распрямиться в любой момент, выбросить его в прыжке. Казалось, и руки он сейчас поставит перед собой, подобно лапам... Хан-Марик. После дела он выворачивал золотым наружу свою куртку и шёл гулять по рынку, дневному, ночному ли, ему без разницы. Умел ли он драться? Имел ли какое оружие? Никому не известно. От Марика видели только одно движение, один подбрасывающий удар, стоящий ровно треть от добычи. Каждый третий был его. Пирамидок он не ставил, продавал тому, для кого ловили эту тройку, за золото обычно. Первый похищенный - хозяину подставки. Второй - приведшему жертву. Охотнику. Густаву, например. А третий ему, Хан-Маричке. Потому что Густав не желал становиться хищником. А те, к кому приводил, слишком часто портили результат его усилий, ошибались, упускали. На охоте, к тому же, Чёрный Дракон был его маскировкой, свидетельством: я хороший, я чистый хозяин, не бойтесь, идите за мной. Свидетельством, ну и телохранителем. Вокруг сплошь хищники. Непроницаемый Густав, он бесконечно презирал их, чистый хозяин, не утративший ни мир, ни дроида. А они - его. За всё. Абсолютно.
Усевшись, Густав поприветствовал некоторых в отдельности:
- Злотый, рад встрече... Биг-Рамон... До-До... Раёк, мы ещё поторгуемся за ту механику?.. Таран... Господин Сома, на материке?.. Махараджа... Биг-Джун...
- Гутка!.. - бесцеремонно приветствовал его растрёпанный, странный парень с бровями, сведёнными к переносице, щерившийся, смеясь, как зверь. - Я видел дракона, Гутка, это был снова хозяин?! Пятый в сезоне? Как ты делаешь это, Гус, почему они липнут к тебе?!
Парня поддержали:
- Точно, Зибун! Открывай свои секреты! Ты же совсем никакой, чем приманиваешь их, Гус?
Не останавливая взгляда на нахальных рожах, Густав ответил:
- Лучше никакой, чем ни какого. Зачем бы хозяева ни выходили из своих миров, они выходят за кем-то. За мной. Надо просто жить на драконе день за днём. Рано или поздно, они сами подлетят к тебе.
Зибун прохаживался по книжным страницам в центре шатра. Гай вернулся, поднял новую пирамидку, сегодня его день. Поставил шарик на неё, раскрутил, второй шарик, соединённый тонкой четырёхгранной цепочкой начал летать вокруг выше-ниже. Чертыхнувшись, Зибун отскочил в сторону:
- Гутка, ты не любишь рисковать? Ты никогда не рискуешь, верно? Сделай исключение! Сыграй с нами. Вот на это...
Он щелчком подкинул и поймал маленький артефакт, ничтожной для большинства ценности - игральную карту, семёрку бубей.
- Ты ведь собираешь их, Гуточка? Сыграем? Смотри, тебе ничего не надо ставить. Выиграешь - меня нет, а она твоя. Оба останемся живы - тоже твоя, это личная, дополнительная ставка. Ну а если не повезёт... Ничего страшного, обещаю сам выкупить тебя с подставки!..
- У Гая?.. Смешно. Я не играю. Ты же знаешь, - спокойно ответил Густав, поднял глаза, опустил.
Этот взгляд уловил Хан-Марик, и тогда Густав провёл по межбровью, словно снимая усталость с глаз щепоткой пальцев. Господин Сома один из всех заметил их секундную манипуляцию, не допустил, стёр улыбку с лица.
- Гуточка, тогда сядь подальше, чтобы мы тебя не задели!..
- Играем? - спросил Махараджа.
Каждый снял с себя, вынул из кармана и бросил в угол что-то одно, артефакт с бумажкой или ленточкой, со своим именем и именем того, кому достаётся банк.
- По пять кругов? Земля пустая.
Пять много, но когда не нужно перепрыгивать других пирамидок...
- По пять!
Махараджа зашёл первый. Нырнул под летящий шарик и пошёл, не побежал против него, "против секундной стрелки", то перепрыгивая цепочку, то распластываясь по земле. Пару раз отскочил в сторону, хоть это и против правил. Сколько б ни назначили кругов, а один изволь кувырками! Махараджа решился на пятом. Три подряд кувырка по земле... Один в воздухе, неосмотрительно! Шарик в тот момент подлетел, едва не сбил его. Кувырок внизу... Снова в воздухе... Прошёл! Вылетел, смеясь, запыхавшийся, с блестящими глазами.
