материнской груди и вдруг, потеряться навсегда в бесконечной глубине, даже, не допуская мысли, что эта глубина, и является их настоящей праматерью...
Юрий давно уже понял, что не всех она допускает до этой вечной глубины собственного сердца, до таинства всеобъемлющей собственной души.
Любит - да! - всех, как мать своих детей, но мало кому может довериться, пожаловаться на эту тяжелую миссию: лелеять и холить, даже после смерти, пленительные в своем грехе (сознательном и бессознательном), но таком необходимом человеческие души...
И не потому ли в эту глубокую, голую осень душа Юрия была такой же голой и незащищенной, и он боялся за нее и старался не отпускать далеко от сердца, согревая ее около него от затяжных проливных дождей, от чавкающих грязью засасывающих дорог, от серого, свинцового разбухшего до земли неба...
Улица, двор - усыпанные золотым и почерневшим тополиным листом гремели, огрызались железным шорохом под ногой, печалили тоскующую душу до чистой застенчивой слезы, отрывая ее с болью от сердца, и пускали по щеке переполненной каплей в предзимье...
Зима! Скоро, еще немного и закружит, заворожит душу, непривычным для глаза плавным, белым танцем, забинтует черную землю, расстелется сверху хрустящими простынями, вкрадчиво пробивая дорогу к началу настоящей стужи.
Душа чувствовала это начало и знала, какой она будет потом: -Высокой, звенящей от мороза, сияющей от солнца и луны в ослепительной дали снегов; как будет ввинчивать столбом дымы в стынущее и стонущее от холода запределье, разрываться резкими щелчками в черных суставах ветвей, стряхивая вниз иголки сухого инея. Все это - зима, и конечно жизнь! Нет не суета, а прикосновение к вечному и прекрасному, чтобы человек измочаленный серыми буднями, нет-нет мог оглянуться вокруг и понять:
- Для чего и зачем ему подарена эта временная оболочка, эта секунда жизни на земле в бесконечном потоке Вечности? И зачем такая ликующая, скрытая и открытая, красота и гармония окружает его? И хорошо, дай Бог! Если он поймет, какое ничтожество представляет из себя хваленая цивилизация, которая несет мерзость и опустошение человеческой душе, этому диковинному цветку имя которому - бессмертие!
Но и в бессмертии прячется Судьба! Одни души - вот они, рядом с матушкой Землей, и им так же недоступны звездные дали, как и при жизни.
Порхают они в привычном солнечном ореоле и нет у них сил преодолеть его притяжение...
И только единицы отрываются и уносятся туда - к неизведанной тайне звезд, чувствуя единение со всем окружающим миром и, сливаясь с ним, летят к краю и за край собственной души, заставляя играть пространство-время на струнах неизвестной скрипки, в мелодии которой нет начала и конца, - и границы ее - границы самой Вселенной и за пределами ее; и пусть страшно, но как заманчиво звучит это великолепная, таинственная мелодия:
Я во всем и все во мне! - вот она настоящая душа настоящего человека, его лебединая песнь во всех уголках неисчислимых галактик и за пределами их...
А улица молчала... Ноябрь крепко сжал зубы и дышал через нос -тихо, тихо, - впитывая тишину через глаза, через тонко подрагивающую душу, холодно бьющимся, неслышным для нее сердцем.
По щеке Юрия прокатился холодок влажного листика и бессильно, коснувшись сиротливой отстраненностью, на мгновенье прижался к губам и скользнул вниз, - как бы сама Осень запечатлела прощальный поцелуй и распростерлась перегоревшей страстью упокоенного тела, сдаваясь на милость победительницы Зимы, - триединого братства долгих месяцев... Декабрь, январь, февраль? - как же люто и весело будут воевать они, тешить и казнить податливую душу, обманывать неожиданной обнаженностью редких оттепелей, и тут же бить поддых охающим и румяным от удальства морозом, дико и заносчиво свистеть задыхающимися от переполненной злобы и муки метелями, дуть и визжать в приземленные и высокие трубы, ползать на карачках и взлетать смерчем, беря за горло распнутое небо, бросать его на лопатки к своим ногам. И в по-кошачьи мурлыкающем сердцу к пригревшейся рядом душе - вечной любовнице, странной музе, которая в умиротворенном покое тела, квартиры, все равно не знала покоя и тревожила его привычной печалью: Где царапала до крови игривой лапкой, а где ласково гладила нежной грустью, но всегда до боли, - чаще нестерпимой, - и он, не вставая из-за стола, как прикованный к нему, писал и писал, чтобы, как-то облегчить внутреннее напряжение...
И она - эта дико влюбленная в него тайна, которую он никак не мог, как не старался, разглядеть - не надолго выпускала его из своих объятий и ненасытно облизываясь, поглядывала огромными сияющими глазами из уголка его души, - откуда-то сверху из глубокой вечности и завораживающе
мурлыкала, выжидала, как удобнее снова приступить к своей жертве с еще большей силой и пылом...
И на все его уговоры и жесты она только сладострастно потягивалась, зазывно улыбалась, демонстрируя затянутые волшебной силой чудные формы, отчего казалась еще более соблазнительной и желанной, и он, как мальчишка опять бросался к ней, под ее удобрительное и удовлетворенное молчание, в котором пряталось больше, намного больше прелести и притягательности, загадочности, чем он пробовал вдохнуть в трепетно дрожащие перед ним строки...
А ей было все мало... Она водила рукой, вкладывала в них душу, отрывая от собственной, пробуя в каждое слово втолкнуть ее всю, совсем не заботясь, чем ему дальше жить, и шептала, нашептывала на ухо:
- Не тревожься! Я за все отвечаю, и перед тобой и перед Богом... А что Бог? Я еще не видела ни одного, кто мог бы устоять перед любимой, будь он хоть сам - Отец, сын и дух - а все равно мужчина, и попробуй устоять перед собственной Музой? Нет любви, - нет сотворения! Спроси у него, как же он сотворил без меня все вокруг, что ты видишь и не видишь?
- Неужели в грехе и прелюбодеянии?...
- Нет, милый, в любви,
| Реклама Праздники 12 Июня 2024День России 11 Июня 2024День работников легкой промышленности 14 Июня 2024День работников миграционной службы 21 Июня 2024День кинологических подразделений МВД России 18 Июня 2024День медицинского работника Все праздники |