умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное. Время убывать, и время врачевать. Время разрушать, и время строить. Время плакать, и время смеяться. Время сетовать, и время плясать…
– Время разбрасывать камни, и время их собирать, – эхом подхватил Маленький Сказочник. – Время обнимать, и время уклоняться от объятий. Время искать, и время терять. Время сберегать, и время бросать…
– Время раздирать, – сказал Кайро-Квиклис, – и время сшивать. Время молчать, и время говорить. Время любить, и время ненавидеть…
– Время войне, – услышали они незнакомый тоненький голосок. – И время миру… Нет для людей ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей.
Маленький Сказочник завертел головой.
– Кто это? Мне показалось, что с нами говорит моё сердце… но ведь это невозможно! У него нет голоса. Разве что внутренний.
– Это я, – ответил незнакомый тоненький голосок, – чёрный заяц, которого вы вернули к жизни.
И он спрыгнул с рук Маленького Сказочника и сел на задние лапки.
– Пусть вас всех спасёт Любовь, – сказал зверёк. – Пусть Она поможет вам найти то, что вы потеряли. Обрести то, что искали.
Маленький Сказочник встал. Надо бы найти Радужного Чауса, чтобы он не собирал больше дров для костра.
– Я сейчас вернусь, – пообещал скиталец. – Я быстро! Только приведу Чауса.
Скрылся в лесу. Недолго искал: бродил Радужный Ребёнок – не мальчик, не девочка – вдоль овражка, искал, на какой камень пристроить кусочек старинного гвоздя, который две тысячи лет назад погрузился в необыкновенную Живую Плоть. На камне Радужный Ребёнок намеревался вырастить острый вертел для чёрного зайца.
Подходя к переливающейся фигуре, Маленький Сказочник увидел, как Чаус напряжённо и зло впился меняющимся взглядом в кусочек гвоздя. Вокруг лица его клубились длинные языки бесцветного огня. Они окутывали собой кусочек железного гвоздя и словно пытались вытянуть его в длину, поднять вверх! Но ничего не получалось. Железный кусочек как лежал на камне, расцветкой похожем на грозовую ночь с росчерками молний, и не рос
Радужный Чаус обессилел. Языки переливающегося огня помертвели и растаяли внутри своего хозяина, а сам он откинулся на ствол орешника и закрыл глаза. Губы его и брови кривило разочарованное зло. Но вдруг Чаус встрепенулся и всем телом повернулся и всем телом повернулся к Маленькому Сказочнику. Он вмиг изменился. Приветливое лицо, участливый взгляд…
– С тобой всё в порядке? – заботливо спросил Радужный Ребёнок. – Мне кажется, ты чем-то расстроен… И, я думаю, знаю, чем: смертью чёрного зайца… Слушай, а ведь Кайро специально его убил.
– Почему – специально?
Маленький Сказочник непроизвольно прижал руку к своей груди. А Чаус произнёс:
– Как – зачем? Чтобы ты зависел от него. Ведь он убил ради тебя, чтобы утолить ТВОЙ голод. Здесь всё понятно! Кайро хочет, чтоб ты стал рабом его птичьего духа, чтобы ты искал Потерянную Планету ЕГО глазами, ЕГО крыльями. Он мечтал, чтобы ты, освежевав тушку чёрного зайца, испачкался в крови по самое сердце!.. Видишь, какой плохой Ворон Кайро-Квиклис, твоя, так называемая, несказанная доброта!
Маленький Сказочник.
– Я не верю тебе, – твёрдо сказал он. – Мой добрый Кайро не умеет притворяться и желать зла. Вернёмся к костру. Отдохнём и вместе двинемся дальше… если ты этого захочешь, Чаус.
Радужный Ребёнок прищурился на него.
– Зови меня сейчас Гаташем, – со сладкою ласковостью попросил он. – Чтобы я смог забыть о том, что произошло со всеми нами. И я, конечно, пойду вместе с вами. Я должен всё устроить, понимаешь? Я должен устроить, чтобы мы все нашли то, что потеряли.
– А что ТЫ потерял, Гаташ? – вполголоса спросил Маленький Сказочник.
– Я потерял гораздо больше, чем вы, – медленно, с трудом, ответил Радужный Ребёнок и отвернулся. – Я потерял Любовь.
