желающих лишний раз покувыркаться в небе! Ведь наездники пропадали на площадках Веретено многие дни напролёт...
Изнутри простой и чудесный, мир сообщающихся озёр, между которыми обнаруживались и зелёные, тенистые уголки, и беседки, и большие портики. Имелась и главная площадь, окружённая стеной. Ажурной, проёмы скруглённых арок образовывали её. Выложенная плитами разной высоты, мраморными полумесяцами скамеек, как разбегающимися от сердцевины, от сцены, лепестками густо-махровой розы. Чайной розы или увядающей, каменные скамьи тёплого коричневого цвета, охристого, где ярче, где бледней... Вайолет предпочитал это открытое место рынка самым пленительным его уголкам. Особенно ночью. Когда скрытая механика из-под арочных сводов посылала гулять по площади неторопливые языки сияния. Плавные, в человеческий рост, меняющиеся от лунных до бордовых тонов, винных, тёмно-бордовых. Плывущие, огибающие людей, способные танцевать, покачиваясь, изгибаясь под музыку и пение... И дни там превосходны, ночи ещё лучше дней...
На Рынке Веретено не торговали. И не охотились. По крайней мере, тогда.
Касательно его имени, сущностный момент. Вайолет - прозвище. Но не по цвету куртки, как Чёрным Драконом был назван Индиго. Не по цвету вообще. Вайолетом назывался стиль, песенное течение, принципиально отличавшееся от остальных. И Вайолет стал звездой, отразившейся на его глади, из глубокой древности несущей свою красоту, широкой реки. Вбирающей многое. Утешающей многих. Прекрасной.
Вайолет развивал стиль, искал примеры его во Впечатлениях. Повторял, насколько уместно это слово в связи с глубинной сущностью стиля, темы особо любимые другими в традиционном вайолет. Прививал, переносил новые темы. Приглашал в него, в вайолет простой и сложный, волшебный, предельно открытый.
Приглашал... И это - главное, что он делал. Из любого стиля, музыкантов и танцоров, с любого рынка, людей в руках у которых до той поры пели только их барабаны или дудочки... И слушателей, случайных гостей, торговцев, небесных бродяжек... Кого повстречает в небе и на земле, ненавязчиво, скорее спросив, чем расписывая традиции Веретено. Спросив об интересах и радостях жизни, припомнив сходную тему, людей с похожими склонностями, он приглашал в вайолет. Потому что каждого считал сокровищем. Для развития стиля, для мелодий, сюжетов, невысказанных, не проговорённых ещё... Бесконечных ночей, волшебных ночей вайолет… И для себя лично.
Что же это за стиль… Это пение акапелла, без сопровождения, вдвоём. И оно бывает столь разнообразно в мелодическом и содержательном плане, сколь можно и невозможно вообразить.
Если угодно - без слов совсем. Если угодно - дробным речитативом. Можно изображать голоса инструментов, перекличку в Туманном Море дроидов, перезвон, да что угодно. С ещё одним непременным условием: импровизация, разговор. Любой. Развитие темы или отстранённый взгляд на неё, перебивки комментариями на другую тему, о происходящем сейчас вокруг. Да просто шутками!.. Когда подхватывают другие голоса, это ай-вайолет, разновидность популярная тоже. Им обычно и завершается пение двоих на площади, красиво завершается...
В новой песне могут вспоминаться множество песен старых, любимых, забытых... Песня может сочиняться с нуля. Когда через год или больше вернётся небесный бродяжка на Рынок Веретено, а все ему: "Расскажи! Рассказывай, чего видел!.. Какие рамы, что за прихожие в них?.. Кого встретил в небе? Расскажи нам несколько связных Впечатлений, длинных, на всю ночь!.." А он ответит: "Кто же будет расспрашивать меня?" Склонит голову вопросительно и взглянет на того, о ком скучал больше, чем об остальных: "Вайолет?.." И они поют... С долгими повествовательными промежутками, с припевами и быстрым речитативом, с вопросами обратно: "А что у вас новенького здесь?.."
