смерчем как раз собрался без остатка в верхней воронке. - Глупо, да? Я испортил что-то ценное?..
Бест перевернул их и так рассмеялся!..
- Обратный отсчёт!.. До-До, как это символично, обратный отсчёт!.. И здорово ты похозяйничал в мире Господина Сомы?..
- Вовсе нет… Я превратил только это!
- Но почему?
- Да, ни почему, походя. Не люблю конкретность... Последовательность, точность, циферки всякие... - он покосился на Господина Сому. - Мне вообще не до артефактов было...
- Кстати, о циферках, - спросил Амарант, - До-До, ты не помнишь, какие высвечивались на нём в тот момент?
- Помню. Тринадцать. Я заметил, потому что на одном крыле тоже стояла цифра тринадцать.
- Понятно, а перед ней?
- Ничего, нули. А после - мельтешение цифр...
Амарант всплеснул руками, и не он один.
- Тринадцать минут!.. Небо и море, ты уничтожил "проклятие дроидов" за несколько минут до взрыва!
Юный грабитель даже отдалённо не представлял, что такое взрыв. Трудно вообразить на примере известных угроз, поединков, теней в море... Его озадачило необычное, напряжённое внимание. Люди разглядывали его, и дроиды разглядывали, незримые, глазами Беста, господствующего над первой расой.
- Не знаю, чего вы так смотрите, - пробормотал он, наконец. - Превратить эту штуку было не сложней, чем любую другую. А вот что было сложно, так это напроситься в гости!..
Господин Сома, достаточно испивший на своём веку полузапретных Впечатлений, в одиночестве, и угощаемый чудовищами разных мастей, он представлял... - взрыв. И финальный, огромный, как образование Морской Звезды. Как волна, накрывшая её единожды целиком, прокатившаяся от северного, до двух южных мысов... Он мог оценить масштаб не случившегося.
Рефлекторным движением хищника Сома запахнул рубашку и скрестил руки на груди, скрывая ускорившийся Огненный Круг, болезненно яркий. Покачал головой. Общая у истока, личная в дельте реки, история пронеслась перед ним: древнее человечество, вслед за тем - могущественные, но плохо скоординированные первые автономные дроиды, изобретательная ненависть человека, Южный Рынок, свои разграбленные тайники, гнев, бег Против Секундной Стрелки, гнев и ссоры, договор с Оливом, их коварство, бессердечие Густава, мир, Эми-Лиски... До-До на Белом Драконе возле входной рамы мира. День и ночь. Улетаешь - он... Возвращаешься - снова он!.. Кудрявая голова на груди... Гудение шмелей... "Старый дурак... - подумал Господин Сома. - Старый упрямец и маленькое сокровище".
Глава 26.
Если входная рама Центрального Рынка к моменту вторжения Змея растаяла уже полностью вместе с ограничением места входа в бывший облачный рынок, и Архи Сад стоял открытым со всех сторон, то Южный был воссоздан, как ограниченный входом и недоступный Белым Драконам.
Перед входом в него, близ высокой арки на спине своего дракона развалился Хан-Марик. Развлекался, взымая плату за вход. А что?.. Тоже дело. И как раньше не сообразил?
Не то, чтоб улов его был велик... Незнакомцев он пропускал, особенно новичков, озирающихся неуверенно, вдруг они пригодятся кому там, внутри, а он спугнёт без толку. К тому же, они не имели оснований его опасаться. А Марик не бросался на людей по-недроидски... Он действовал обаянием и широкой, убедительной улыбкой! Завсегдатаи, что возвращаются на рынок из миров через свои шатры - тоже в пролёте. Но тех, которые снимают пирамидки и шатры каждую ночь, тех ждал сюрприз у рамы...
Платили охотно! Тем более, Марик не привередничал. Ему всё годилось!.. Украшая длинную шею его Белого Дракона, под рукой заскучавшего, едва зримого в покое, в завитках гривы тонуло пять цепочек с кулонами и без, одна стальная и агатовое голубое ожерелье. На земле скопился десяток сосудов пустых, два с Впечатлением, один просили вернуть в обмен... На плечах Хан-Марика, блистая, словно материк начало посещать солнце, лежал совершенно девичий шарф. Вуалевый, оживлённый для танца тонкими золотыми пёрышками. Счастливый обладатель трофея от танцовщицы методично выдирал их по одному и съедал, подгадывая, желательно на глазах вновь прибывших.
