усилением Москвы. Можно и нужно констатировать активную борьбу церкви и её «православной» столицы со своим непросвещённым лапотным народом. И именно церковь вырабатывала идеологический фундамент предательской политики по отношению к своему народу: «смирение пред Богом данными» ордынскими ханами и продавшимися им князьями московскими.
Можно предположить, что если бы не было отупляющего и усмиряющего московско-церковного влияния, то с чужеземным игом на русской земле было бы покончено ещё в XIII столетии, а в XIVстолетии неминуемо произошло бы объединение Литвы, Киева, Смоленска, Твери, Пскова, Новгорода, Нижнего Новгорода, Суздаля, Рязани в их противостоянии чужеземцам. В Литве и Киеве, в Галиции на Волыни и в Подолии государственным языком был русский язык. Все дети Великого князя Литовского Гедимина (1315 – 1341) и Ольгерда (1345 -1377) были крещены в православную веру, и победители Тевтонского ордена в Грюнвальдской битве Ягайло и Витовт были по рождению православными.
И не их вина, но вина митрополита Алексия и его идейных вдохновителей из Византии, что русско-литовским князьям ради объединения с Польшей и совместного вооружённого отпора рыцарям пришлось сменить вероисповедание, так на письмо Ягайло по вопросу соединения церквей константинопольский патриарх лукаво отвечал: « ты пишешь о соединении церквей: и мы усердно желаем этого, только это не есть дело настоящего времени, потому что у нас идёт война с нечестивыми, пути нам заперты; при таких обстоятельствах возможно ли, чтобы пошёл кто-нибудь от нас на составление там, на Руси собора?...усердно просим твоё благородие соединиться с королём венгерским и выступить с твоим войском на сокрушение нечестивых; тогда по освобождению путей, удобно может состояться и соединение церквей, как желает этого твоё благородие и как желаем этого и мы».
Москва и церковь были той третьей силой на Руси, которая угодна была и Константинополю и монголам, и только такой геополитический анализ раскладки противоборствующих сил в XIII-XVвв. представляется наиболее исчерпывающим, учитывающим все моменты развития общественно-исторической ситуации на Руси. Если бы не было неуклонного ползучего влияния этой третьей силы не состоялось бы объединение Литвы и Польши, но непременно образовалось бы Великое Славянско-литовское православное государство, которое подчинило бы себе жалкую к тому времени Византию с её II Римом – Константинополем и обратило бы последний в свою столицу. Возможно этого варианта развития событий и боялись в Византии, потому и поддерживали Москву «всеми правдами и неправдами».
И вот вопрос, не потому ли перенесена была на север, из Киева во Владимир русская митрополия, чтобы быть ближе к монголам и Орде? К тем землям русским, которые были подложены под власть монгольскую от начала ига ещё с 1237 года и где рабская традиция, идущая от великого князя Ярослава Всеволодовича, как в древлей Ростовской земле, так и в начинающей активно прислуживать ханам Москве, имела более крепкие корни? Во всяком случае ясно, что такое положение вещей было удобно не только сборщикам дани, но и зависимой от них, живущей от русской церковной десятины Византии.
И находящаяся рядом с Москвой и Ростовом Переяславская епархия не потому ли была подчинена Епископу Сарайскому, что именно в ней татарами и Александром Невским, защищавшим их интересы в борьбе за Переяславское княжение была умерщвлена первая жена Ярослава Ярославича (впоследствии первого князя Тверского, отца святого Михаила), а сам брат Александра Ярослав, вступившийся за Андрея Ярославича Великого князя Владимирского и всея Руси (1255г.), был согнан с Переяславского княжения, а дети его были угнаны в Орду? (см. А.В.Карташов, «Очерки по истории русской церкви», т.1, с.282).
Брат Невского, Ярослав был изгнан последним сначала из Переяслава, а затем и из Новгорода. После смерти Александра Невского Ярослав громил с новгородским войском немецких рыцарей, однако новгородцы по неясным причинам изгнали сторонников Великого князя Ярослава Ярославича, пригласив княжить сына Невского, Дмитрия Александровича. Великий князь Владимирский Ярослав пошёл было на Новгород войной, но при посредничестве митрополита Кирилла враждующие помирились(?), т.е. Кирилл отнял у Ярослава Новгород и отдал его сыну Александра Невского. Из этого следует, что авторитет Великого князя Владимирского и всея Руси, мало что стоил для митрополита и татар.
Потому и впоследствии митрополит Пётр мог спокойно не обращать внимания на праведные обвинения его во взятках при поставлении священства. Церковь оправдала его на разбойничьем соборе, который не решился даже осудить монахов и тверского епископа Андрея, обвинителей «святого» Петра, а последнего оправдал. Также, как и на Руси, в Константинополе не дали ходу справедливым жалобам епископа тверского и самого Великого князя всея Руси Михаила Ярославича . Там воровали и лгали, льстили и лицемерили круче, чем это было принято в среде непросвещённых диких, непривычных к юридическим тонкостям, варваров.
С самого начала т.н. монголо-татарского ига, от отца Александра Невского, Великого князя Ярослава Всеволодовича, самого Невского и его друзей, ростовских князей «Васильковичей», женившихся на татарских ханшах и осквернивших святую память убиенного (татарами ли?) отца («В Ростове помнили, какую грозную строгость проявил Епископ Игнатий к скончавшемуся в 1278 году кн. Глебу: через девять недель после погребения, владыка приказал взять в полночь его останки из Успенского собора, усыпальницы князей Ростовских, и просто закопать…За что такая кара? За свою строгость святитель чуть было не поплатился запрещением к священнослужению. Митрополит Кирилл обвинил его в осуждении «мертвеца прежде Страшного Суда» (Никон. Лет. 1280 г., Т. Манухина «Святая Анна Кашинская»), от наводивших монгольские орды на родную землю в борьбе за Великое Княжение властолюбивых сыновей Невского Дмитрия и Андрея, от его же внуков, интриганов и мздоимцев, Юрия и Ивана проводилась политика удушения свободы русичей.
