близко к Впечатлению. С земли, случайному путнику и с дракона в небе неузнаваемый тайник, неотличимый от пейзажа. Кто пойдёт туда, зачем? В сухие шары? Если и зайдёт - не выйдет.
Много времени прошло. Закладчики тайника частью погибли, частью сделались Чудовищами Моря. И уже в новом качестве наполнили долину ловушками теней. Некоторые помещали в клубки перекати-поля, морское. Глаз-тень, всегда оборачивающийся к небу... Были и ядовитые тени, разлитые по маслянистой, солёной земле, парализующие, приводящие к хищнику. В таком количестве, что сами не рисковали туда заходить. Не знали, кто жив из них, кто нет, а кто, везунчик, по-прежнему летает на драконе, может вернуться и украсть!.. Против возможности такого грабежа и создавались тени нацеленные на небо, смотрящие, как смотрит натянутая тетива. В хорошее место Мадлен направила Густава!
Общие сведения, конечно, хорошо, но как обнаружить сам тайник? Центр, озерцо с Корнем Впечатления? О, именно так, чтобы погибнуть наверняка!
Каждой ночью туман Великого Моря поднимается над двумя мысами Морской Звезды, клубится перекатывается через соединивший их солёно-каменный гребень и заливает Горькие Холмы. Водопадом переливается. Рекой течёт по ним с северо-востока на юго-запад. А на следующую ночь, когда меняется прибрежный ветер, с юго-запада на северо-восток. Течёт туман низинами между холмов. И так образуется крест. С точкой пересечения в самой нижней части, в тайнике.
Чтобы найти её, определить, где именно вода Впечатления под растрёпанными клубками перекати-поля, нужно пересечь долину, две ночи подряд следуя реке тумана. Мимо сухих спутанных голов водорослей с артефактами, со злыми тенями, с тем и другим вместе. Идти, как Чудовище Моря, рядом с ними, убегая от них, наступая в невысыхающих лужах местные тени-ловушки... Не поддаваясь искушению позвать Белого Дракона и взвиться прочь, из Горьких Холмов нельзя этого сделать - тени целятся в небо, следят за ним, видят его. Шершень давно не пытался. Олив отправлял иногда рабов, из любопытства, с задачей принести первый попавшийся клубок. Ну, совсем никакого результата. Ни ответа, ни привета. Пропадали, как не бывало.
Таков общий план. На вторую ночь достигаешь места пересечения, но не видишь его. А вот если повторишь путь днём, зачерпывай с солёной земли.
Есть и нюансы. Само Впечатление Гарольда тоже заражено тенями. Трогать нельзя. То или не то взял, на месте не узнаешь. Собрать достаточно глоток, больше бесполезно. Корень Впечатления помещается в один глоток.
Ещё момент, если бы кто хотел прорваться на драконе, с неба не видно ни следов, ни места пересечения их. Необходимо идти днём по первому следу, различимому по качанию, зыбкости почвы, хрусту еще не наросших крупно кристаллов соли. А вторая цепочка следов, перпендикулярная, что оставлена в последнюю ночь, различима получше, видна глазу, иначе и смысла бы не имело.
Совсем грустный момент, пешеход успевает преодолеть за день как раз примерно половину пути... А дальше?
Но вот, что обнадёживает...
Раскаяние Чарито в совершённой ошибке. Раскаянье деятельное. Для случайно заплутавшего в Горьких Холмах, приземлившегося по ошибке, сбитого мороком теней в полёте, раненого, или грабителя, всё равно - на считанных пятачках твёрдой земли стоят пирамидки Чарито. Торговую подставку невозможно поднять без тверди, невозможно на дне моря, и под сводами, если ты не изгнанник. Маленькие, незаметные пирамидки, в тонких, тончайших шатрах, чтобы не заманить нечаянно всадника в гиблое место.
Человек, который уже там, услышит ветер гудящий в трубочках музыкального кубика. Раскрытая ладонь изображена на всех сторонах - дотронься, и ты спасён. Если ты в отчаянье. Если веришь. Хуже не будет, а лучше может быть. Подставка поймает тебя. И только Чарито теперь может коснуться пленника, никто и ничто из оставшегося снаружи. Чарито похищает в Собственный Мир из туманной долины, полной теней и чудовищ, не мысля похищенному зла. Но до пирамидки ещё надо добежать. А всё-таки - надежда.
