вашим выражением я уловил, что вам знакома латынь, а слова - антисептик, пациент, ургентно – подсказали мне что вы медик, следовательно, учились в Московском медицинском институте, а как из Москвы попадают в Одессу? Не по распределению, а по любви, значит, влюбились в Одессита и с мужем приехали сюда. Затем любовь, по какой- то причине закончилась, вы разошлись, а на безымянном пальчике осталась белая полоска от обручального колечка. На вокзале в Одессе висит плакат в котором просят регистрироваться отъезжающих на всеукраинское совещание педиатров, и я когда вошел в вокзал, видал вас у этой комнаты, где вы проходили регистрацию. Вы очень красивы Инга, не обратить на вас внимание очень сложно.
Вы страшный человек Боря, - довольным голосом заурчала Инга, - но всё-таки почему МОЛМИ-1 ?
Потому, что, только, там хорошо преподавали педиатрию, - отозвался Борис и в купе повисла пауза. Но как только Борис повернулся и посмотрел на Рыжика, она быстро сказала: «Не надо, пожалуйста, не надо, я уже поняла, что вы все про меня знаете, но я не хочу чтобы вы говорили».
А я бы про ТО и не сказал, - задумчиво ответил Борис, - не вижу причин, почему бы нам не выпить за самых красивых, самых умных, самых женственных и прекрасных женщин в этом купе. И они дружно выпили, время было около часа ночи, колеса вагонов дружно перестукивались друг с другом, у Инги желание флирта с Борисом пропало, чего он и добивался, и она начала прощаться, Борис встал, когда она выходила, Ирина пошла проводить Ингу, так как у неё в купе, уже все спали, Борис сходил в туалет и помыл стаканы, убрал не съеденную закуску в сумку, вдруг, завтра пригодится, достал термос с кофе и поставил на стол. Зашла Ирина, подошла и села не напротив Бориса, а рядом и прижалась к нему, он осторожно обнял её за плечи. Скажи, - прошептала она,- где делают таких как ты, настоящих мужиков и неужели мне повезло и я, встретила такой экземпляр.
Это, еще, неизвестно кому повезло,- ответил Борис, целуя её в пухлые губы и испытывая восторг от ощущения её тела, такого податливого, мягкого и желанного. Её губы вновь и вновь требовали поцелуя, её руки стянули с него футболку и непрерывно гладили его по груди, а он непрерывно целовал её шею, грудь, которая оказалась любимого размера Бориса, то есть как раз в его ладонь, и кожа на её груди, казалось, была сделана из теплого бархата. Маленький сосок стал твердеть и, просто, просился к нему в рот. Он стал целовать его, лаская его языком и слегка покусывая. Из её груди вырвался стон и, она прижала Бориса к себе с такой силой, что он чуть не задохнулся. Он, даже, не понял, когда они успели раздеть друг друга. Он видел, как прекрасно её тело. Её лобок, покрытый густыми и такими же огненными волосами, трепетал под его руками, а она шептала ему какие-то, очень, важные слова. Затем, она, вдруг, выгнулась дугой, обхватила его ногами, и он ринулся в неё. Это, была какая-то бешеная скачка, они любили друг друга так, как, наверное, никогда не любили никого другого, они не могли остановиться и, только, под утро у Рыжика хватило ума пресечь поползновения Бориса.
Боренька, милый мой, - шептала она ему в ухо, - угомонись, завтра, тоже, будет день и ночь, ты же меня просто замучаешь и я физически не смогу ответить тебе завтра, ну родненький мой, ну, пожалуйста.
Борис положил Рыжика на себя, укрыл сверху одеялом, и она измученная им, тут же заснула, а он, поглаживал её рыжие вихры и, ощущал полное счастье и высшее наслаждение. Он посмотрел на часы, было шесть часов утра, через два часа поезд прибывал в Киев, он знал, что что-то им нужно сделать, но не мог даже пошевелиться, боясь потревожить эту маленькую, но такую чудесную женщину которая спала разметавшись на его груди, и под уютный стук колес он и сам заснул богатырским сном.
