годами!.. Не как его охоты, а десятилетиями проходило возгонку, от жара до успокоения и снова до жара, на ступень выше, на много-много головокружительных степеней... Годами, десятилетиями... Вместе с Буро, сотрапезники и друзья, они сортировали и наслаждались коллекциями связных Впечатлений, обсуждали их, вместе запивали коктейлями... Несколько капель перепадало Симургу для наконечника стрелы... А там - бокалы, до краёв полные чаши... Выпитое прежде, повторённое ими, желанное, изысканное Впечатление, вереницы, гирлянды коллекционных, подогнанных одно к одному Впечатлений, не покидали магмы Огненного Круга годами!.. Десятилетиями!.. Вбирая новое, переплавляя старое, до корня Впечатления, но не до тени, так жарки, связны, непротиворечивы они...
Симург, пригубив, отпил... Голова закружилась. Серьёзно. Поплыла... Он дрожал как новичок злых игр полночных, впервые спешившийся в тумане... Он как-будто нырнул под Синие Скалы, под горячий водопад... С головы до ног... И дрожь обратно - с ног до головы... Насквозь... И само Впечатление, в маленьком глотке доставшееся ему... Там двое пели вайолет. Взявшись за руки. Двое... Одетых сиянием своего блаженства. На Белом Драконе, на широкой спине. Внизу бились, сталкиваясь, видно отмель, пенные валы Великого Моря. И Симург, дрожащий, словно голый, в уме своём без доспехов, голыми глазами смотрел на них. Как за людьми смотрит, издыхая, Чудовище Моря. От великой тоски, от великой горечи выбросившееся на отмель из глубины...
А после, оглушённый, ошпаренный вкусом и зрелищем чужого счастья, Симург взвился. Раздавил бокал-ача в руке. И кричал в лицо Биг-Буро всё то, что обыкновенно кричат уставшие от деспотии своей жажды в узком русле чужой воли, от зависимости, от рыболовного крючка в горле... "Я не игрушка тебе!.. Думаешь, ты самый умный, думаешь, самый важный тут?! Я не слуга тебе!.. Я ненавижу тебя!.. Ача! Грязный ача!.. Я ненавижу тебя, Буро!.." И так далее, и тому подобное...
Биг-Буро не рассчитал. Он хотел удивить, но не настолько же. Хотел привлечь внимание к некоторым скрытым аспектам. Посмаковать, обсудить... К аспектам, выводящим на свободу, в конце концов! Потому что старый хищник, старый изгнанник понимал: накопленное внутри подобие Собственного Мира, всегда брезжащее, никогда не воплотимое, это - не Собственный Мир. Оно не имеет будущего. Лишённое главных признаков реальности - нельзя в нём рисковать и творить, пригласить гостя в него невозможно. Потому и для самого Буро тайная, тёмная жизнь ача было только дополнением, гранью жизни рыночной - одинокой, невзрачной, часто нескладной. Зато - настоящей. И Симург был дорог ему, не как Хан-Марик, по-другому, но не меньше. Если б наступил день, в который Симург презрительно бросил через плечо, уходя: "Я больше не слуга тебе, и не ача..." В такой день Буро бы просто летал. Отметил бы чистым, прощальным глотком, сердечно радуясь за него.
Иначе сложилось. Наклонив голову в тяжёлой короне, он наблюдал не угасавшую вспышку гнева. Пока Симург не швырнул остатки бокала, не развернулся круто, и не бросил его, канув за пологом во мрак.
Глава 64.
Восток континента тёмен. Далеко до рассвета. Над побережьем, над Туманным Морем дроидов собираются, струйками поднимаясь, синие огоньки Доминго. Ливнем, звездопадом рушатся в разноцветные, недолго остававшиеся покинутыми, рыже-жёлтые, зелено-жёлтые, красно-огненно-жёлтые, беспокойные без них. Проливаются на Симурга, на горячий лоб, на стальные латы, наплечники. Сбегают по полированным нагрудным пластинам. Сквозь металл, кажется, что приносят облегчение прохлады.
