заказной характер жития. Один из списков жития, несмотря на предписание о сожжении сохранился, но и в нём содержатся ложные сведения о происхождении ростовской княгини Анны, связывающие её непосредственно по роду с Кашиным, список содержит дату смерти княгини 1338 год вместо 1368года, что непосредственно связано и с умолчанием о житии неудобных Москве её старших сыновей. Текст замалчивает дату пострижения Анны и дату прибытия её из Твери в Кашин.
В тексте на фоне умолчания о судьбе старших сыновей всячески склоняется «любовь» св.Анны к младшим сыновьям Константину и Василию, верным слугам Москвы и предателям Отечества своего, но нет ни слова о внуках её от старшего сына Александра Михайловича, рядом с которыми тверская кн.Анна прожила не менее сорока лет и судьба которых не могла её оставить равнодушной.
Как могли Святую Великую Княгиню Тверскую не занимать московские и татарские козни, когда Твери год не выдавали благородное тело её любимого мужа, глумились над старшими сыновьями, сначала убив «отмстившего кровь отчу» её старшего сына Дмитрия, затем, долгие годы московиты вместе с младшими сыновьями её преследовали старшего сына Александра только за то, что он был единственным на Руси князем, открыто противоставшим татарам после «Замятни» ( остаётся только догадываться кто и когда примыслил это расхожее словечко?) .
«Когда Юрий Данилович вернулся со своими людьми из Орды в 1319 году, он привёз на Русь (в Москву) и тело Михаила, и тверского княжича Константина Михайловича. Благодаря посредничеству епископа ростовского Прохора и князя Стародубского, в конце июня 1319 г. между великим князем и Тверью был заключён мир. 6 сентября тело Михаила Ярославича, покоившееся до сей поры в московском монастыре Спаса, было перезахоронено в Твери при большом стечении народа. Константин, отсутствовавший при этой церемонии, явно находился, как и прежде, в Москве. Накануне Филиппова дня (14 ноября) 1320 г. достигший тем временем четырнадцатилетнего возраста княжич был обвенчан в Костроме с дочерью Юрия» (Эккехард Клюг, там же, с.114).
Иван Данилович Калита с монголами ещё во время мирской жизни кн. Анны, до её пострижения и ухода в монастырь, при молчаливом согласии с княжившим тогда её сыном Константином сняли большой вечевой колокол с Златоверхого собора Святого Спаса. Как могла отнестись к сему глумлению над Тверью святая Анна ? Как могла оправдать сожжение тверских летописей Иваном Калитой и сопровождавшими его монголами св.Анна, будучи правнучкой Марии Черниговской, автора летописного «самого поэтичного» свода, «вылившегося в некролог замученным монголами князьям» XIII века, сестра которой, св. Евфросиния Черниговская и Суздальская, была знатоком античной медицины «ей бо ведущи книги Асклиповы и Галиновы» (Патерик Киево-Печерский, стр.83-84,93-95). Тверские летописи дошли до нас « в жалких обрывках, свитках, перепутанных с заимствованиями из других сводов».
Как могла св. Анну оставить равнодушной смерть в 1339 году её сына Александра с внуком Фёдором, повторившими крестный подвиг жертвы за народ свой русский и тверской в княжество её благородного мужа? Как могла св.Анна оставить без вспомоществования обездоленных её младшими сыновьями Константином и Василием - вдову Великого кн. Тверского Александра Анастасию и внуков и внучек своих: Всеволода, Владимира, Андрея, Ульяну и Марию? Неужели св. Анна могла проживать в Твери вместе со своим сыном Константином и его супругой, дочерью убийцы её любимого мужа св. Михаила?
С кем рядом и как она жила в Твери и, возможно, в Холме, когда туда вынужден был уехать в 1348 году, спасаясь от интриг её младшего сына Василия («Кашинского»?) и его московских «друзей», Великий Тверской кн. Всеволод Александрович Холмский, её старший внук и патриот Твери? Пришло время задуматься серьёзно, какие у нас есть веские основания утверждать, что последние 4 года жизни 86-летняя монахиня «София», в миру Великая княгиня Анна, проживала в Кашине? Какие есть тому исторические свидетельства? – Никаких нет.
Может быть, только потому ей пришлось там проживать, чтобы упрочить за её младшим сыном, удобный для него титул «Кашинский»? В истории Тверского княжества он первым из удельных князей обретает отдельный обособленный титул, на что очень резонно обратил самое пристальное внимание немецкий историк Эккехард Клюг.
Каким таинственным образом останки Великой Княжны Тверской выпали из родовой усыпальницы Великих Князей Тверских, где они должны были, казалось бы, находиться рядом с прахом св. Михаила Тверского, Дмитрия Михайловича, Александра Михайловича и его сына Феодора, убиенных московитами и монголами и захороненных вместе в Златоверхом соборе Святого Спаса?! Удивительно, что вопросы эти, такие банальные и сами собой напрашивающиеся после сожжения московитами тверских летописей, до сих пор никем не были заданы.
До сих пор не задан вопрос, почему Тверскую епископскую кафедру именуют Тверской и Кашинской в течение многих столетий? Почему уже в XVII столетии, когда после векового московского запрета вновь появляются в списках русских городов тверские города Тверь, Старица, Зубцов, Опокы, Городец, Клин, Скнятин, Кашин в нём опять-таки отсутствуют Микулин, Холм, Вертязин, Торжок …?