Проснулся он сразу, как услыхал, что кто-то стучит в дверь купе, он снял с себя и положил Ирину на постель, укрыл её одеялом, надел спортивные брюки и открыл купе. За дверью стояла Инга.
Вы все еще дрыхните, - бодрым голоском начала она, - через пол часа мы, уже, в Киеве, вставайте, если Ирине нужно я ей помогу собраться.
Спасибо Инга, - просипел Борис, - я доложу руководству о вашей инициативе, но я думаю, мы справимся сами.
Он закрыл дверь и повернулся к Ирине, и тут Рыжик прыгнула на него и, все началось с начала, никто не слушал никаких возражений, и это было прекрасно.
Вышли они из вагона самыми последними. Инга дожидалась их на перроне. Борис взял вещи Ирины в одну руку, свою сумку повесил на плечо, вещи Инги в другую руку и они направились к выходу в город. Когда они уже уходили с перрона он почувствовал взгляд и, резко обернувшись, увидал, с какой тоской в глазах смотрела на него проводница его вагона. Он улыбнулся ей, помахал рукой, она так же помахала в ответ.
На привокзальной площади он спросил у Ирины, когда она собирается вернуться в Одессу, она показала билет на послезавтра. Он узнал, что назад девочки должны ехать в девятом вагоне, пообещал их встретить и взял такси до военного госпиталя, где его ожидал Сергей Карлович Крылов, друг Бориса и лётчик от бога.
Военный госпиталь Киевского Военного округа занимал довольно большую территорию, его корпуса находились как бы среди парка, прячась за густыми кронами каштанов, дорожки между ними были выложены тротуарной плиткой и чисто подметены. Воздух был чист и свеж как в лесу, все дышало покоем и умиротворением.
Хорошо тут, - подумал Борис, - но лучше сюда не попадать, хотя сам госпиталь расположен внутри Киевской крепости, красивейшего ансамбля зданий и сооружений.
Он знал, по рассказам, о том, сколько ребят проходило лечение и реабилитацию в этом госпитале во время первой чеченской компании.
Через несколько минут он, уже, входил в корпус, в котором лежал Сергей Карлович. Внизу, в окошке справки узнал, что палата №8 находится на втором этаже. Рядом со справочной находился гардероб, в котором его попросили надеть белый халат, пересмотрев все халаты, выбрали самый большой, который выглядел как пиджак на могучей фигуре Бориса. Не обращая на это внимания, Борис направился к лестнице, две молоденькие медсестрички, аж, зашлись в хихиканьях, когда увидали его в халате, Борис сделал вид, что не замечает восторга дам, с серьёзным видом прошагал вверх по лестнице. Подойдя к двери палаты, он постучал, но не услышал ответа и заглянул в палату. Он увидел сидящего на кровати худого, полулысого и абсолютно седого мужика и уже собирался закрыть дверь, как раздался знакомый голос Крылова. Он позвал Бориса, -
Ну, видно я здорово хорош, если, даже ты, Борька, меня не узнал.
Борис стоял онемевший, он знал, что нужно что-то сказать, что-то такое бодрое, залихватское, но его язык прилип к гортани, наконец, он выдавил из себя осипшим голосом, - Привет Карлович, ну ты даёшь, что такое могло прижать такого бойца как ты, чтобы посадить его на такой аэродром. Ты давай, бросай эти хохмы, мне они здорово не нравятся. С этими словами Борис подошел к Карловичу, сел рядом с ним на койку и, обняв его за плечи, троекратно расцеловал. И почувствовал, как его сердце, словно, кто-то стиснул, так ему стало жалко, еще совсем недавно, здорового, красивого и высокого мужика, носившего форму полковника ВВС с таким шиком, что встречные женщины оборачивались, что бы еще раз посмотреть на красавца, настоящего полковника.
А сейчас Борис обнимал худенькие плечи немощного старика с небритыми дряблыми щеками и желтой кожей.