Он наблюдал уже такое явление. Когда-то очень давно. На расстоянии. Синеглазая девушка указала ему, смотри, чудо!.. Тогда точно чудо, в синих глазах - синие огоньки Доминго, овал лица светлого, эфемерного, полу размытого в ночи, в тумане. И тогда он предпочёл бы смотреть на неё, а не на них, но зрелище понравилось ему. Теперь нет. Теперь ему ничего не нравилось.
Симург резко хлопнул Белого Дракона по шее, разворачивая на континент, в долины. Поднялся ветерок, пахнуло горькой солью, вкус слёз. Когда горевал, о чём последний раз? Не помнил. Зато вспомнил где - в Собственном Мире. А дальше нарочно уже не захотел вспоминать. Выбросить бы голову в море, оторвать и вышвырнуть, жить без головы. За рамой, возле рамы сидел в Собственном Мире... Стоп, не вспоминать. Сейчас у него их два, заброшенных, непосещаемых. Настоящий, первый. И второй, присвоенный им. Опустошённый ача облачный рынок. Два нежилых мира.
Ветер толкался, выбрал направление и подул сильней. Переменился... А донеси он ещё раз с Горьких Холмов солёный порыв, горький, как слово правды, быть может, Симург и поддался бы ностальгии. Прошептал бы дракону: "Домой..." И назвал по имени, - не все так делают, дают названия мирам, - настоящий свой Собственный Мир... Или, горечью захлебнувшись, не раскрывая рта, молча направил дракона вверх, Симург так долго охотился в небе, что интуитивно умел находить иные миры, и свой нашёл бы, при утреннем свете. Но ветер переменился.
Какой-то странный, томительный мускус от сухих, диких трав, сопревших в низине, многократно отсыревая ночной влагой, прогреваясь дневным теплом. Или туча пролилась когда-то над материком, застоялась вода её?.. Странно... Редко случается. Интересно, какая она на вкус, вода с земли, из тёмной лужи, где корень Впечатления задержался среди корней травы?.. Если не смущался пить от Огненного Круга, что стоит выпить из лужи, ача...
Симург снизился. Здесь ветра не было совсем. Животная затхлость, сладковатое брожение. Немногочисленные и яркие светятся огоньки дроидов. Сталкиваются, пропадают. Из трещин в земле то там, то тут змейками исходит пар, грибом раскрывается и опадает... Не забредал сюда, континент не его стихия. Стихия зарокотала... Инфразвук начался столь тихо… С невнятной тревоги начался, лишь позже стал слышим. Что это?.. Камнепад под землёй? В пустотах земных?.. Гудит, не прекращается... Ритмично катятся осколки, валуны пляшут по уступам? Разбиваясь, продолжая скакать в пропасть, в бездну?..
К абрису белёсой драконьей горы прислонясь спиной, во мраке, в тумане стоял юноша. Необычайно высокий. Как выяснилось. Издали было не оценить. Он встряхивал бубен, поднимал, перебирая быстрыми пальцами от края к центру, легко. И ударял в середину. И повторял и вслушивался. Долина вторила ему. Черноволосый, как атласным плащом укрытый гладкой чернотой волос. Наверное, и одежда черна, не разглядеть. Лишь бледное лицо, и от шеи вниз белеет треугольник открытого тела...
Рефлекторно, не задумавшись и на миг, Симург уже доставал рогатку, и другой наконечник стрелы. Привычно, точно положил внутренним углом на струну, ею заменил рвущуюся под его рукой, недостаточно крепкую резину. Несколько взмахов драконьих крыльев вынесли его вперёд. Симург выбросил руку вперёд, одновременно натягивая струну, секунды не потратив на прицел, выстрелил.
И тут, когда летела уже стрела без древка, когда ни тот, ни другой уже не свернули бы со стези, на которую их забросила судьба, в прелую затхлость долины неожиданно повеяло во второй раз свежей горечью, солью с Горьких Холмов...
Опыт, уверенность. Симург и в окружающем мраке был уверен, что попадает, не промазал. И надёжно попадает - в плечо... О?..
Юноша взмахнул руками, крыльями в стороны разлетелись широкие рукава, круг бубна луной замер на отлёте. Юноша раскрылся за миг выстрела и... - сместился на ладонь, чуть-чуть вправо... Так чтобы псевдо металл наконечника, распадаясь от удара попал точно под горло. О, дроиды... Что за?..
