тлением, с жёлто-зелёными и синевато-фиолетовыми оттенками. Их походка похожа на плавное течение, будто замедленное и растянутое во времени. Они не имеют ни чувств, ни желаний. Они- живые мертвецы.
У меня в руках – стилет Тувал-Каина. Где-то кричат на Тибете, в Англии – отберите у неё кинжал, она нас всех уничтожит! Голоса хорошо знакомы по теленовостям.Но я очень крепко держу стилет. Он настолько острый и тяжёлый, что я его просто физически ощущаю. Длинный изящный белый змей лежит на небольшом белом камне головою. Я поднимаю стилет над его головой прямо над глазными дугами и плавно опускаю со словами: « В жертву приносится вместе с семенем своим и запечатывается своею же завистию и ненавистию- твоя ненависть, люцифер, от твоих жрецов тебе приносяща в недра твоя возвращается, во всем семени твоем хранимая - за самого тебя и семя твое на главу твою. За самого тебя тебе в полной силе и невозвратности, и за всё семя твое к полному уничтожению твоему и всего семени твоего на веки вечные и безконечные без права возврата. Аминь.»
Стилет вошёл в голову, как в масло, и раздался дикий рёв откуда-то из-под земли. Я взяла белый камень и стёрла им голову змия в порошок. Аминь.
- А-а-а! Моя единственная! – страшный рёв сопровождается скрежетанием чёрных крыльев, которых великое множество. Они кружатся, подобно чёрным осенним листьям, в зловещем вихре. Сквозь них снизу выступает злобное лицо мужчины, похожего на обезьяну.
Я вытащила стилет, на нём белые волокна, похожие на червей. Опускаю их в физраствор и они перестают шевелиться.Вокруг бегают тётки, нечёсанные бабки, угрожают друг другу, ругаются. Их лохматые головы то там, то сям торчат.Они хватают дракона в человеческом образе и тащат куда-то по длинным безконечным коридорам. Кладут его в ванну с физраствором, где моют тело Ленина. Это казематы Кремля. Заговоры, интриги. Мельтешит огромное количество людей. Все они машут руками, кричат, прыгают, дерутся, бегают из кабинета в кабинет: то у следователей, то в правительстве.
Я всё ещё тащу жало и язык дракона из его пасти. За этим содержимым как бы изнутри отлепляются глаза,мышщы, органы – внутреннее тело, и через глотку, через открытый рот вся эта масса выползает. Глаза выпучиваются, рот разевается шире. Движутся массы земли, космос – всё, как калейдоскоп. Какое-то потустороннее смещение. Мужик с рюмкой провозглашает тост:« ...из вашей системы противостояние…»
Стучу в окно консьержу. Он спит. Мимо шныряют тени. Наконец он просыпается и встаёт. Тени натыкаются на него и материализуются. Проявляются перекошенные рыла. Это упыри. Я опускаю на них раскрытую пятерню и жму их к земле.
Вдруг невдалеке показалась фигура высокого согбенного старца в белом балахончике. Он остановился и произнёс:
- Аминь, глаголет Господь избранным Своим: гряду скоро и блажен стерегущий одежду свою, ибо тати поглощают и расхищают чужие труды, встают на пути спасения и претыкают на этих путях. Но не таков ваш путь. Каждое ваше дыхание благословлено Господом, и труды ваши не будут тщетны, потому что на ваше мировоззрение и на вашу позицию нет мужества у верующих. Настолько тверды и непоколебимы ваши труды и страшна сама мысль, несомая вами, что похищение вашей идеи стало несообразным с их образом жизни, стилем поведения и мировоззрением...
- Тут я вспомнила, что сильно переживала, как бы кто не украл мои труды, - и снова провалилась в забытьи.
- Господь охраняет ваши труды, - продолжил он. – И каждое ваше движение. То есть охраняет вхождение и исхождение духа, поэтому ни одно слово не даст похитить из того, что создано благоволением Божиим. Нет такой силы, которая любой из трудов могла бы похитить, настолько страшна сила слова для врагов Пресвятой Троицы, что даже сама мысль похищения и присвоения этой идеи не только неисполнима, но и убийственна. Я, убогий Серафим, всячески охраняя ваш покой и труды, буду лично останавливать и пресекать всякие замыслы и оковы, готовящиеся против вас. Самое главное – исполнение воли Божией. А я просто люблю вас и очень жалею. Обнимаю вас отцовским объятием и целую ваши мудрые головушки.
Старец перекрестил нас с мужем, оказавшемся рядом со мною , большим медным крестом и поцеловал в макушки, по- отцовски прижав к груди. Неземное спокойствие сошло на наши души...
Я почувствовала облегчение и дала обет написать Батюшке акафист.
ГЛАВА 2. О ВЛАСТЯХ И ВОИНСТВАХ.
ШУШЕРА.
На земле всё шло своим чередом.
В сквере Василия Полякова было много опавших осенних листьев. Они шуршали под ногами, разлетались с тихим шёпотом. У памятника молодого Героя, погибшего в Отечественную, доживали свое время осенние цветы. Вечный огонь полыхал у обелиска, возле него стояли старые корзины с полузасохшими, умирающими на утреннем морозце растениями.
Всколыхнувшие Россию события поначалу мало озаботили сТукинских обывателей. Они продолжали жить своей жизнью. Люди шли на работу, дома их ждали семьи, дети, и как -то незаметно жизнь потекла по старому руслу.
Школа искусств, располагавшаяся в старом здании спортивной школы, вытеснив старых хозяев, набирала обороты. Встретив где-нибудь на улице старых знакомых, которые хорошо знали ее отца, Леночка предлагала им использовать возможность поделиться с молодняком своими талантами.
