Мечта и Цель

находится за стенками ваших аквариумов?
– Цитирует, – пояснил Марат.
Обрывая разгорающийся конфликт, Кирилл поднял руку.
– Мне нельзя участвовать в таких мероприятиях. Я женат.
– И что?! – взревел неостывший Антон
– Э-э, мм… Я люблю жену.
– Резонно. Аргумент засчитан. Значит оставшиеся, кроме женатых: Кирилла и твердолобого Марата…
– А я бы поучаствовал… – уклончиво сказал Марат.
– Опаньки!
– Вдруг моя изменится, – отшутился он.
– Короче, к делу! – провозгласил Антон, – У кого есть ручка?
– У меня нет.
– У меня тоже.
– Нет.
– Кажется у меня была… – Игорь пошарил в нагрудном кармане. – Вот! Надо же. Думал выложил.
– Давай сюда. Бумаги нет – значит пишем на салфетках.
– Они же красные, – зачем-то сказал Богдан.
– Неважно! Зато ручка синяя.
– Черная, – поправил Игорь.
– Не-важ-но! Вот вы зануды. Ладно, начну первым.
– Антон, – начал Марат, – ну зачем тебе это? Вот женишься ты на своем идеале, и начнет она пилить за каждый неосторожный взгляд. Наверняка потребует сменить работу.
– Не напрягайся. Я не твою жену описываю, ха-ха! Извиняй, дружище, грубая шутка вышла. Я так тебе скажу: разнообразие, безобязательность – это, конечно, здорово. Но что-то мне надоело к двадцати восьми годам бобылем ходить.
– Двадцать восемь – это не тридцать два, – выпалил Игорь.
Антон поднял взгляд на ученого, отрываясь от письма:
– Спасибо, профессор,  – и заржал.
Игорь удивился своей внезапной реплике.
«Не думал, что для меня это важно…»
К счастью, друзья оставили фразу без внимания. Как и множество подобных нечаянных откровений, которые нет-нет, да слетали с чьего-нибудь языка.
– Так, у меня все, – Антон сложил салфетку, чмокнул шутливо, – У-у, моя прелесть… Теперь ты, Даня. Только давай в этот раз не стерву, как твоя бывшая жена…
– Антон!
– Каюсь-каюсь!
– Ну ты, блин…
Антон подался вперед, заговорщицки привлекая внимание:
– А вы знаете, о чем я по-настоящему мечтаю?
Когда внимание было привлечено, он отодвинулся назад с ровной спиной и серьезным лицом, готовясь рассказать нечто важное. Друзья пытливо вслушались.
– Недавно, мне предложили более успешную вакансию в другом фитнес-центре, с более выгодной процентной ставкой и так далее – суть не в этом. В новом зале оказался скалодром, чего не было в прежнем. Я попробовал… и знаете, что вспомнил? То, как сильно люблю горы! Меня будто осенило – я хочу стать альпинистом. Я вспомнил, как захватывало дух, когда был, – лишь туристом, – на вершинах гор Архыза и Домбая. А ведь всего лишь поднимался по канатной дороге! Я только представлял, как было бы здорово, превозмогая себя и сражаясь за жизнь, восходить по отвесной скале. В детстве, я постоянно куда-нибудь залазил, падал, снова залазил: в какие-нибудь заброшенные здания, а уж деревьев, – завоеванных! – вообще не счесть. После скалодрома все будто встало на свои места. Я точно знаю, что мои тренировки на «болдеринге» и на «высоте» перерастут в настоящие альпинистские походы!
Антон сияющим взглядом светит друзьям, которые не знают что сказать. Богдан, не упустив ни слова из рассказа друга, закончил писать на салфетке и передал ручку Игорю – настал его черед окунуться в мир грез, чтобы отыскать в нем лик той, которая могла бы, сделать жизнь счастливее.
Было крайне странно, но не так сложно, как предполагал ученый; чарующий облик предстал в воображении сразу, наполнил душу какой-то наивной, невинной радостью. Ее свет разогнал тени сомнений, разочарований, горького опыта, накопленного в течение жизни. Прежде, Игорю казалось, что все фантазии юности канули в Лету или деформировались до неузнаваемости, мутировали до уродства, поблекли и зачахли. Но сейчас он, внутренним взором, отчетливо видит, что в душе сохранился уголок для мечты. Мечты о настоящей, Истинной Любви.