Вообще-то рогатка Симурга имеет некоторую силу. Удар её человека отбрасывает и оглушает, сбивает с ног. Особенно с близкого расстояния. На что и рассчитана... Но помимо странного, короткого манёвра юноша даже не дрогнул. Он подбросил бубен, и его звонкая луна исчезла, как растворилась в тумане, или была поймана там.
Черноволосый юноша двинулся к Симургу... Дроиды... Шёл, приближался, и дракон в профиль, хребет горы, обрисованный за плечами, как приклеенный двигался вместе с ним... Дроиды светлые!.. Медленно... Симург увидел, что тонкую прядь волос он наматывает на запястье, и что-то сжимает в руке. Ему стало страшно. Внезапно и очень сильно... Он как проснулся. Всё происходящее настолько походило на дурной сон, который разгадать, осмыслить невозможно… И очнулся внутри кошмара. От всей предыдущей жизни ача, сплошного морока, лихорадки сливавшихся в одну погоню непрерывных, неразличимых охот, прерываемых редкими вспышками острого, ненавистного наслаждения... Охот никогда не на равных. Наслаждения никогда не утоляющего жажды. И теперь - вот это...
Дзонг не спешил, куда? Половина охотничьей тени Буро обо многом сказала ему, заинтересовала, сделал её мастер... И этот мастер явно не перед ним. Охотник в хрупкой блестящей скорлупе - не он.
Симург осознал, что стоит на ногах, на спутанной сухой траве, дракон его растаял, когда, как?.. Морок, сплошной морок... Он пятился, отступал, шуршала, путалась трава под ногами. Он должен запрокинуть голову, позвать дроида немедленно, тотчас... Но страшно, отвести взгляд, открыться страшно... И не только... Бубна нет в руках у чудовища, а земля продолжает рокотать, вибрирует очень низким, человеческим голосом, словами, неразборчивыми, повелительными... Не потому ли сошёл с дроида, не она ли позвала его?..
- Юноша, - произнёс Дзонг глубоким, гулким выдохом, раскатившимся по долине. - Оуу, кто?.. - шелестели, набегали, прибоем шипели слова. - Ядовитую тень... Кто дал тебе, ловец?.. - слова гулкими валунами раскатывались. - Для кого ты охотишься прежде рассвета?..
Несколько слов... Но они всё катились, всё гремели, ударив, как волна в каменистый берег, отбегали теперь шипением через булыжники и гальку. Голос Дзонгу редко требовалось смирять, охватывающий, гулкий, шипящий, нечеловеческий.
Напрасно попытался Симург выудить из панического хаоса что-то в ответ древнему Чудовищу Моря. Метались рваные обрывки мыслей, не ухватить, не вычленить. Пока стоял, оцепенев, Дзонг снова широко развёл руки, вскинул над головой, расколов небо и долину оглушительным грохотом!
- Отведи меня!.. - потребовал он.
Легко перекрыв грохот, повторил: «Отведи!..» Шипением прибоя, угрожающим, клокочущим в зобу криком гигантской хищной птицы. «Отведи меня!.. - рычала долина, повторяя с неба, из-под земли, - Отведи-иди-иди-иди!.. Меня-а-а-а!..»
Симург прикусил губы. "Буро? Нет. Нет…" Возможность невозможного предательства вытолкнула его из шока. Буро… Сколько лет были знакомы?.. А сколько отпущено из них секунд, осознать, оценить?.. Правоту, терпение. "Нет, Буро... Нет". Краткий проблеск благородства в непроглядной душе ача. Напрасный. Бесплодный. Но он был.
Хрипло и коротко, запрокинувшись в гремящее, тёмное небо, Симург выкрикнул призыв, подпрыгнув, схватился за гриву Белого Дракона. Без лишних слов дроид взвился в зенит.
Дзонг указательным пальцем обвёл Огненный Круг, затем коснулся им же руки, державшей нечто, обмотанной прядью волос... И бросил, щелчком отправил стеклянный шарик вдогонку беглецу. Как нож масло, прошёл он стальные доспехи, взорвался холодом... И Симург узнал, каково это, быть с другой стороны на охоте ача.
Даже в такой момент. Полудроиды
