Ледяной коготь: тайны прошлого

стали стену день за днём возводить,
Желая страну от врагов оградить.
Но даже ещё не просохла стена,
Как горный обвал, разлетелась она.

В этот момент абсолютно все, без исключения, смотрели на Мируэля, слушая и внимая каждое его слово. Он, смотря в брешь, проделанную для наблюдения за окружившими город войсками и, несмотря на пронизывающие взгляды, продолжал читать:

Несчастные люди, чтоб стройку
поднять,
Причину развала решили узнать.
Об этом задумывались мудрецы,
Об этом куплеты слагали певцы.

Зарежьте коня, говорили одни.
Нет, золото надо в основу стены.
Но и самоцветы стену не спасли,
Какие-то силы её разнесли.

Измучившись, люди хотели понять,
Какая причина развала опять.
И вдруг увидали: явился босой
Старик незнакомый с седой бородой.

Узнали, что лет девяносто ему,
Что равного нет старику по уму,
Что он исходил, повидал белый свет,
Что в дальней священной стране его след.

Послушать пришельца собрался народ.
Что скажет он людям, к чему подведёт.
Он бороду в правую руку собрал,
Слова, тяжелее свинца, он сказал.

Обман не ищите в словах старика,
Живого заройте в стене, он сказал.
Стена неприступною будет века,
Когда вы поверите мне, он сказал.

И больше ни слова. Рукой помахал,
Куда-то шагнул и из виду пропал.
А люди стояли ошеломлены,
Как быть и что делать, не знали они.

Стена жаждет крови. Кто к жертве готов?
Глашатаи спрашивали храбрецов.
Людей день за днём обходили они,
Согласных же не находили они.

Никто не сказал: Я иду. Я готов.
Угрюмо стоят, как немые, без слов.
Лишь юный сиротка тринадцати лет,
С плеча сняв шубейку, промолвил в ответ:

Пришёл я сюда, чтоб сказать об одном:
Готов я, меня закопайте живьём.
И если народ от врагов я спасу,
То жизнь свою в жертву не зря принесу.

Юнец прислонился к стене крепостной,
Закидывать стали сиротку землёй.
Вдруг плачущий голос вдали зазвучал,
Печали и горя высок был накал.

Вдали замелькал силуэт. Это мать
Бежала родную кровинку спасать.
Она без отца воспитала его
И зеркальце-свет называла его.

Ко мне подойди, жеребёночек мой,
Тебя обниму, стану рядом с тобой.
Сыночка не надо живьём зарывать!
Кричала, рыдая, несчастная мать.

Не плачь, моя мама, слёз горьких не лей,
Будь, милая мама, опорой моей.
Ты в сердце, любимый народ, и в судьбе,
Я рад, что могу быть полезен тебе.

Скажи, моя мать, не для этого ль дня
Одна ты с надеждой растила меня?
Ты мне говорила: Сынок дорогой,
Стань жертвой святой за народ свой родной.

Тогда, повернувшись к народу лицом,
Такие слова мать сказала с трудом:
Себя за Отчизну ты в жертву обрёк,
Моё молоко оправдал ты, сынок.

В этот момент один из солдат прислонил ладонь к мокрым от слез глазам, стекавшим по молодым веснушчатым щекам.

Страдая, слезу вытирала она,
Прощаясь, лицо целовала она.
Лопату схватила в отчаянье мать
И сына песком начала засыпать.

В поступке твоём человечность видна,
Сердечность, как жемчуг, чиста и ясна.
Ты честь защитила мою, сберегла,
Ты, милая мама, мне силу дала.

Они обнялись, попрощались навек.
Их смелость течение бурное рек
Песок уже, кажется, шеи достиг...
Но тут появился тот самый старик.

Сынка откопайте, отройте, сказал,
Стену крепостную не стройте, сказал.
Когда из народа такие сыны,
Страну от врагов защищают они.

Из камня и глины стена не спасёт,
Навалится враг и стена упадёт.
Детей воспитайте на благо страны!
Любовью к Отечеству люди сильны.

Живите свободно, дружны и вольны,
Не надо бояться, что нету стены.
Врагам же склонённых голов не видать,
Когда есть такие, как сын и как мать.