Так уж получилось, сам не хотел но попал к этим доморощенным эскулапам, - с трудом проговорил полковник, - они тут, мне врут, напропалую, что у меня полипы в желудке. Но я то знаю, что у меня рак, и жить мне осталось всего-ничего, может день, может три, может неделю. Всё от Господа Бога нашего зависит, ну я и начал потихоньку сворачивать земные дела свои.
Не перебивай меня Боря, - прикрикнул на Бориса Карлович, увидав, что тот что-то собирается возразить, - я тебе повторяю, у меня времени нет и я тебя, специально, пригласил, что бы передать тебе одно, мною незавершенное дело. Как своему лучшему другу, как человеку, которого я искренне уважаю и хочу, чтобы когда меня не будет, ты ощущал мою дружбу и заботу о тебе и, скажем шире, даже о твоём Пятаке. Видишь, эти эскулапы меня даже в отдельную палату переселили, чтобы я никого не беспокоил, когда, напоследок, дрыгаться начну. Поэтому садись, напротив, на стульчик, хватит меня лапать, я тебе не та ляля с которой, судя по аромату от тебя исходящему, ты хорошо покувыркался этой ночью.
Так вот о деле, слушай внимательно, ничего не записывай, и с этой минуты береги себя пуще прежнего потому, что информация будет только в твоей голове.
Как ты помнишь из моих рассказов, когда мы с тобой парились в Чечне, я, с 1970 года по 1973год был военным советником в Афганистане при Захир-Шахе, который правил с 1933 по 1973годы. Советское присутствие, мирное к тому времени, существовало в Афганистане уже несколько десятилетий, и первый раз СССР ввёл свой ограниченный контингент войск в Афганистан в 1929году. Наши войска захватили Мазари-Шариф и направились к Кабулу чтобы помочь Аманулле, которого пытался свергнуть Бачаи Сакао, бывший прапорщик, возглавивший народное восстание, но Аманулла отрекся от престола в пользу своего брата Инаятуллы, наши развернули оглобли и ушли из Афганистана, когда узнали об его отречении. Так вот в 1973 году, после того как Захир-Шах был свергнут своим премьер министром генералом Даудом, меня пригласило мое руководство и дало мне секретное задание, обеспечить подготовку самолета и его погрузку для Захир-Шаха. Что нужно было грузить, мне руководство не сообщило, но, судя по серьезности акции, Захир-Шаху удалось хорошо заинтересовать соответствующих людей в ЦК КПСС. В моё распоряжение, была передана спецгруппа в количестве пяти человек из состава подразделения «АЛЬФА». Однако, меня задело такое отношение ко мне, я все-таки был резидент ГРУ, и я выяснил, что Захир-Шах собирается вывезти полный самолёт золота и драгоценностей и я, со своими людьми, ему должен обеспечить эту операцию. Я понимал, что нашим, кто дал добро на проведение этой операции, ничего не грозило. Кого, в то время, могли тронуть со Старой площади, но я рисковал жизнью, генерал Дауд узнает об этой операции рано или поздно и меня, тогда, просто растворят в концентрированной серной кислоте и спустят в канализацию. Я хорошо знал Захир-Шаха и, связавшись с ним, объяснил ему, что даром даже мама папу не целует, так, по-моему, у вас в Одессе говорят.
Захир-Шах оказался человеком понятливым и не жадным, и он пообещал в случае благополучного исхода операции дать каждому из обеспечивших успех операции по пять миллионов долларов, то есть на шестерых эта сумма составила 30,000,000,$
Операция удалась, мы загрузили полный под завязку ЛИ-2 драгоценностями Захир-Шаха и отправили самолет. Через три дня от Захир-Шаха пришла шифровка о переводе на номерной счет в Центральном банке города Цюрих 30ти миллионов долларов и инструкция, как получить цифровой код и электронную карточку для индификации получателя. Но Захир-Шах использовал шифр, которым он переписывался со Старой площадью, уж не знаю, как им удалось перехватить это сообщение Захир-Шаха, но они, видимо, не