Стиль одно время почти утраченный, красивый невероятно. Образ выступления дуэта бывал и по-настоящему древним, когда двое сидят лицом к лицу, взявшись за руки, рассказ переходит от одного к другому. Бывал темпераментной перебранкой танцоров, кружащих по площади, подначивая, пытаясь привлечь публику на свою сторону, начать ай-вайолет!.. Бывал согласованным речитативом, с прыжками, ужимками, переменой костюмов и масок, театр практически. А бывал перепевом бессмертных, всем известных "пяти прощаний" на два голоса, что придавало им перчинку абсурда и новую глубину, странную сладость и новую горечь, весьма скоро увлекая слушателей в общий танец и пятикратный для каждой темы припев, всё восходящий к надежде и никогда не достигающей её...
Песни годами и тысячелетиями кочующие среди полудроидов, не забываемые, избранные, они практически все печальны. За исключением нескольких сентиментальных, коротких, предельной простоты песенок. Остальные грустны, почему так?..
Радостно и искусно Вайолет поддерживал виды и разновидности стиля без разбора. Петь и танцевать с ним почитали за счастье. Но прославился он изначальным вайолет: тихим, напевным разговором рука к руке, глаза в глаза. Восходящий, он словно впитал через это мудрость, терпеливый, поступательный ход тысячелетий, смены эпох, их героев, их откровений, и основополагающей какой-то неизменности. Он помнил великое множество саг эпохи до дроидов. Начинал любую, а визави продолжал, если знает тоже, или спрашивал, или фантазировал, как заблагорассудится, на радость ему и слушателям, уходя в далёкие дали от первоисточника.
О Вайолете самом ходила легенда, что таким пением он заворожил чудовище, упав в Великое Море. Будто, он не только спасся, но и позвал морского демона за собой. На расспросы Вайолет смеялся. Он имел эту привычку, внезапно замолкать, отвечать на вопрос улыбкой или смехом, поцелуем иногда. Легенда, мало ли о ком ходят байки. Однако же, в пик сезона туманов, когда непостоянны ветра, и Рынок Веретено опускался к поверхности океана, случалось, несколько ночей подряд приходил петь с Вайолетом нелюдимый, смуглый юноша, чья кожа с зеленоватым оттенком чуть серебрилась, чей голос был необычайно глубок. А затем исчезал надолго...
Вот такого человека отняло у Дзонга коварство будущих галло.
Познакомился с любимым он в подобную же ночь, слушая сольную его простую песню, в ознаменование начала сухого сезона, уносящего рынок выше от моря, кружить среди облачных миров. Там, на площади. Услышал, взглянул и пропал. И родился заново.
Несмотря на то, что полудроидам суждена одна на всю жизнь сердечная привязанность, если суждена, в сближениях они медлительны, даже непоследовательны. Всецело свойственное им непостоянство проявляется и в дружбе, и разгорающейся любви.
Эпоха высших дроидов... Вокруг столько красивого, столько желанного... Чистые хозяева обожают свои миры. Хищники - собственноручное превращение человека в артефакт, волшебное злое творчество. Охотники - азарт. Коллекционеры, торговцы всех мастей увлечены артефактами. Борцы, музыканты... И все без исключения, даже трусишки-хозяева любят гоняться среди грозовых туч и ливней, небесный бродяжка скрыт в каждом из них. При стольких отвлекающих моментах двое могут годами приглядываться, пересекаясь реже, чем с приятелями, имея разные сферы интересов. Плюс, полудроиды так долго живут, куда им спешить? Неторопливо сближаются орбиты. Пока не обнаружится, что они идентичны по форме и размеру, что это одна орбита. С тех пор не расстаются. И треугольников не бывает. Но перед тем долгое время всё так неопределённо, необязательно... Только не в их случае. Не в этот раз.