Про Чарито Шершень не сказал ни слова конкретного, фыркнул и прогудел, что некоторых он не понимает. Но за безопасность ручается. Пересечь Горькие Холмы дважды за две ночи подряд должна была его Морская Собака. Морской Пёс. Бегом, иначе никак. Притом, в промежутке его надо вылечить. Вести с Белого Дракона над туманом. В ошейнике на цепи, на длинной палке, чтоб не кинулся на ведущего. Иначе загрызёт и сбежит. Да и вынудить его на второй бег, второй день… Маловероятно. Исходное согласие надо, как ни крути.
- Хотя, такой... За свободу... Может и побежать, - добавил Шершень. - Он не столько крепкий, сколько живучий и злой.
- Ты поведёшь со-обаку? - спросил Олив.
- Я не летаю! - ответил Шершень резко, эта тема болезненна без исключенья для всех, кто не летает.
Он вытащил язык из пиалы и опрокинул её в рот.
- А может они и разумно поступают... - проговорил он, откидываясь назад, на руки.
- Кто они?
- Дроиды. Убирая подобные Впечатления от людей... Может и да... Трудно вообразить, что на самом деле совершалось нечто подобное. Людьми против людей… На самом деле... Они ведь вообще одинаковые были, эти люди эпохи до дроидской, воюющие... С одной стороны и с другой. Те, что горят, и те, что поджигают. Не Чудовища Моря… Ты когда смотришь, ты различаешь их, Олив? Лица?.. Мне плохо видны Впечатления. Давно уже. Я лишь чую... И крупное вижу. Это было? Или там намешаны Впечатления-фантазии?
- Было.
- Нам пора, - сказал Шершень безо всякого перехода.
Длинноклювый в миг стал рядом, первым вышел из шатра, огляделся. Светало. Следом Хан-Марик, сжимавший в руке новую игрушку. Длинноклювому в карман жилетки перекочевала оставшаяся непогрызенной монета. Он закинул голову к верху, окинул Марика взглядом безумных, яростных глаз, кивнул на прощанье. И тут словом не обменялись.
- Я поведу собаку, - неожиданно сказал Олив.
Шершень выразил сомнение:
- Это как бы, я взял тебя на слабо? Зря. Можно поискать кого-то специально.
- Нет. Я так хочу.
- Пусть так. Густав, если дойдёшь... Советую вернуться, - он улыбнулся холодной морской гримасой, - это даже важней, чем дойти... Мне нужен оттуда один артефакт. Мой. Искать не придётся. По дороге он сам прилипнет к тебе, притянется, добавлю кой чего липкое к твоему наряду... А Оливу...
- А мне карту. Гарольда.
На том договорились. Минт отодвинулся на будущее, пусть, Гарольд интересней.
С дракона, плавно догнав и резко вильнув к нему, Густав влепил подзатыльник Хан-Марику. Всю ночь мечтал. И за что?
Глава 27.
После смерти Эми-лис-Анни Олив, как это ни наивно, кинулся к Буро. Бутон-биг-Надир был старшим, покровителем для неморских чудовищ, известный и уважаемый среди них. Мудрец, арбитр. Надежда... Глупо, да.
Тут обнаруживает себя разница между существами. Чистые хозяева - жуткие, непреклонные индивидуалисты. Изгнанники и хищники, с хорошими ли, с дурными намерениями, тянутся друг к другу. Но все эти три типа - покорны судьбе. Понимают, что смерть, это смерть. Наиболее значимое для них, Собственный Мир собирали и воплощали дроиды. Они же в лице дроида Я-Владыка одушевляют его, они защищают снаружи, катают на спине, отказывают в покровительстве хищникам. И ничего не поделаешь, смирись. Морские же Чудовища, существа выжившие в Великом Море, создававшие теней сами, ощутили не только физическую силу, прибывшую в тело, но особый вкус - власть делать самим. Чудовища куда больше ориентированы на подобных себе. Иерархия существует, легко образуется в их опасном, быстром мире. Создать, утратить, убежать. Слепить, переделать, победить. Принюхаться, удивиться, ужаснуться, признать чью-то власть. Добавить нечто к покровительству этой превосходящей силы. Они тоже жутчайшие индивидуалисты! Но...