На краткое мгновение тверской князь Михаил Ярославич прервал эту гнусную, укоренившуюся в Москве традицию. Его дело продолжали старшие его сыновья и внуки… Но Москва с монголами воцарилась на Руси и в XIVстолетии точно также, как и в XIIIс помощью церкви, имевшей привилегии от монголов и жившей как и их старшие братья – Византия на счёт монголов, кормивших их от дани, поступавшей от русского народа.
Чтобы не быть голословными приведём «откровенные объяснения ханов о своих побуждениях к пожалованью русскому духовенству охранных ярлыков. «Мы пожаловали, говорит Менгу-Темир, попов и чернецов и всех богадельных людей, да правым сердцем молят за нас Бога, и за наше племя без печали, благословляют нас…; да не клянут нас… Аще ли кто имать неправым сердцем молить за нас Бога, ино тот грех на нём будет». То же впоследствии говорит и хан Узбек: « мы жалуем их ярлыками, да Бог нас пожалует, заступит; а мы Божие бережём и данного Богу не взимаем…; да пребывает митрополит в тихом и кротком житии… да правым сердцем и правою мыслию молит Бога за нас, и за наши жёны и за наши дети, и за наше племя».
Когда по распоряжению великого хана Гуюка и Батыя в 1246 г. была произведена на Руси первая податная перепись (её проводил кн.Александр Невский), духовенство было исключено из неё и оставлено в покое. … Преемник Батыя, Берге, выдал свою ближайшую родственницу замуж за ростовского князя. При нём же учреждена была в ханской столице, Сарае, епископская кафедра. …Хан Ногай был женат на Евфросинии, побочной дочери императора Михаила Палеолога, а хан Менгу-Темир (1266-1281) замечателен тем, что первый выдал русскому духовенству ярлык на имя митрополита Кирилла…
.Как предшественник Узбека, Тохта, был женат на дочери греческого императора Андроника Старшего, так и сам Узбек был женат на дочери Андроника Младшего; свою сестру Кончаку он выдал замуж за Московского князя Юрия Даниловича; митрополиту русскому Петру он выдал известный благосклонный ярлык, при чём по словам летописи св.Пётр «в Орде у царя бысть в чести велицей и отпущен бысть от царя со многою честию вборзе» ( Никон. Лет.III, 108.).…Мы не знаем до конца татарского владычества над Русью, до 1480 г., ни одного случая какого-нибудь посягательства ханов на установившиеся привилегии русской церкви» (А.В.Карташев, там же, с.283, 284). Как пишет Н.К.Карамзин «…Взяв в 1239 году Чернигов и сожегши его, татары …дали свободу пленённому ими Епископу Порфирию. Сим знаком отличного милосердия они хотели, кажется (?!), обезоружить наше Духовенство, ревностно возбуждавшее народ к сопротивлению» ( там же, т.IV, гл. 1).
Но, повторяем вопрос профессора А.В. Карташёва, где примеры ревностного возбуждения своего народа к сопротивлению монголам со стороны церкви? Для нас очевидно, что и сей эпизод есть лишь красноречивое подтверждение того, что церковь с самого начала ига состояла в единении с завоевателями…
Вернёмся к официальной версии жития св. Анны Кашинской в общепринятом до сих пор изложении. Там с одной стороны утверждают, что св.Анна умирает за три десятка лет до смерти младшего сына, а с другой стороны тут же доказывают при помощи исторических картинок, что их хоронят одновременно. Правда время вынужденно вносит некоторые коррективы, так в Словаре Святых, изданном в Санкт-Петербурге, в 1862 году указывается та же дата смерти, что и в житии, а вот происхождение местно почитаемой кашинской святой уже пришлось уточнить, там она уже дочь кн.Дмитрия Борисовича Ростовского.
Но при всём, при том, две сотни лет церковь свыше официально запрещает после беспримерного «освидетельствования» нетленных мощей всякое ей служение как святой, несмотря на многочисленные исцеления и чудеса. Раку со святыми останками держат запечатанной в глухом церковном углу и тёмному народу, верующему во всякую «языческую» чепуху приходится молиться Благоверной исключительно по собственному искреннему побуждению. И эти чистые благие молитвы достигают Неба. Благоверная является верующим в «тонком сне» и совершает чудеса. Благоверная – она одна у нас на Святой Руси, наша родная, русская, святая Анна ! Что получилось в итоге? Хотели унизить, и несправедливым преследованием вознесли до Неба !
Когда архиепископ тверской Филофей ( впоследствии митрополит киевский) в 1860 году объявил, что в городе Кашине должно остаться не более восьми церквей из двух десятков, а остальные требуется по экономическим соображениям закрыть, представители общественности города – кашинское купечество, объявили ему, что они не допустят ни одной церкви быть закрытой и взнесли значительные капиталы на обеспечение причтов (см. «Тверской Патерик», с.19).
Как же это благочестивое поведение кашинских горожан непохоже на кощунство их бесславного предка кн. Михаила Васильевича Кашинского - сына, поминаемого выше недобрым словом Василия Михайловича, «велевшего из одного Кашинского монастыря перенести церковь Богородицы во внутрь города и «место то святое раскопати, и во гробех мёртвых кости разрушили издавна положенных иноков.» Вскоре он
Спать пора.