Лавируя между людьми и компаниями, перешагивая пустые скамьи, Дзонг успел пересечь площадь, пока длилась песня начала сухого сезона. Закончилась. Певец широко улыбнулся ему, озарённому и провожаемому от самой арки танцующим всполохом света, словно камердинером ночной площади, поклонился слегка... И сказал:
- Вайолет?..
То ли представляясь, то ли приглашая. Дзонг отдал ему левую руку. Его руку накрыл своей на груди, как танцуют. Но они не танцевали. Только пели. Вайолет... О чём пели?.. Он так и не вспомнил! А для Вайолета ответить весёлым смехом на вопрос, обычное дело, как для дроида. Дзонг не добился с него толку:
- Слушай, о чём мы пели тогда?.. Ну, скажи, если помнишь!..
Смеётся... Вот всегда же - всегда!.. Не только с ним. На Вайолета никто в жизни не злился и не обижался.
Глава 39.
- И не надо на меня так смотреть! А тем более поглядывать!.. Унесу! Да, я жадный. Потому что, кольцо это с лапы он скоро сорвёт напрочь, и улетит. Если никто не сопрёт их раньше! - Ра обвёл компанию требовательным пристальным взглядом, насмешливым. - Ладно, попозже. Сейчас ухожу, любуйтесь до вечера. Хочу кое-что перепроверить, кому как, а мне любое слово древности дорого... Оставляю их под твою ответственность, Дзонг!..
И прыгнул сквозь пятигранную раму в полу. Педантичный, дотошный в коллекционируемых повестях, Ра покинул маленький, облачный Рынок Файф, Мерцающий Пятый, Мерцающий Пятистенок, так называли его, желая объяснить точнее, мало ли необычных форм, для завсегдатаев - Файф.
Уютный, камерный рынок-дом, четыре широких стены сходятся к пятой узкой, с окном во всю ширину.
Перед этим-то окном на жёрдочке и пребывало чудо порученное заботе Дзонга, к превеликой его радости, до конца дня!.. - Два попугая. Слева, крупный, яркий, словно райская птица, как и у неё из хвоста изящными дугами расходятся отдельные пёрышки, завершаясь треугольниками атласного, сине-зелёного перелива. На голове журавлиный хохолок такого же цвета. Но клюв, тело и лапы вполне попугайские. Блистательный! Крылья цвета фуксии с несколькими желтыми перьями, грудка пёстрая как неспелый лимон в вишнёвую крапинку, туловище лосниться густым, вишнёвым цветом. Сделанная на основе фантазийного Впечатления, сложная и дорогая механика, предназначенная для чтения вслух на изрядном количестве языков. Правда, на эсперанто полудроидов переводить он не мог.
Шикарная вещь сама по себе. Однако, полудроиды, они ведь как дети... Когда только есть возможность повеселиться... Кому первому в голову пришла эта идея? Тайна покрытая мраком. Но с давних пор богатыми людьми Попка-Чтец укомплектовывался для полного шика книгой и живым артефактом самого шкодного характера. Иногда обезьянкой. В данном случае на цепочке, на одной жёрдочке рядом с Чтецом вертелся, клевал его, хлопал крыльями, переворачивался вниз головой ещё один попугай. Серый. Вдвое меньше его. Хулиганистый даже сверх требуемого. Разговорчивый!.. А Чтец - тонкая, деликатная машина... По счастью - крепкая.
Смотреть, как один попугай изводит другого, механического, передразнивает, уже неплохое развлечение, но в данном случае не основная часть программы. Основная зависела от свойств артефакта, книги лежавшей непосредственно перед жёрдочкой.
Бумажные страницы серый попугай рвал за милую душу. Но Рынок Файф к счастью завсегдатаям, к досаде грабителей был заполнен неукрадаемыми артефактами, огромными как диваны томами Вирту. Энциклопедий.
Раскрытые произвольно они и использовались как диваны! Не испортить, а мягкие!.. И листать их одно удовольствие. Запускаешь руку со стороны имитирующий золочёный обрез настоящего книжного тома, рука утопает в не проявленных
