«Отстой» и у него вскоре начались занятия. Встречаться им, практически, было негде, да и холодно. Ни у него, ни у неё зимней одежды не было. В одну из своих поездок домой, она хоть привезла себе валенки и тёплое пальто, а у Кирилла – только «подбитая на ветру» шинель, да летние туфли.
Постепенно их свидания становились всё короче. Она начала нервничать, плакать и сохнуть от любви. А, однажды, у неё случился пропуск месячных. Лариса заволновалась и, порасспросив более опытных в этом девчонок, поняла – она «залетела». Девчонки посоветовали сходить к врачу.
Кириллу она решила пока не говорить о своей беременности. Она ещё надеялась, что это случайность, но когда и во втором месяце она не дождалась месячных, всё стало ясно окончательно! А, тут ещё с Кирюшей произошла неприятность. Их свидания на морозе закончились для него плачевно. Он подхватил жестокую простуду и его положили в больницу. Всё складывалось для неё, как нельзя хуже.
Через две недели после всех этих неприятных событий, Лариса окончила курсы медсестёр и получила удостоверение. Пора было возвращаться домой. Без работы, без денег, она не смогла бы жить в городе. А, в Иртышске её ждала работа в больнице и отец с матерью.
Разрываясь между любовью к Кириллу и родителями, она, как сомнамбула, бродила по городу, ничего не замечая вокруг и ни на что, не обращая внимания. Однажды, находясь в таком состоянии, она чуть не попала под грузовик. Хорошо ещё, за рулём находился опытный водитель, и он смог увернуться от неё, но ударился машиной об дерево на обочине. Её хотели наказать за нарушение правил, но увидев, в каком она состоянии, пожалели. Ей здорово повезло. Могло закончиться куда хуже.
Чувствуя, что жизнь в городе может обернуться для неё огромными неприятностями, она решила всё же вернуться в Иртышск. Взяв обещание с Кирилла, что при первой же возможности он приедет к ней, она со слезами на глазах, плача чуть ли не навзрыд, как будто предчувствуя, что расстаётся с любимым навсегда, попрощалась и на следующий день уехала домой.
* * *
Лариса ждала Кирилла всю зиму. Писала ему письма полные любви и тоски, но ответа ни на одно не получила. Поехать к нему тоже не могла. Зима выдалась на редкость снежная, суровая, дороги часто заносило снегом и поехать в город – значит рис-ковать жизнью, нет - теперь уже двумя жизнями. И всё-таки она бы рискнула, если бы… если бы не то, живое существо, которое сидело у неё внутри и начало давать о себе знать. Она его любила, ласково называла – «моя крошка» и нежно поглаживая живот, разговаривала с ним.
Когда скрывать беременность стало уже невозможно, она во всём призналась матери и отцу. Что ж дочка, сказал отец, услышав эту новость, не остереглась, нагуляла ребёнка без замужества – наверное, наша с матерью вина. Не нужно было отправлять тебя в город на учёбу. Будем растить ребёнка вместе. А, может, встретится хороший человек и возьмёт тебя замуж с «подарком».
Но Лариса знала – ни о каком замужестве не может быть речи. Хоть и не венчанная, но она жена Кирилла и будет его женой до конца своей жизни… Видно так ей определенно судьбой. А, что Кирилл не едет к ней и своему малютке, чтобы проведать их и не прислал ни одного письма, так это виновата зима, с её морозами, снежными буранами и заносами на дорогах.
Она выискивала одну причину за другой, чтобы оправдать молчание Кирилла и ждала, ждала, ждала. А, однажды, ночью, лёжа без сна, с трудом сдерживая вот-вот готовые пролиться горькие слёзы одиночества, она вдруг испуганно подумала, а что, если у Кирюши нет её домашнего адреса, и он не знает куда отправлять письма? Но, тут же отвергла эту мысль. Она ведь пишет ему письма, и они не возвращаются. Значит, у него есть её почтовый адрес.