Как пишет академик М.Н.Тихомиров («Русское летописание», «Наука», М., 1979 г.) «все эти города могут быть нанесены на карту без особых изысканий», и при этом он наносит на карту город «Бежецкий Верх» (?!) и Молога у него вытекает из Волги и, делая неправильный круг, опять впадает в неё. Но его совершенно не занимает причина того, почему именно тверские города выпали из московских списков и почему и на более поздних списках так и не указаны именно те города, что находились в руках Холмских и Микулинских князей, противостоявших Москве? Не потому ли Москва с таким предпочтением всегда относилась к Кашину, что этот город всегда поддерживал Москву в её противоборстве с Тверью? Сомнительная, весьма своеобразная честь Великой Тверской княгине именоваться предательским именем её неразборчивого в связях младшего сына?
До 1365 года в Холме жила вдова, казнённого в 1339 году в орде по интригам московитов Великого князя Тверского Александра Михайловича, княгиня Настасья. С нею вместе жили: Великий князь Тверской Всеволод Александрович (Холмский) с супругой кн. Софией, кн. Андрей Александрович с супругой кн. Евдокией, Владимир Александрович. Младший брат Всеволода, Михаил Александрович отправлен был в Великий Новгород, где воспитывался у архиепископа, а затем жил в Микулине. Это и спасло его и его супругу кн. Евдокию Суздальскую от моровой язвы 1365 гг. Также остались живы - в Литве супруга Ольгерда, великого литовского князя, Ульяна Александровна, и в Москве супруга великого московского князя Симеона Гордого, Мария Александровна.
Моровая язва свирепствовала в Холме с ноября 1365 по февраль 1366 года. Все, проживавшие в Холме исторические деятели, умерли от чумы. По всей вероятности к Михаилу Александровичу перешло управление Холмским уделом от его несовершеннолетних, оставшихся в живых племянников Ивана Всеволодовича и Георгия Всеволодовича.
С этого же времени Михаил Александрович получает и удел на юго-западе Тверского княжества, по завещанию князя Семёна Константиновича (мимо брата Еремея Константиновича). Опять же таки до сих пор никому не пришло в голову осознать, зачем князь Семён завещал свои земли и заботу о жене и детях Михаилу. А между тем всё становится понятным, если принять во внимание, что Семён Константинович, в отличие от своего отца и брата мог быть патриотом своей тверской земли и противником её завоевателей. Но так не принято рассуждать.
Надо полагать и Александр Михайлович, и старший сын его Фёдор, до их безвременной смерти в Орде, скорее всего, жили в Холме. Не в Твери же, рядом с Константином, преследовавшим после смерти Александра вдову его Настасью с чадами и домочадцами, они преимущественно находились? Да, они могли жить в Пскове, где Александр Михайлович княжил до 1336 года, но только не в отданной врагам Твери. «В Псков в начале 1333 года отправился новгородский архиепископ Василий и крестил там Михаила Александровича, новорожденного сына Александра» (Эккехард Клюг, там же, с.122).
С кем же могла остаться после смерти старшего сына Александра и старшего внука Фёдора в 1339 году Великая княгиня Анна как не с вдовой его Настасьей и её большой семьёй? Младшие сыновья Константин и Василий были семейные и в опёке матери не нуждались, они нуждались скорее в помощи московитов и монголов в противостоянии законному наследнику тверского стола старшему брату своему Александру. Александра и семью его московиты и при жизни преследовали десяток лет, и после смерти оба младших брата преследовали супругу его Настасью, отбирали имение у сирот его: четырёх сыновей и двух дочерей.
Где было в сей исторической ситуации место святой во Христе Иисусе Великой княгини тверской земли, похоронившей своего святого мужа, старших сыновей и старшего внука?! Только с остававшимися в живых «труждающимися и обременёнными» - вдовою казнённого монголами по доносам московитов сына, внуками и внучками своими… Как могла св.Анна, согласно житию, составленному Епифанием Славинецким, наказывать своим сыновьям, Константину, а затем и Василию «от насилья изымать сирых и убогих», если бы оставила без вспомоществования «ближних своих» внуков, внучек и вдову старшего сына?
В Тверской летописи XV ст. и в местном тверском и кашинском преданиях указано монашеское имя её Евфросиния (может быть в честь св. Евфросинии Суздальской и Черниговской из её славного рода, целительницы, знавшей травы, Галена и Гиппократа.) Что же касается имени София, то в Никоновской летописи под 1358 годом указано о кончине сына Михаила Александровича « в Софийском монастыре у бабы его Софии», т.е. речь может там идти скорее о Настасье, супруге Александра Михайловича, или же о сестре св. Михаила Ярославича – Софии, бывшей инокиней тверского Софийского монастыря, известного с XIII столетия. Может быть сестра св. Михаила и есть «баба» Михаила Александровича и его умершего сына Александра? Остаётся открытым вопрос, откуда из Твери или из Холма забрал младший сын Василий свою мать в Кашин, да и вообще была ли она монахиней Софией или Евфросинией, где и когда приняла постриг?!
И ещё. Ежели Великая кн. Тверская Анна тотчас после смерти мужа, женила старшего сына своего Дмитрия на дочери Великого кн. Литовского Гедимина Марии Гедиминовне, то отчего же не предположить, что это именно она отдала замуж свою внучку Ульяну Александровну за сына Гедимина, Великого кн. Литовского Ольгерда. Напрашивается простой логический вывод, что это именно св. Анна «изобрела» т.н. литовскую политику Твери, направленную на запад и противопоставила скоропостижные браки своих сыновей вожделениям монгольских жён, в частности царице Боялынь.
Святой Анне отвратительна была московская и ростовская «любовь» к монголам, которой отличались её дядья Глеб и Борис, взявшие замуж монгольских
Спать пора.