– Ты ищешь Её? – догадался Маленький Сказочник.
Гаташ вздёрнул голову, на которой быстро вырастали прямые зелёные волосы и на глазах перекрашивались в ядовито розовый цвет.
– Уже нет! – с вызовом сказал он.
И спохватился:
– Один – нет. А с вами – да. С вами я всё устрою. Всё верну. Если Любовь не сожжёт меня до горстки пепла.
– Истинная любовь не сжигает, – возразил Маленький Сказочник. – Она воскрешает для вечной жизни.
– Воскрешает, – согласился Радужный Гаташ и отвернулся, чтобы скрыть скривившееся голубое лицо. – А только ДЛЯ ЧЕГО?
Богомол Додулад всё равно заметил гримасу Гаташа.он взлетел, сел на правое плечо Маленького Сказочника и произнёс:
– Трудно было бы нам жить, если б не было НИЧЕГО и НИКОГО, кто бы – и что – помогало бы нам разбираться в жизни. Даже вечной. Над нами Сама Любовь! Чего же нам бояться да сокрушаться, зачем разбираться в трудностях жизни, загадывать да разгадывать? Чем сложнее и труднее жизнь, тем меньше нужно это делать. Оттого-то и стала жизнь трудною, оттого и теряются Планеты, и жители теряются, что нет в нас Любви, что мы не полагаемся на Неё, а обращаемся к своему разуму и на него лишь надеемся. Не бойся, Гаташ, ни горя, ни страданий, ни всяких испытаний. Всё это – посещения Любви и тебе на пользу. Перед смертью благодарить будешь за горе и страдания: ведь, чем их больше было в твоей жизни, тем ты легче будешь умирать, легче душа твоя будет воскресать для вечной жизни.
Улыбнулся Радужный Гаташ. Прищурился. Ничего не сказал. А при своём мнении остался.
– Идёмте, – сказал Маленький Сказочник. – Пора в путь. Вдруг моя Потерянная Планета была совсем близко от меня, а я этого не знал! Вдруг мимо нас шли жители Додулада, а он не знал…
– А я дома, – сказал Ворон Кайро-Квиклис. – Потому что рядом с тобою, Маленький Сказочник.
И от его слов стало тепло всем. А на коже Радужного Гаташа на добрых семь секунд задержался, не меняясь, один цвет – ядовито жёлтый…
В дороге приключения либо случаются, либо нет. Их либо ищут, либо их сторонятся. Но все что-то своё ждут от дороги. Что-то ищут на ней. Что-то жаждут обрести в конце пути. Маленький Сказочник точно знал, о чём просит его плачущее сердце, и потому уверенно шагал вперёд с планеты на планету. Края планет почти соприкасались друг с другом. Их разделяли то узкая ледяная речка, то полоса белых в серую крапинку глыб, накиданных в беспорядке, то расселина, которую можно перепрыгнуть. Иногда планеты разделяли облака, по которым можно было шагать как по снегу. Иногда – трава. Иногда – ковёр из крохотных синих стрекоз или зелёных длиннокрылых мотыльков…
А какие были планеты! Сказочные! Но ни одна из них не была той самой Потерянной Планетой и ни на одной из них не было тех самых потерянных жителей Додулада. А Ворон Кайро-Квиклис просто летал в небе, искал дороги, замечал опасности и всех любил.
Радужный Гаташ однажды предложил Богомолу свою компанию: мол, займём время приятною беседою. Согласился Богомол. Взлетел на меняющееся в красках плечо. Гаташ замедлил шаг.
– У тебя отличное чутьё, уважаемый Додулад, – вкрадчиво начал он. – Это очень меня устраивает.
– Чем же это? – недоумённо спросил тот.
– Потому что оно полезно. Надеюсь, ты понимаеш-шь меня?
Задумался Додулад: чем же полезно его чутьё? А Радужный Гаташ зашептал:
– Ты бы отныне следил за всеми обитателями планет, через которые мы идём. Доносил б о них мне… а лучше – Маленькому Сказочнику. Подслушивал бы. Подглядывал.
– Зачем? – осторожно поинтересовался Богомол: не очень-то по душе пришлись ему слова Радужного Ребёнка.