Когда она была уже на шестом месяце беременности, ей пришла в голову мысль, а не попросить ли бывшую сокурсницу, жившую на Кордоне, съездить в училище и узнать, что с Кириллом, почему не приезжает?
Через полмесяца та написала, что Кирилл Соколов закончил учёбу и уехал неизвестно куда. Никаких данных о его местопребывании ни у кого нет. И Лариса поняла – она осталась одна, и если родится ребёнок, то с ребёнком на руках.
Только теперь до неё дошло, какую огромную ошибку она совершила, не сказав Кириллу о своей беременности. Кто знает, как бы сложилась её жизнь, если бы она не побоялась выложить ему правду?
Глава шестая
К-н АКИШЕВ
Вызванный полковником на доклад по «Делу о наезде на полицейского», Ерлан прихватил составленный им план мероприятий и, как говорится – во всеоружии, с защищёнными тылами в виде различных справок на всякий пожарный, он отправился на приём к всегда недовольному начальству. В приёмной полковника, на счастье Ерлана, других, желающих попасть на приём - не наблюдалось. Лишь бессменный секретарь полковника, Татьяна Ивановна, грузно восседала за своим столом и что-то стучала на машинке. И он, решив, что счастье окончательно повернулось к нему лицом, прошёл прямо к двери кабинета. Он уж было взялся за дверную ручку, как сзади, в спину ему, как выстрел из пистолета, раздалось: «Назад!»
Проскочить мимо бдительного секретарского ока ему не удалось. Сколько он помнит, на его веку ещё никто не смог свободно пройти к полковнику мимо этого цербера в юбке. Она оберегала полковника, как курица оберегает своих цыплят от коршуна и была неприступней крепостного бастиона.
Вот старая грымза, как это она успевает печатать и за дверями шефа следить? - промелькнуло в голове Ерлана.
Подойдя к окну и, наблюдая, как мелкие дождевые капли сползают вниз по стеклу, он пытался вспомнить хоть один случай слабости Татьяны Ивановны и, не находил... В начальный период её появления на секретарском месте, некоторые самоуверенные и пробивные молодые офицеры, пытались подкупить её, даря шоколадки и цветы. Шоколадки ложились в стол, а букеты ставились в вазы, но заветная дверь так и оставалась закрытой. Через полмесяца или месяц, поняв тщетность своих поползновений, любители брать бастионы с шашкой наголо давление на неуступчивого секретаря прекратили и как все, чтобы предстать «Пред светлые очи, начальства», ждали своей очереди.
Не просто так рыкнула на капитана, Татьяна Ивановна, не просто так. Ему при-шлось простоять у окна минут десять, когда из дверей кабинета вышли прокурор и генерал из смежного управления в сопровождении полковника.
Ерлан был знаком с обоими. Ему неоднократно приходилось бывать у прокурора, а вот у генерала он был всего один раз, когда расследовали тройное убийство на территории Кордона. Он в то время был ещё старшим лейтенантом и просто следователем, и был прикомандирован к его ведомству.
Освободившись от гостей, полковник пригласил Ерлана в кабинет. Не вовремя я пришёл, догадался Ерлан, увидев нахмуренное чело своего шефа, не вовремя! Быть на-гоняю, если чего не похуже!
- Доложите капитан, что у вас с делом Патина? Есть, наконец-то, хотя бы какие-нибудь сдвиги, или всё ещё продолжаете топтаться на месте?
- Есть, товарищ полковник, есть. Вот, посмотрите документы.
- Документы я и без вас посмотрю, капитан. Доложите устно о проделанной вами работе. Заканчиваются третьи сутки, недовольно посмотрел на Ерлана полковник, а у вас – до сего дня не «Пришит к шубе рукав», застрожился шеф.
Здорово, по-видимому, шефу хвоста накрутили, пожалел его Ерлан, даже не предложил мне стул. Так, стоя, он стал рассказывать о состоянии дела, а в заключение док-лада добавил: «У нас, товарищ полковник, все материалы готовы. Осталось получить добро в прокуратуре и, мы едем за Кучеренко Зинаидой, а Патина, извинившись, при-дётся выпустить. Я, господин полковник, сам перед ним извинюсь.
