Судьба князя Игоря 1. Князь Игорь против Хазарии

каждом шаге своего противника. Да ещё, как утверждается в Кембриджском документе, византийский император организовал нападение алан на хазарские владения, чем тоже помог Игорю (П.К. Коковцов “Еврейско-хазарская переписка в X веке”, с. 117, Л., 1932). Византийцы в эти годы считали русов своими союзниками.
    Русского князя автор Кембриджского документа назвал почему-то Х-л-гу, хотя княжил тогда на Руси Игорь. По звучанию больше всего подходит имя Олег, которого хазары называли на иранский манер Халег (А.Г. Кузьмин “Начало Руси”, с. 319, М., 2003). Автор, не знакомый с русской историей, запросто мог перепутать двух равно известных князей. Но мог и не перепутать, а сознательно назвать другого Олега, соратника князя Игоря. Он-то и руководил штурмом Тмутаракани, тогда как сам Игорь с остальными войсками блокировал возможные ответные действия Хазарии. И это тоже вполне вероятно. Версия о существовании двух самостоятельных исторических персонажей с одинаковым именем вытекает из противоречивых летописных известий:

    “И възрастъшю же ему, Игорю, и бысть храборъ и мудръ. И бысть у него воевода, именемъ Олегъ, муж мудръ и храборъ”
                  (Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 107, М., 2000)

    Олег, воспитавший Игоря, был не воеводой, а настоящим, полноценным князем, официально признанным в этом качестве византийским императорским двором при заключении русско-византийского торгового договора: “… иже послании отъ Олга, великого князя Рускаго, и отъ всЪхъ, иже суть подъ рукою его свЪтлыхъ и великихъ князь…” (Лаврентьевская летопись, РЛ, т. XII, с. 32, Рязань, 2001). Представлять на переговорах всю русскую землю мог только её законный правитель, а не какой-то воевода, пусть даже удачливый. Конечно, воевода – княжеская должность, но ступенькой ниже киевского князя.
    И место погребения Олега в летописных текстах раздвоилась. Киевляне указывали её у себя:

    “И плакашеся людие вси плачемъ великимъ, и несоша и погребоша его на горЪ, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова”
                    (Там же, с. 38)

    А новгородцы предложили свой вариант:

    “Иде Олегъ к Новугороду, и оттуда в Ладогу. Друзии же сказають, яко идущю ему за море, и уклюну змиа в ногу, и с того умре; есть могыла его в ЛадозЪ”
                    (Новгородская I летопись, ПСРЛ, т. III, с. 109, М., 2000)

    Могила в Ладоге должна принадлежать князю Олегу, потому что там находилось его родовое владение. В таком случае, на Щековице погребён воевода Олег. Если допустить, что имя Олег было семейным, то оно и должно периодически повторяться в ряду поколений, выполняя функцию оберега.
    На вершине власти в русском государстве закрепился наследник князя Рюрика, но и вторую по значению вакансию отдавать региональным князьям представлялось неразумным. Удобнее вручить должность воеводы наследнику рода, тесно связанного с родом Рюрика – так будет надёжнее и безопаснее. Да и не нашлось других конкурентов. По возрасту, воевода Олег мог быть сыном князя Олега.
    В Новгороде Олег княжил всего три года, зато потом – целых тридцать лет в Киеве, ну и понятно, что новгородцы успели его подзабыть. Киевляне чётко отличали князя Олега от воеводы с тем же именем, а новгородцам издали сложно уследить за ситуацией вокруг киевского престола. Слышали что-то про Олега, а который из двух Олегов имелся в виду – им уже невдомёк. Известно, какие близкие отношения существовали между князем Олегом и его воспитанником, и есть достаточная вероятность, что воевода Олег приходился Игорю не только соратником, но и другом или даже побратимом.
    Но что говорит об этой войне русская летопись? Да ровным счётом ничего, хотя там вроде бы скрупулёзно перечислены все походы Игоря. Дело в том, что поход готовился в глубокой тайне, даже киевляне не знали о замыслах своего князя, тем более о них не могли проведать хазарские шпионы, которых в Киеве наверняка имелось немало. Игорь сумел втайне от хазар собрать сильное войско, скрытно перебросить его через степь и внезапной ночной атакой захватить Тмутаракань, когда враги меньше всего этого ожидали. А ведь ночной штурм – предприятие весьма сложное и не всякому по плечу. Если всё происходило именно так, то Игорь, очевидно, был незаурядным полководцем, храбрым и решительным. Известный историк Д.И. Иловайский называл его “отважным и предприимчивым” (“Болгаре и Русь на Азовском море”, IX // Д.И. Иловайский “Начало Руси”, АИР, с. 282, М., 1996). И русские средневековые авторы с похвалой отзывались о князе Игоре – вот, например, так:

    “Похвалим же и мы, по силе нашей, малыми похвалами, великое и дивное сотворившего нашего учителя и наставника великого государя земли нашей Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава, которые в годы своего владычества мужеством и храбростью прослыли в странах многих, и победы и могущество (их) вспоминаются ныне и прославляются. Не в худой, ведь, и неведомой земле владычествовали, но в Русской, которая известна и слышима во всех четырех концах земли"
                    (Митрополит Иларион “Слово о законе и благодати” // Гладкова О.В. (сост.) “Слово древней Руси”, с. 33, М., 2000)