Марик заглянул в рынок. Тишина и спокойствие. Лужица тени, не успевшей убежать к морю в редком тумане, окончательно высохла, остался белёсый, соляной ореол. В первых рядах пусто. Дальше фланирует кто-то... Осторожно, посредине ряда, как положено... Снаружи рынка среди зубцов скал ветер гоняет песчаную бурю. Выглядит впечатляюще... А ветер-то лёгонький, и стеной пыль. Вечная пыль земных рынков. На всех она, в любом месте Морской Звезды, степном, скалистом. Где рынок, там пыль. Цвета куртки Густава, и вот этой, что на плечах.
Топ-топ... Из стеной взметённого песка вышел Бутон-биг-Надир. Вот так новости!.. Пешочком ходил? Куда?..
- Маричка... - заворчал Буро, приближаясь. - А я-то всё гадал, чей это рынок? На чьём это рынке я торгую иногда?..
Тот хрюкнул, спрыгнул с дракона, и дроид растаял, украшения повалились на землю. Марик перевесил их на шею, выбросив обрывки шарфа, поклонился:
- Биг-Буро, на моём рынке ты всегда желанный гость!..
- Гость, Маричка, как верно сказано, я, Бедовичек, везде только гость... Наглец ведь ты, Маричка, распугаешь народ на входе, а? Зачем хулиганить? Да, кстати, не проходил ли этого дня такой беленький ко мне, высокий, с прямоугольной коробкой в руках? Держится, как дроид, надменно.
- Кстати, проходил! И не заплатил, кстати!
- Что же делать, что же делать?.. - потряс головой Буро, головой в тяжёлой, высокой короне. - Придётся мне заплатить за него... Иначе же ты ж меня не пропустишь?
Буро вытащил из внутреннего кармана расшитой хламиды две золотые монеты. Имитации древних монет размером и толщиной в ладонь. На одной стороне каждой из них четыре цифры, на другой четыре орла, разные. Кинул.
- На, держи. Если до вечера не съешь, покажу, как в них играли.
И протопал за раму.
В переводе слова его означали: "Приходи!.. Единственный дружочек Морского Чудовища на Южном, не забывай навещать его". Марик не забывал. По-прежнему идти ему, кроме шатра Биг-Буро, некуда, не к кому, но эти условности повторялись между ними снова и снова.
Дракон Густава, Белый Дракон, столь же мощный и великолепный, как и чёрный его дроид, показался среди облаков. Биг-Буро сделал вид, что не заметил, удаляясь в ряды, переступая плавно, неторопливо. Он знал, что Густав продал Хан-Марика Господину Соме. Откуда знал, это отдельный момент... Сому он мог понять, на отношение к нему информация эта не повлияла. А вот Густав...
И раньше, не сделавшись актуальной угрозой для добровольного своего телохранителя, юного чудовища, Буро он был ненавистен. А уж после заключённой сделки... Бутон-биг-Надир решал только, терзаясь сомнениями, долгими, но время терпит, умереть ли Густаву загодя, до выполнения Сомой условий? Быстро и незаметно, огорчив Хан-Марика, но оставив в неведении? Или умереть Густаву в последний момент, мучительно и публично, огорчив Хан-Марика? Но предательство сделав явным. Умный, многоопытный Буро склонялся к первому варианту. Густав не представлял, какого нажил врага.
Он снизился, оставаясь верхом, развернул дракона, брезгливо оглядел трофеи... Произнёс:
- Ты нужен мне, Марик. Теперь.
За три секунды они скрылись в облаках.