Помолчав и побарабанив пальцами по столу, полковник рыкнул: «Нет! Патина не выпускать, пока не докажете вину Кучеренко. - А, с остальными вашими мероприятиями я согласен, действуйте. - Свободны».
Вернувшись к себе, Ерлан попал под вопрошающий взгляд напарника.
- Что, здорово попало? Неужели недоволен нашей работой?
- Полковник не в духе… у него прокурор был с генералом, что-то произошло.
- Любопытно, зачем это они пожаловали? – задумчиво произнёс Васильев.
- Да я-то, откуда знаю, - подняв взгляд на Евгения, резко ответил Ерлан. - Видишь ли, забыли мне доложиться! - не сдержался он.
В кабинете повисла тишина, лишь в дальнем углу раздавался зуммер попавшей в паутину мухи, да за окном чиркала по асфальту метла пятнадцатисуточника.
Ерлан ещё раз взялся проанализировать свои выводы по наезду, а Евгений стал зачем-то разлиновывать лист бумаги и делал это с таким видом, что, казалось, оторви его от этой, такой серьёзной работы, он тут же умрёт.
Случайно бросив взгляд на Васильева, капитан понял – тот обиделся на невольную его грубость, и будет молчать, пока Ерлан сам не заговорит с ним.
- Женя, съезди в прокуратуру и возьми санкцию на арест Кучеренко. - Вот доку-менты. По-моему, не должны нам отказать, как думаешь?
- Да, вроде бы не должны, - снизошёл помощник до ответа. - Я мигом!
Женьку словно ветром сдуло, как-будто его и не было в кабинете. Ерлан знал, в прокуратуре у Женьки есть зазноба из архивного отдела. Поэтому он, надо или не надо, стремился заполучить поручение в прокуратуру.
Ох, уж эта молодежь! - покачав головой, позавидовал Женькиной прыти Ерлан. Мне бы твои годы. Потом, потянувшись до хруста в косточках, принялся обдумывать план допроса Зинаиды Кучеренко.
Чует моё сердце, придётся повозиться с ней - крепкий она орешек, не сразу раз-грызёшь. Но ничего, припрём тебя, касаточка, фактами, которых у нас с гулькин нос, если честно. Додавим свидетелем и…никуда ты, голубушка, не денешься. А там, глядишь, в ходе допроса ещё что-нибудь новенькое выплывет. И не такие зубры здесь ломались. Хорошо бы ещё одежду, в которой она была одета в день наезда, найти и на экспертизу её, совсем размечтался он.
* * *
Васильева всё не было и, чтобы время не пропадало попусту, Ерлан решил заняться бумагами. Их накопилось опять «Вагон и маленькая тележка». И откуда они только берутся? Сами родятся что ли? – от этой мысли у него испортилось настроение. К тому же, он волновался за Женьку. Дадут ему ордер на задержание секретарши, или не дадут? Могут не дать. Особенно, если попадёт к помощнику прокурора, Иваньковской, то может получить, как говорится - «От ворот поворот». Она баба ушлая! Её на мякине не проведёшь. Найдёт какую-нибудь неправильную формулировку, тогда только держись. Как она в таких случаях, говорит: «Вы, молодой человек, посмотрите вот здесь и, вот здесь» и, так это ехидно посмотрит на тебя, что куда там, будто ты олух несусветный или ещё, что похуже. А, чтобы окончательно показать, какой ты юридический неуч, ещё добавит: «Формулировочка, у вас, батенька, подкачала». А, чтобы окончательно добить и показать какой ты перед ней ноль, ткнёт своим красивым пальчиком, с наманекюренным ноготком в твою, ни в чём не повинную бумагу.
Ну, было бы ей лет сорок, так ещё можно было бы стерпеть, а так… и Ерлан пред-ставил себе эту двадцатисемилетнюю пигалицу с рыжими волосами и конопушками на носу. "От горшка, два вершка", а корчит из себя - возмутился он. Но, чтобы до конца быть справедливым, признал – а всё-таки