За ним последовал Злотый. Ловкий. И прочие, пока всем везло. Свою пятерку Хан-Марик сделал сплошь, без исключения высокими кувырками!..
Что-то подсказывало Густаву, что Зибун встанет последним, что все остальные пройдут. Так даже лучше. Весёлая игра. Но она должна закончиться. Результативно. Господин Сома прошёл свои пять кругов предпоследним, покинул "циферблат", сел так, чтобы видеть Густава и подальше от Марика.
Зибун успел пройти только один круг. Перед Хан-Мариком валялась обложка от книги. Сома прикидывал, что её достаточно пнуть слегка под ноги бегущему, совсем немножко... Густав так не думал, не тот стиль. На втором круге Хан-Марик встал, потянулся, проговорил:
- Здесь стало тесно...
И раскрытая ладонь, встретив бегущего, отшвырнула навстречу цепочке. Свистнув, она обвилась вокруг его шеи. Сама раскрутилась, упала. Зибун распластался на острие торговой пирамидки, оглушённый, неподвижный. Недолго он пробыл так. Из-под купола Белый Дракон Гая подхватил его вместе с жертвой, второй за ночь. Оба исчезли. Зрители рассмеялись, одобрительно и напряжённо, непрямо глядя на Марика, вскользь. Только Господин Сома так же вскользь смотрел на Густава и думал: "Чистый хозяин однажды всех вас съест. И не подавится".
- Хан-Марик, - спросил он, - сейчас твоя очередь, ты предупредил Гая, что он должен сделать для тебя? Или это экспромт?
- Уверен, - ответил Марик голосом ясным, как звук большого колокола, - Гай меня не обидит.
"Экспромт, - подумал Сома, - идея целиком Густава". Махараджа нашёл среди ставок восьмигранную монету с отверстием посредине, вклад Зибуна, и прочитал:
- Господин Сома... Поздравляю.
Вот как, раз в сто лет повезло... Сома окинул взглядом свою добычу. Неплохо. Но не это главное. Приложил руку к груди и с полупоклоном, не поймёшь, иронично или серьёзно, протянул её в сторону Марика:
- По справедливости. И в знак моего уважения, Хан-Марик.
Тот засмеялся, склонил голову. Вывернул куртку золотой парчой наружу, распихал по карманам трофеи, кивнул всем сразу и вышел в ночь. Густав следом, ему тоже не хотелось ждать утра.
Они шли рядом в недрах огромного, словно древний город, пустого рынка. Рядами обозначенными лишь слабым сиянием из торговых шатров. Хан-Марик не был хозяином мира. Он не успел побывать даже обычным изгнанником. Ещё Восходящим, подравшись, столкнув другого над волнами прямо в пасть Морского Чудовища, он потерял разом всё: будущее, телохранителя, помощь второй расы 2-2, свой облачный эскиз... Ночью ему некуда было идти.
- Успешно? - спросил Густав.
Хан-Марик кивнул и отдал ему игральную карту, семёрку бубей, веселье.
- Умничка.
- Приглашаешь?
Густав качнул головой отрицательно:
- Летаешь ночами?
Теперь Марик качнул:
- Нет. У Буро. И возле Архи, где центр материка, там бываю. Они зажигают костры. Зелёные. Я смотрю. Издалека. Уведи одного из них...
- Маричка, Маричка... Хан-Марик. До встречи. Надеюсь, в этом году.
Глава 3.
Сквозняки гоняли песок, собирали его в барханы на шашечках паркета. Откуда они здесь, сквозняки? Приземистый крепкий стол из морёного дуба, единственное, помимо стен, что осталось. Неполная колода игральных карт придавлена пресс-папье от тех же проклятущих сквозняков, ищи, собирай потом. И поёт дроид. Тревожно, невыносимо. Пока к нему прислушиваешься, ещё ничего, но стоит уйти в свои мысли, как пение, отдалённо похожее на горькие, безутешные стоны скрипки, накрывает с головой, прокатывается судорогой до ступней, горечью перехватывает горло. Будто срочно надо... Срочно, немедленно!.. Что - немедленно?! Что тебе надо, дроид, что?! Будь ты проклят, и я, и все живущие, будь проклято всё навеки!..