    И всё же один из указанных в летописи походов Игоря должен быть связан с хазарской войной. Всё-таки скрыть можно лишь свои планы, но не подготовку войск, уж об этом-то киевляне наверняка знали. На эту роль подойти может только поход на печенегов 920 года.
    Печенеги – народ тюркской группы, кочевавший тогда между Волгой и Доном. В 915 году они появились и в Причерноморье, но после столкновения с дружиной Игоря поспешно ушли к низовьям Дуная. Почему это вдруг Игорь решил с ними воевать? Печенеги тогда не угрожали Руси, и в летописи нет сведений об их набегах. Примечательно, что летописец даже не знал о результатах этого похода, а значит и не мог судить, куда именно был нанесён удар. По-видимому, печенеги тут вовсе ни при чём. Просто это была искусно проведённая дезинформация, чтобы ввести в заблуждение противника. Хазары ведь знали, что Игорь готовит войска, но поверили, что они направятся к Дунаю против печенегов. И полной неожиданностью стало появление русских дружин в хазарских владениях. Войско могло действительно сначала направиться к Дунаю, но не для войны с печенегами, а чтобы за счёт степняков пополнить свои силы.
    Игорь показал себя настоящим стратегом, способным спланировать и подготовить большую военную операцию. Благодаря всесторонней дипломатической подготовке, хорошей разведке и удачной дезинформации противника удар русских войск получился внезапным и молниеносным.
    Может, правда, возникнуть и такой вопрос – почему же описание столь успешно проведённой операции так и не попало в летопись, хотя позднее все эти события уже перестали быть секретом? Тут уж замешана политика. Киевская знать, а это главный заказчик летописи, была враждебно настроена к Игорю, такой властный и энергичный князь её не устраивал. Борьба за власть и отразилась в летописи. Мы не знаем подробностей этой борьбы, но средства в ней использовались самые разные, в том числе нечистоплотные. Заказчики летописи старались опорочить Игоря, чтобы задним числом обелить себя. Поэтому из летописи исключили рассказ об успешной войне Игоря против Хазарии, но всё же проговорились об этом при описании договора с Византией.
    В Кембриджском документе рассказано и о продолжении этих событий. Автор утверждает, что хазарский военачальник Песах будто бы отбил у русов захваченные ими города, и даже заставил русского князя пойти войной на Византию (П.К. Коковцов “Еврейско-хазарская переписка в X веке”, с. 118-120, Л., 1932). Но это его собственные выдумки с целью возвеличить Хазарию. Подчинить Русь хазары были не в силах, как раз наоборот, начиная со времени Аскольда нет ни одного сообщения о вторжениях хазар на русскую землю, зато русские дружины регулярно наведывались в Хазарию, так что ясно, кто на самом деле был сильнее. “Ни о каком покорении хазарами русов не может быть и речи”, – решительно заявил В.В. Мавродин (В.В. Мавродин “Образование древнерусского государства”, с. 234, Л., 1945). А война Руси с Византией была результатом обострения противоречий между двумя государствами, конфликт развивался постепенно на протяжении ряда лет. Приазовские земли всё это время оставались в составе Руси, что и подтверждается тексом русско-византийского договора. Хазары не осмелились на войну с грозным киевским князем. Владели русы этими землями и позднее. Вот, к примеру, арабский автор Ибн-Хаукаль сообщал в 50-х годах X века: “Они (русы) велики числом и уже издавна нападают на те части Рума, что граничат с ними, и налагают на них дань” (А.П. Новосельцев “Восточные источники о восточных славянах и руси VI-IX вв.” // “Древнерусское государство и его международное значение”, с. 412, М., 1965), а ведь граница между Русью и Византией существовала только в Крыму. Византийский писатель Лев Диакон называл Боспор Киммерийский (области по обоим берегам Керченского пролива) отечеством русов, так значит, эти земли давно уже были русским владением (Лев Диакон “История”, кн. VI.8, с.56; кн. VIII.1, 68, М., 1988).
    Позднее хазары действительно захватили и Тмутаракань, и Корчев, но только после смерти Игоря, воспользовавшись чрезмерным миролюбием княгини Ольги. Император Константин VII Багрянородный в своём трактате, составленном в 952 году, уже не упоминал о русских владениях в районе Крыма и Азовского моря, оставляя их за хазарами (М.В. Левченко  “Очерки по истории русско-византийских отношений”, с. 164, М., 1956). Кстати, такой ли уж мудрой была Ольга, как это утверждала летопись? Её правление принесло Руси и территориальные потери, и падение престижа страны с попытками подчинить её своему влиянию со стороны Византии и Германии. И лишь когда власть в свои руки взял Святослав, произошёл новый взлёт русского государства. Хазария была окончательно разгромлена, и в Приазовье появилось русское Тмутараканское княжество. Оно существовало в XI-XII веках, но с появлением в Причерноморье половцев связь его с Русью прервалась. Но исчезло ли оно? Трудно поверить, что лишь к мёртвым камням пробивался новгород-северский князь Игорь Святославич в 1185 году. Похоже, что жизнь в этом княжестве продолжалась вплоть до XIII века, когда всё в тех краях было сметено татарским нашествием.
    Но даже и после нашествия в тех краях кое-кто всё же уцелел. К такой мысли приводят некоторые из адыгейских сказаний, собранных кабардинским учёным Шора Бекмурзиным Ногмовым. В этих сказаниях рассказывается о древних славянах, живших некогда в Причерноморье – антах. Слово “анты” встречается только в эпосе, а в бытовой речи адыгейцев отсутствует. Среди героев сказаний можно узнать реальных лиц: это и антский князь Бож, убитый готами (Баксан), и славянский князь Лаврита (Лавристан), даже сюжеты сказаний совпадают с рассказами древних писателей. А ведь анты – предшественники Тмутараканской Руси, они уже в VI веке начали заселять Приазовье. И в повествовании о тех далёких временах уже упомянута Русь (Ногмов Ш.Б. “История адыхейского народа, составленная по преданиям кабардинцев”, с. 80-89, Нальчик, 1994). Но есть и