Люди верили и шли, доверчиво полагаясь на жизненный опыт и педагогический стаж. Но ни они, ни Леночка ещё не поняли, что за власть пришла на место старой, устоявшейся в их памяти чрезмерной строгостью и формализмом, но всё же знакомой и известной. Здесь же манило возможностью как- то устроиться, да ещё и возможность реализовать свои таланты, умножить их через своих учеников, следуя евангельским заповедям. И о том, что не надо ставить светильник свой под спудом. И многими другими благими намерениями была вымощена дорога в школу искусств.
Первоначально все шло хорошо. Хореографу Анне Петровне Кержинской предоставили танцевальный зал с огромными зеркалами, керамисту Георгию Григориди – муфельную печь, художникам – мастерские с хорошим освещением и мольбертами. Эти люди были лучшими специалистами города, да и не только города. Появились и ученики.
Однако, как потом выяснилось, директор Мулькина была далека от всего, кроме карьеры, и ей не доставало образования и обаяния, в избытке имевшихся у Леночки. Поэтому на Леночке было все: разработка плана развития школы, оформление документации, подбор педагогов, персонала и приглашение детей, да и многое другое. Работа закипела. По сути, школа искусств была её детищем, которое вскармливалось, питалось идеями, нянчилось.
Но тут стали обнаруживаться очень властные и странные черты характера Мулькиной. Неожиданно у нее умер муж и через неделю она завела себе любовника и весело, беззаботно утешалась с ним, несмотря на то, что за стеной ее комнаты оставалась жить старенькая свекровь. Но на это можно было бы не обращать внимания,- как- никак это личная жизнь,- если бы не ее отношение к детям и преподавателям. Вопреки обычной педагогической практике, когда среди детей всегда старались найти и приподнять талантливых самородков, Мулькина проповедовала идею отсутствия талантливых детей среди русских. Она даже отказалась послать представителей от школы на форум одаренных детей России. Это был первый серьезный конфликт, потому что Леночка за детей стояла горой. Вот тут-то и выявились диаметрально противоположные взгляды и тысячу тысяч раз потом пожалела Леночка, что втянулась в эту историю, затеянную новыми российскими властями – для россиян, как теперь стали называться русские. Само существование школы искусств и сама работа в ней стали для молодой женщины путем скорбным в преисподнюю. Слово «русский» вообще исчезло из лексикона, а если произносилось, то имело негативный оттенок и говорилось шепотом.
Пользуясь всемерной поддержкой стукинского вездесущего зама Райца из Моры, Мулькина возрастала и ширилась.
Вступившись за детей, Леночка сама наняла автобус и отвезла-таки ребятишек на форум. Мулькина позвонила по телефону в Москву на форум и запретила пускать детей на конкурсы. Леночке же по возвращении влепила выговор за самовольство.
Стало понятно, что новой власти совершенно не интересны ни процесс воспитания, ни выявление талантов, ни какая -либо другая помощь русским детям. Стали говорить о том, что среди русских вообще нет талантливых людей. Всякого несогласного и утверждавшего обратное, освистывали и забрасывали камнями. А потом дошли и до того, что вообще нет такой национальности, - русские. Главной целью «государственных деятелей» стала нажива и выдаивание бюджетных денег. Райц из Мора подчеркнул удивленной Леночке – Мулькина из воздуха делает деньги, а это намного важнее всех ваших воспитательных процессов.
Через какое-то время все набранные преподаватели – самые талантливые и перспективные неожиданно поумирали. Хореографа директор Мулькина прямо с уроков отвезла в психиатрическую лечебницу. Виктор Палыч, который занимался с мальчишками-сиротами из детского дома выжиганием и великолепно писал стихи – умер прямо на уроке после конфликта с Мулькиной. Лучший акварелист города Глеб Буревестник был увезен с инсультом, его еле спасли в больнице. Умерла от инсульта молодая жена директора восьмой школы Полина, которая обучала детей росписи по дереву по уникальной методике. Вся эта чреда смертей вызывала недоумение у Леночки. Так был произведен полный разгром цвета нации в Стукино. Леночка была в ужасе, но еще пока не понимала, что же происходит на самом деле.
А еще ее удивляла и огорчала странная позиция директрисы Мулькиной. Приходилось подолгу беседовать с ней и убеждать отказаться от пагубного мировоззрения.
Прежние задушевные разговоры привели к тому, что Леночка была приглашена к Мулькиной в гости. И там директриса явила себя миру... Проще говоря, как выяснилось, Мулькина была магиней. Из Ижевска она привезла огромную библиотеку оккультной литературы, которой очень дорожила.
Спасая заблудшую душу, коллега повезла Мулькину в Троице-Сергиеву лавру, запихивала её в святые родники, а потом, прямо во дворе многоквартирного дома, уподобившись «святейшей инквизиции», совершила торжественное сожжение Мулькинской оккультной библиотеки.
Как видно, эти действия не прошли незамеченными Стукинскими «отцами города». Возмездие не заставило себя долго ждать. Ожидали только подходящего момента.
ЧЕРНОКНИЖНИКИ.
Леночка давно уже имела свои счеты с колдунами. После случая, когда ей помогла блаженная Ксения, прошло немного времени.
Однажды, после похорон очередного преподавателя, внимание Леночки привлек целый ряд безымянных могил. Вместо фотографий и имен там стояли инвентаризационные номера. Что за люди были там похоронены – никто не знал.
- А кто это у вас здесь похоронен? – спросила Леночка подошедшего чиновника, заведовавшего ритуальными услугами в городе.
- Черт их знает, - прямолинейно ответил он.
- Что вы, разве можно так говорить? Ведь это же души живые и , похоже, неотпетые, - возразила оппонентша.