Ученый абстрагировался от места и времени, от компании, от работы, от своего несовершенства. Пальцы не глядя взялись выводить ручкой слова, левая ладонь в неизменной кожаной перчатке прижала край салфетки.
«Хрупкая»
Воображение рисует точеный невысокий силуэт, но главная хрупкость заключена в том, что ее душа не надорвалась от морально тяжелых происшествий. Чиста и непорочна, созданная для любви и ласки.
«Светлая»
Ее улыбка подобна весеннему солнышку, а когда улыбается, маленький носик красиво морщится, а карие очи озорно щурятся. Пухлые щечки усыпаны пестрыми веснушками. Светло-рыжие кучеряшки ниспадают до плеч прыгучими пружинками.
«Открытая»
Неиссякаемая радость, умиляющая и проникновенная, способная поселять добро в сердцах людей.
«Нежная, заботливая, понимающая. Любит танцевать и кататься на коньках. Любит носить платья. Любит с кружкой чая смотреть на луну. Любит пение птиц в лесу. Любит прогулки по мостовой в дождь под большим зонтом. Любит вышивать и читать, укутавшись пледом.
Любит меня».

Игорь закончил писать, добравшись до края салфетки. Наваждение захлестнуло с головой; перечитывая строки, выведенные на салфетке, не узнавал сочиненного. Будто слова написаны не его рукой. Но мужчина не сомневался в том, что каждая фраза находит отклик в сердце. И отклик этот вызывает такое чувство, словно кто-то впервые поверил человеку, всеми обвиняемого во лжи. «Да! Да!!! Все именно так!» – ликует сердце Игоря.
– Ты чего такой довольный? – Антон с любопытством вытянулся над столом. Ученый смутился и поспешил спрятать салфетку в нагрудный карман.
– Ничего.
Пребывающий в задумчивости Марат решился вновь нащупать слабое место в подходе Антона:
– Вот ты сказал, что мечтаешь покорять горы… И как же ты планируешь этого добиваться, когда женщине, которую ты ищешь, вздумается завести от тебя детей? Да она может просто не захотеть делить тебя с твоим увлечением.
– Знаешь, Марат, сколько женщин приходит на скалодром? Нет никаких сложностей найти ту, которая разделит пристрастие. Только представь: Крым… закат над морем… ты с возлюбленной поднялся по не очень сложному откосу, чтобы уединиться в ущелье… – мечтательный взгляд Антона напоролся на скептическую мину Марата: – Ладно. Тебе меня не понять, – запрокинув рюмку, стукнул донышком по столешнице, кривя лицом. – Ка-ах! А теперь – все на танцпол!
Заводиле пришлось столкнуться с крайне вялой реакцией друзей. Как по команде, они взглянули на часы, начали уклончиво мяться: кто переел, кто перепил, кто вообще не танцует – и как-то плавно сошлись во мнении, что пора собираться по домам. Антон отмахнулся, оставил деньги, сухо попрощался, – явно раздосадованный, – и пустился вниз по лестнице, бросив напоследок:
– Уж не знаю, как вы собрались искать своих идеальных?
Богдан быстро нашелся с ответом:
– Как же? Сам сказал – магнит! Сама притянется.

*    *    *

– Всем – счастливо. Здорово, что мы нашли время встретиться.
Кирилл захлопнул за собой дверь, провожая отъезжающий BMW поднятой в прощальном жесте рукой. Хозяин автомобиля отдыхает на переднем пассажирском кресле, сонным взглядом уставившись в окно. Святящиеся вывески надвигаются и скрываются за крышей, Игорь осматривает их не читая. В душу закралась тоска, ученый выдохнул, – прозвучало как-то горестно, – уткнул локоть в дверь и прислонился щекой к ладони. Рыжий свет фонарей автострады монотонно перетекает по корпусу машины, отражения ламп миниатюрным солнцем скользят по капоту, заглядывают внутрь сквозь лобовое стекло. В салоне царит задумчивое молчание, разбавленное лишь мягким урчанием двигателя и шелестом покрышек по асфальту. Плавный прямолинейный ход убаюкивает; не зная что сказать, Игорь ждет, когда Марат или Богдан заведут хоть какой-нибудь разговор.
