тебя. Ты ли это? Помнишь, обещал, что всю жизнь будешь меня носить на руках? Вот – я, перед тобой, бери и неси, - предложила Зоя и одарила Матушкина обворожительной улыбкой.
- Извини, мне надо скрыться… ненадолго. Не люблю сцен ревности у фонтана. Ты говоришь слишком громко. Я уже вижу, как возвращаюсь в купе, переполненный пионерскими чувствами ревности и массой вопросов. Не обижай меня, пожалуйста! Не давай повода молодому сопляку ревновать тебя к старому импотенту.
Кстати, я ведь так ничего и не знаю о тебе. Все еще мучаюсь догадками и буйными фантазиями: как ты жила до меня, с кем? А главное: какой злой умысел преследовала и кому хотела мной отомстить за себя?
Матушкин тихо выскользнул из купе и, обнаружив перед собой спину Арсения, то есть самого себя, - разглядывавшего, как в соседском купе малахольный мужичок с ноготок тягал дородную бабищу, стараясь уместить ее на руках и не упасть, - развернулся и крадучись перебрался в соседний вагон.
Откровение, ниспосланное Артемию Матушкину, не огорчило и не обрадовало его. Скорее, он испытывал чувство неловкости, что ли? Или мелочной обидой на жену за то, что она все эти годы знала и скрывала от него. А, если могла утаивать такую огромную, «кричащую» тайну, что тогда говорить о мелких секретах. Вероятно, их накопилось у нее столько, что и не счесть.
Войдя в соседний вагон, Матушкин увидел и узнал в абрисе мягкого свечения отца. Он шел по коридору навстречу, держа в руках стакан и заварочный чайник.
- Что ты творишь? – спросил отец. – Тебе здесь не место. Уходи, возвращайся.
На его крики вышли из купе теща с тестем. Тесть сказал Арсению:
- И – правда, нечего тебе здесь делать. Шел бы ты домой. Там тебя еще ждут.
Схватил за шиворот Арсения, вывел в тамбур, открыл дверь вагона и вышвырнул Матушкина в кромешную тьму…
А потом наступило утро.
Остывшее за ночь небо, просело под тяжестью влаги и сбросило на землю росу. Бесновались воробьи в кустах акации. И так же, как две тысячи лет назад – когда подносили гвозди палачам, приколачивавшим одного известного парня к дереву – кричали: «Жив, жив, жив, еще жив!»
Бдительный дворник, скупой на слова, пытался объяснить младшему лейтенанту, почему он посмел вызвать Патрульную Постовую Службу:
- Он всю детскую площадку обосрал, облевал и умер. Я вызвал, а он –вот какой, возьмите его за рубль пять копеек! – не умер, только изгадил всю площадку и зырит теперь на меня, как затравленный пес.
- Гражданин, с вами все в порядке? Документы какие-нибудь имеются? – потребовал младший лейтенант.
- Все в порядке. Паспорт, водительское удостоверение… Я домой возвращаюсь. Вон он, мой дом, в ста метрах. А за фекалии – извините! Хотя, говорят, это - к деньгам.
Невероятно зудела почесухой ладонь левой руки.