А как начинался, - гут, гут!.. - этот облачный мир.
Густав застыл у пустого проёма окна. Две подъездные дорожки огибали фонтан. Среди барханов, а не среди цветников. И дальше они возвышались, плавные, бесконечные, безнадёжные песчаные горы, дом оказался в ложбине, только песок, песок. На континенте пустыня давно поглотила бы так поставленный дом. Но в Собственном Мире материальное и бесплотное пребывает, как создано Восходящим. Или испорчено гостем. Испорчено навсегда. А как начиналось!
Прежде чем срок пришёл стать чистым хозяином, он не раз бывал гостем в чужих мирах. Юный Густав, беспечный, везучий до ужаса, до изумленья. Приглашения принимал без оглядки, заходил, выходил свободно. Сколько смеха и веселья, сколько могущества и радости. Не воплотив ещё свой, он преображал другие миры.
Один принадлежал музыканту возраста в пределах девяти тысячелетий. Дом в поле. Коллекционер. Много гитар, флейты, окарины. И спустя столько лет музыкант захотел не на рынке, у себя поиграть в тишине, хоть кому-то: деревьям, дождю внезапному, шуму ветра откликаясь, ручейку между гладких камней. Гостю. "Охотно, запросто!.. " Густав сделал и тучки, что изредка, пару раз громыхнув, проливались, и садик при доме... Из пучков дикой травы создал, ненавязчиво вплетя их звуки в тишину огромной степи, как ладонь держащей обновлённый оазис. "Гут, - сказал сам себе. Гут, красиво, пойдёт..." - "Бесконечное, беспредельное спасибо! - отвечал хозяин. - Если ты не успеешь, не сможешь чего-то, позови меня!" - "Поиграй, - отвечал ему Густав, - только не самое-самое, иначе я заслушаюсь и пропущу свой срок!.."
Ну, как после такого везения заподозрить, что нельзя, не стоит рисковать, не надо... Нельзя! Нельзя приглашать в Собственный Мир вот так, запросто... Что первый же, первый гость... "Этого быть не может… Это несправедливо!"
Как исправить, кого просить? Его Впечатления канули навсегда. Просить кого-то сделать иное? Жить в целиком из милости созданном мире? Чужими мыслями? Чужой рукой? Густав даже не помыслил об этом! Хотя бы по следующей причине: ладно, одна песчинка перевоплотится в желанный артефакт, а остальные? В дыхание ветра, каплю воды или в ничто, в пустоту, кто сможет превратить каждую оставшуюся песчинку? Каждую!.. Что ни приобрети, в Собственном мире Густава оно обречено стоять среди песка. Посреди барханов чужого предательства и его наивности. Дроиды, ну зачем он собрал гостиную одним Впечатлением?! Одним - сад?! Воплотил бы из разных, его собственные творения остались бы, впрочем, среди того же песка... Простейший приём, рванув к выходу, бросить между собой и хозяином пустыню, стену или воду... Стена самое безвредное, исправимое. Остальное из песчинок и капель - навсегда... Праздные рассуждения, запоздалые.
Предателя Густав увидел верхом на Белом Драконе, когда добрёл до рамы, и это теперь нелегко. Увидел арфу в его руках, ту, что начинает играть, когда кто-то танцует рядом, столь нежные у неё, длинные струны. Посмотрел ему вслед... Задумался. Так и не прочувствовав боль потери. И не почувствует. Иное накрыло. Задумался, глядя в спину... "Ведь тысячу раз мог успеть скрыться..." Густав подавил в себе желание броситься вдогонку. Отступил за барханы, упал в них, озирая свой разорённый дом и мир, и понял… Одна арфа хорошо, а две?.. Вдвое лучше. Он заманивает. На рынки. "Не сейчас, предатель, не сейчас..."
Чёрная ночь окутала сердце Густава. Гнев и ненависть не выбирают. Не различают, они близоруки. Смотрят на одного, но на весь мир обрушиваются. Он возненавидел. Первая в жизни неудача. И последняя. "Остальные будут вашими. Я верну. Я всё помню и всё верну, в точности, как оно