Шершень, демон моря поставил условие Оливу. Чтобы второй, чей след унюхал рядом с пирамидкой Лиски-намо, присутствовал тоже, посмотреть, что за охотник земли и неба, и тогда он направит их в поисках Минта, предпоследнего короля колоды. А поскольку интерес был в равной мере его и Густава, Олив счёл условие вполне разумным. Плюс ещё загадка про Горькие Холмы, про поиски Гарольда, короля пик, последнего. По мере приближения к финалу своей коллекции Густов входил как бы во всё более узкий коридор, не позволявший особых манёвров. Бери, где находишь, иначе годы и годы пустых поисков на авось. Рисковать он не любил, но на встречу согласился. И ему нужен был второй телохранитель, не дроид, человек, заходящий и в торговые шатры.
- Дроиды состоят из камней?
- Скорей, камни из дроидов... - голубой до сиреневого осколок, глянцевый, с острыми краями Олив подбрасывал на ладони, рассуждая меланхолично о себе: - Кто бы мог подумать, да? Такой артефакт у Морского Чудовища... Откуда взял? И зачем он ему? Нравиться что ли неморскому чудовищу?..
Туманной ночью вне рынка Олива состоялась их встреча. В шатре нарочно поставленном для того на краю обрыва, не желал приглашать в свой. И формальная вежливость - ближе к морю. Ждали до ночи. Ничего не поделаешь, собирая Впечатления про чудовищ, с ними и заключаешь сделки, в их ночное, туманное время, на их территории.
Хан-Марик изнывал от скуки. Густава с хозяином близлежащего рынка одолевали другие чувства. Пару раз Олив даже позвал Белого Дракона... Пальцами расчесал ему гриву и отпустил, поглядывая в купол шатра, в направлении Собственного Мира. Куда тысячу лет не наведывался. Густав, вопросительно склоняя голову к плечу, поднял брови.
- Ты ж понимаешь... - сказал Олив. - Нет, ничего, всё в порядке. Но если вдруг...
Он кивнул на торговую пирамидку с простым камешком на ней.
- Советую воспользоваться. Я улечу один. Если опасаешься, то честное слово, лучше тебе оказаться в моём Собственном Мире... Не худший вариант.
Стемнело. Подставка светилась и мерцала. Туман начал заползать в откинутый полог шатра. Хан-Марик в прошедшие годы утвердивший за собой право, немедленно перешедшее в обязанность, пребывать за плечом Густава, сейчас почти заснул там калачиком. В самый неподходящий момент. Но вдруг голова его поднялась, серые глазищи расширились, и Олив обернулся ко входу...
Из темноты в шатёр начал входить клюв... Вплывать. На высоте человеческого роста он входил торжественно, плавно, и всё никак не кончался. Оранжево-красный, с чёрной полосой по верху, чуть загнутый вниз.
Единственное, что сказал Шершень, унюхавший след Густава, перед окончательной договорённостью: "Он придёт не один". Точно. И имел в виду он не дроида. Чёрный Дракон Густава с тихим рычанием проявился снаружи тента. Сверкнул белками глаз и растаял. Не один и не с одним лишь драконом... Соответственно, и Демон пришёл не один. Что могло насторожить до такой степени Чудовище Моря в слабом человеке, обыкновенном хозяине мира? Тайна... Или нет?.. Шершень любил эффекты, возможно, он взял телохранителя с подобным обликом, чисто - развлечь себя и других.
Давно ожидаемым завершением клюва в шатре показалась маленькая лысая голова. Надбровные дуги крутые, словно карнизы, настолько, что под ними не видно глаз. Круглые дырки ушей. А рот, в который переходил на лице беспредельный клюв чудовища, мог улыбаться, злиться и говорить. Тело человеческое, мускулистое. Даже одетое - в жилетку до колен. Шершень зашёл следом. Поклонился. Прогудел низким голосом:
- Вам, людям, наверное, здесь темно...
Бросил из пригоршни что-то на пол, разлетевшееся быстрыми, ртутными горошинами. Дунул. И вся земля заполыхала прозрачным, багряным пламенем, осветив вошедших, охватив ожидающих.
Олив усмехнулся, никак без представления... У Густава помутилось в глазах, при взгляде на них, от тошнотворного омерзения. Брезглив, единственная слабость. Все четверо, кроме него, так или иначе являлись Морскими Чудовищами, а сам он - настоящий галло, чистый хозяин! Гордый, скрытный, изо всех непосредственных,