Когда Мируэль закончил читать стихотворение, никто не проронил ни слова. Стояла гробовая тишина. Каждый был погружён в свои мысли, каждый извлек из этих пронизывающих каждую клетку души строк что-то для себя. Затем, спустя несколько минут гробовой тишины, раздался тихий, еле слышный голос Хеншура:
—Капитан, я…—договорить ему не дал раздавшийся грохот, который раздался по всему городу. Все поняли, что начался очередной обстрел города из смертоносного оружия, сеявшего смерть и разрушение по всему Эльдорасу. Успокоившись, все воины, один за другим легли спать на холодный каменный пол, полностью, словно губка, пропитанный влагой. Один только Мируэль не мог заснуть: он ждал, ждал того момента, когда на горизонте из яркого, ослепляющего пламени восхода выйдут его друзья с долгожданным спасением для них всех.
  Однако, к его глубочайшему сожалению, на горизонте виднелось лишь ярко красный утопающий в заснеженном холме солнечный диск, предоставлявший место темной, бескрайней ночи, предвещавшей недобрые события, которые обрушатся на Эльдорас в это жуткое и выжимающее все соки время.
                                                 Глава VI
Светящийся ярким светом лунный круг проливал слепящий белый свет на кроны вековых Лориэльских ясеней. Через густой лес, наполненный поваленными деревьями и пнями, оставленными после варварской вырубки его войсками Тейноруса для разжигания костров, пробирались, уставшие и измотанные, наши герои. Элендил, изрядно уставший после стычки с разбойниками, медленно плелся за драконом, который прокладывал путь к городу, ломая ветки и откидывая их в сторону. В тот момент, когда эльф хотел сказать, что устал и ему нужен отдых, дракон прервал его вопросом:
—Нам еще долго идти?
—Примерно минут десять,—устало ответил Элендил.—О Зевс, во что они превратили этот прекрасный лес! Эх, Милианора…
—Милианора?—с любопытством спросил дракон.—У тебя появилась девушка?
—Не совсем,—ответил Элендил.—Мы познакомились с ней буквально за два дня до праздника Трех Богов, когда я собирался поехать в Эльдорас. Мы встретились у Незамерзающего ручья, когда я пошел за водой для путешествия. Она была прекрасна: зеленые глаза, сверкавшие на солнечном свете, локоны блестящих светлых волос, свисавших до плеч, ее прелестная, уточненная улыбка… Мы встретились взглядами и стояли так минут пять, не больше. Затем она, отведя взгляд в сторону, направилась в противоположную от меня сторону. Я окликнул ее и спросил как ее зовут. Она ответила, что ее зовут Милианора и что она дочь князя. Я спросил, почему она была без охраны, мол, мало ли что.  Она сказала, что здесь бояться нечего: только животные, да энты. Я ничего не ответил, так как все мои мысли были сосредоточены на ее божественной красоте, но поняв, что мне ничего с ней не светит, просто сказал: "удачи, береги себя" Она улыбнулась, подняла с земли кувшин и ушла,—Элендил перепрыгнул большой камень, внезапно оказавшийся на его пути.—Больше я ее не видел, хоть и пытался найти ее. Но, к сожалению, времени не хватило: пришла пора ехать в Эльдорас. Ну, а дальше ты сам знаешь…
—Хорошая история,—сказал дракон присущем ему добрым, немного басистым голосом.—Похоже, мне скоро придется быть свидетелем уже на третьей свадьбе.
—Ха-ха, не торопи события,—засмеялся Элендил.—Может у нас с ней еще ничего и не выйдет—война ведь.
—Вот что я тебе скажу, дружище: даже в самый безнадежный момент, мы должны верить в счастье, иначе мы просто потеряем надежду. Война—лишь еще одна преграда на нашем жизненном пути: все, что нужно сделать—это преодолеть ее. И любовь с верой в победу—самое мощное, что можно ей противопоставить.
—Серьезно?—спросил Элендил.—Значит, не все еще потеряно?
—Друг мой,—сказал дракон, положив лапу ему на плечо.—Все еще только начинается… Долго нам еще идти?