- Ну, неужели нич-чего нельзя сделать?!
Биг-Буро не посмеялся на Оливом. Обругал, но не смеялся. Он тоже знал Эми, видел её на Мелоди. Кто смог бы позабыть рыжую Эми в танце?..
- Ничего, - ответил. - Она умерла. Ты потерял не Эми-Лиски, Олив, а возможность вернуться домой. Спиной повернись к прошлому и уходи.
- О-откуда знаешь? - прошептал Олив. - С тобой так было?
- Ты видишь меня? Разгляди получше, Олив. Ты практически человек. Я чудовище. Не было. Но я знаю.
Едва Олив начинал смотреть в будущее, в Горькие, например, Холмы, надеясь это развлечёт, прошлое нагоняло. Обрушивалось на него. Не с лица, как хороший враг, не со спины, как фальшивый друг, а изнутри, из сердечного существа, как неотвратимость, как собственные ошибки. Изнутри поднималось волнами отчаянья.
Он спал у себя. Днём. Перед тем, как вести собаку. И танцевал во сне. Видел Мелоди-Рынок, Эми. Отчётливо, радостно так. Сон превосходил явь живостью, полнотой деталей. До определённого момента. Танцуя, Олив начинает увязать. Тяжесть поднимается по ногам. Он опускает взгляд, ожидая увидеть почему-то сеть для теней, давнишнее его желание. Но нет, там пламя, брошенное Демоном. Оно растёт. В его языках проступают лица древних дюдей, эпохи до дроидов. Искажённые. Белые от ужаса. Обугленные, чёрные. Те, что кричали во Впечатлениях поднесённых гостям. Олив смотрит... Он не хочет смотреть, но смотрит. Пламя подбирается к чьим-то ногам... Стопы тонут в нём... Сандали... Он не дышит во сне, предчувствуя: глаза подними, а там... Там лицо Эми-Лис... И просыпается, задохнувшись. Не к спасению, а напротив, к чёрной тоске. Просыпается в пепел, ничего не осталось, в прах бытия.
И снова, прежде чем настала ночь, и его дождались над Горькими Холмами, в другую сторону мчал. В белом вихре драконьем, делавшем с восторгом дроида штопор горизонтальный, бочку, он достиг Южного Рынка. Вбежал к Буро, как чокнутый, чтобы осведомиться ещё раз насчёт воскрешения мёртвых. Может, придумал чего? И возможность всё-таки есть? Бутон-биг-Надир, оторванный столь бесцеремонно от четырёхстороннего спора за лучшие места у входа в лучшем ряду, притом, платили за посредничество всё четверо, бросил их. Увёл Олива в другой, шатёр-тайник на задворках, без слов. Поставил перед собой. Головой покачал. Проницательный, ударил легонько холодными пальцами по ключицам, скрутил что-то, выдернул и сказал:
- Не пей всякую гадость.
Оливу полегчало. Но дело в том, что боль от боли и боль от горчащей пустоты - две чаши весов. Одна поднимается, другая опускается вниз, на сердце.
- Буро, я уйду в море...
- Ждёшь аргументов против? Ведь не за?.. Мою позицию знаешь. Она не изменилась. Пока что, тебе нравится думать, я уйду в Великое Море... Не более того. Нормально. Я ненавижу море, но веришь, и я думаю так иногда.
- Биг-Буро... Оно навсегда, так грызть и будет?.. Или кончится где-то?
- Кончится. Как и всё на свете.
На обратном пути, в спешке, походя Олив пролетел сквозь немногочисленную новую группу хищников, охотившихся по-недроидски, силой в небе над Южным. Беря числом, с помощью верёвок и мешков. Откуда взялись? Вскорости хищники играющие Против Секундной Стрелки переловят, истребят их, возмущённые наглостью и некрасивым, тупо прямолинейным способом похищений. Олив краем глаза заметил два лассо с двух сторон летящие на него, позволил поймать себя, после чего, так и не замедлившись, разорвал одними лишь пальцами. Зыркнул на обалдевших парней и устремился дальше, к Горьким Холмам.
Олив не оставил мысль, уж очень, притягательно