– Прямо кружок любителей депрессии, – цинично ухмыльнулся Марат.
– А о чем говорить? – спросил Богдан, развалившись в полулежащей позе на заднем сиденье. – Жизнерадостные остались за бортом.
– Игорь. Тебя-то что гложет? Вот у Дани нет женщины – он в печали. У меня есть – но и я в печали. У тебя-то что не так?
– Все зло от женщин, – мрачно заявил Богдан. – Когда их нет – это тоже их вина.
– Работа – моя женщина, – ответил Игорь.
– Какая ж это женщина? – изумлено вскинул брови Марат. – Она же тебе зарплату приносит, а не отбирает, ха-ха-ха! Или ты про то, что на работе все плохо?
– Я про то, что работа – это моя женщина, мой ребенок, моя семья. Что кроме работы в моей жизни больше ничего нет.
– Такова цена карьеры, – заключил Богдан.
– Так вроде раньше тебя это устраивало?
– Раньше… А сегодня я основательно задумался в правильности своего выбора. Нет, не в правильности… У меня ж и выбора то нет. Есть лишь цель. Но сегодня я четко понял, что есть еще и мечта.
– Какая мечта?
– Я хочу обрести настоящую любовь. Со всеми вытекающими последствиями.
– Что за последствия?
– Любимая женщина, дети, семья.
Марат многозначительно скривил губы и покивал с одобрением.
– А как же всякие лаборантки и докторши?
– Марат… Ты знаешь, что у меня с этим сложности.
– Сложность не в твое руке, а в твоей голове.
– Может ты и прав, да только некогда мне выяснять.
– Ишь, как захотел, – пробурчал Богдан, – Раз – и в дамки. Перед тем, как найти Ту Самую – надобно еще и в грязи вымазаться с головой. Не думай, что когда решишься, то сразу все получится.
– Будет тебе, – вступился Марат. – Не всем уготованы твои грабли.
– Говоришь так, будто сам счастливчик. Если бы твоя не залетела шесть лет назад…
– ДА! МОЯ ЗАЛЕТЕЛА! – внезапно сорвался Марат, – К ТВОЕЙ ЧЕРНОЙ ЗАВИСТИ! ПОТОМУ ЧТО ТВОЯ – НЕТ!
– Хватит! – взмолился Игорь.
– Останови машину, – сдерживая гнев, повелел Богдан. – Останови машину, Марат!
Водитель свернул к обочине. На его лице отчетливо видится сожаление о вспышке злости.
– Богдан, прости, я виноват…
– Да пошел ты…
Оттолкнув дверь, Богдан вышел с возмущенной торопливостью, раскачивая автомобиль поспешными движениями. Машина принадлежит не Марату, но это не спасло ее от громкого хлопка дверцей. Игорь посмотрел на сгорбленную спину друга, уходящего в обратном направлении: надо бы догнать, успокоить… Но колебания затянулись и водитель тихо тронулся дальше, плотно сжимая губы.
– Прости, Игорь…
– Мм…
Игорь устало и раздраженно потер виски. Марат бросил на него озабоченный взгляд:
– Ты как? Мы почти подъехали.
– Нормально, – соврал Игорь.
– Слушай… Я, правда, не хотел этого говорить… А может хотел, раз с таким жаром… Э-эх… Я вот что думаю: насколько же сильно мы все измучены глубоко в душе! Какими страданиями наполнены наши сердца – ведь они болят уже физически, по себе знаю, – сколько слез и обид скопилось в нас оттого, что судьба и бытовуха заставили поверить в жестокость мира? Все доброе и наивное осмеяно, во всем подразумевается корыстная подоплека, за белой полосой неминуема черная, лечимся отравой и не считаемся ни с чувствами других, ни со своими собственными. Надломленные, загнанные люди…
– Мир без надежды на чудеса, без веры в прекрасное…
Марат бросил благодарный взгляд на собеседника:
– Именно. Я вот что думаю… Посуди сам: мы осыпаем друг друга обидными колкостями, злимся на собственных друзей чуть ли не до драки, подолгу ссоримся, взращивая в себе неприязнь к товарищам. Человек – инкубатор собственного негатива, который разрушает своего носителя и родителя. Замкнутый круг лишь поднимается по