—Нет,вон уже главные ворота,—сказал эльф, указав на ярко светящееся вдали караульное помещение, над которым теперь, вместо привычных знамен княжеского двора, реяли рваные знамена Тейноруса с двумя мечами и посохом посередине, которые были нарисованы на красном фоне развивавшихся на ветру красных полотен. За зубцами каменных стен были видны силуэты экипированных солдат, ходивших туда-обратно по потрепанным от камней катапульт башням.
—Есть какой-нибудь другой путь?—спросил дракон.—Просто не хотелось бы всполошить весь гарнизон.
—Да,—ответил Элендил.—Напротив нас восточный вход. Можно пройти через северный—он самый запустелый: никто по нему уже давно не ходит. Можно попробовать там.
—Здравая идея,—сказал дракон.—Давай рискнем.
Элендил одобрительно кивнул и сказал:"Хорошо, следуй за мной", направившись в обход стены к северному входу. Дракон, стараясь не задевать ветки деревьев, направился за ним.
…Двое охранников, вооруженных трофейными гномовскими ружьями, неспешно ходили взад-вперед по присыпанному снегом караульному помещению, озаренному светом факелов. Один из них, дойдя до каменной скамьи, которая покрылась ледяной коркой от продолжительных морозов, устало присел на нее.
—Как же холодно!—сказал он, жалуясь своему напарнику, который пристально вглядывался вдаль.—Когда у нас пересмена, ты не знаешь?
—Сейчас скажу,—он посмотрел на песочные часы, которые стояли на деревянном ящике около зубцов башни.—Через полчаса.
—Сквига мне в пузо!—тихо выругался его товарищ.—Я же одубею к этому времени. Хоть бы тулупы выдали что-ли. Эх, вот бы быть кем-то, кто мог бы легко пережить этот холод…
—Кем например?—не без интереса спросил его напарник.
—Скажем беорном,—мечтательно сказал первый охранник.—Толстый слой жира, густой мех—идеальное решение против холода.
—Пфф! Подумаешь!—язвительно воскликнул второй.—Вот я бы стал магом льда! И к морозу можно привыкнуть, и наколдовать что-нибудь, к примеру разящий ледяной клинок! Или…
—А как насчет дракона?—внезапно раздался голос позади них. Услышав доселе неслыханный голос, оба стражника обернулись, но не успели они поднять свои копья, как уже валялись на земле, мирно спя на холодном снегу. Дракон, посмотрев на свой кулак, довольно улыбнулся. Затем, подойдя к краю башни, протянул руку Элендилу, который висел на одном из флагштоков. Взобравшись на башню, Элендил спросил:
—Надеюсь нас никто не видел?
—Даже если кто и видел, то не поверил глазам своим,—сказал дракон.—Теперь настала твоя очередь—веди.
Элендил кивнул в ответ и направился к башне, в которой можно было спуститься вниз по лестнице. Миновав ступеньки квадратного фортификационного сооружения, наши герои оказались у внутренней стороны стены. В городе стояла гробовая тишина: никого на улицах не было видно, только разные животные то и дело перебегали с одной стороны улицы на другую; в домах тускло горел свет, который еле просачивался через зашторенные окна; некогда оживленные лавки купцов и лекарей теперь пустовали и стояли, словно разбитые корыта, лишь отдаленно напоминавшие эпоху расцвета медицины государства эльфов. Элендил, с грустью посмотря на все это, вздохнул и тихо сказал:
—Пойдем—дорога каждая секунда,—с этими словами он продолжил идти  по пустынной улице в неизвестном дракону направлении.
—Хорошо,—ответил дракон, последовав за ним.
…Выйдя на третий перекресток, дракон своим чутким слухом услышал шарканье ног, которое с каждой секундой приближалось все ближе и ближе.
—Охрана!—сказал дракон Элендилу.—В сторону!
Оба переметнулись к левой стороне улицы, которая не была освещена лунным светом. Спрятавшись в тени, наши герои стояли, затаив дыхание. Через какое-то время в их поле зрения попали стражники, которые, по-видимому, патрулировали