А тот нашёптывал:
– А вдруг они вздумают вредить нашему достойному другу? Их придётся вовремя поймать! Обезоружить! А засады? Враги ставят засады, и ты можешь их вовремя обнаружить! Не все любят Маленького Сказочника. Ведь он может сочинить… э-э… неудобную сказку. Где надо будет совершить, к примеру… подвиг. А не каждый к нему готов. Или вот сказка про… Любовь. Тоже неудобная сказка. Ведь Любовь предполагает тоже… подвиг. И не каждый готов… любить. И вообще. Слишком уж Маленький Сказочник… э-э… целеустремлённый. И такие существа – недовольные – устроят ему ловушки. Позовут, к примеру, на помощь, а потом нападут внезапно, исподтишка, и съедят. Видишь теперь, как полезно твоё необыкновенное чутьё? Крикнут – «Помогите!», а ты уже всё разведал, всё узнал, об опасности предупредил. И мы идём дальше, никого не спасая. Никого ложно зовущего, я имею в виду. Ведь у Маленького Сказочника наивеличайшее дело. Он ищёт Потерянную Планету! А ты, Богомол, ищёшь своих потерянных жителей…
– И оба мы ищем потерянную благодать, – едва слышно произнёс Богомол.
– Что? – не расслышал Радужный Гаташ.
Додулад решительно сказал:
– Не. Думаю, не по силам мне подобные старания. Ошибиться просто, а исправить сложно. И чаще всего, вообще невозможно. Притом, даже заклятого врага можно спасти своей любовью и подружиться с ним. Так что нет, Гаташ. Ведь ты сегодня Гаташ? Я не стану такое вытворять.
И вправду не стал. Взлетел с плеча Радужного Ребёнка, меняющего цвет своей кожи, и нагнал впередиидущего Маленького Сказочника. В небе летел остроглазый Ворон Кайро-Квиклис. Он заметил, как разговаривают между собой Гаташ и Додулад, но был слишком добрый и отходчивый, и не помнил зла в своём сердце, поэтому ничего плохого и не заподозрил. Правильно сделал, скажу я вам!
На пустынной планете, из жёлтой земли которой росли металлические треугольники, пирамидки и тетраэдры, пришлось остановиться на пару часов, чтобы передохнуть. Гаташ позвал Маленького Сказочника будто бы воду искать, а сам нашептал ему дурное про Богомола Додулада, об опасностях, об осторожности и необходимости никому помощь не оказывать. Как бы чего страшного не устроилось на их многотрудном пути! Маленький Сказочник с трудом дослушал меняющиеся нашёптывания радужного существа – не то мальчика, не то девочки.
– Не нужен нам никакой соглядатай, – отказался он. – Додулад молодец. И тебе спасибо, что так искренно волнуешься за меня и моему горю желаешь помочь. Но ничего такого нам не надо. Иди с нами рядом, дари красоту, впитывай разнообразие многих миров, запоминай их для будущих сказок и историй... Ты слышишь?
– Слышу! – недовольно буркнул Радужный Гаташ, наливаясь ядовито-розовым цветом со струящимися ярко-изумрудными лентами. – Слышу, и буду слышать всегда. Я устрою это.
И добавил неслышно: «Ведь это я – Великий Устроитель!.. Ну, как бы мне отнять у тебя хоть малую часть твоей души, чтобы создать из неё совершенно новую планету?! Мою собственную, ради которой я и пустился в путь!».
Так он бесшумно бормотал себе под оранжевый нос, как вдруг за три пирамиды от них за один чёрный металлический треугольник кто-то позвал на помощь.
Маленький Сказочник встрепенулся и тут же побежал в сторону чьего-то личного бедствия. Кайро-Квиклис, покинув просторы жёлтого неба, летел впереди Маленького Сказочника, а Богомол Додулад вцепился в край мальчишеской футболки и держался изо всех сил. А Радужный Гаташ с искажённым от раздражения, переливающимся лицом неспешно плёлся по их следам, щурился и плевался. Он заглянул за плоскость металлического треугольника, когда Маленький Сказочник уже начал аккуратно высвобождать из охотничьих силков большого белошёрстного бора, голубые глаза которого были полны полны слёз боли, радости и благодарности.
– Откуда он взялся на планете, где
