растут пирамиды, тетраэдры и металлические треугольники?! – изумился Радужный Гаташ.
– Он говорит, что недалеко отсюда течёт жёлтая река среди жёлтых кустов и деревьев. И река эта бесконечна, потому то она нигде не рождается и впадает в саму себя. Она – водное кольцо планеты. Только там и живёт народ белых бобров, – пояснил Маленький Сказочник, убирая последнюю металлическую петлю, сжимавшую хвост необыкновенного животного.
– Очень интересно! – преувеличенно радостно воскликнул Гаташ. – Какая прелесть этот бобр! Кстати, разве ты не хочешь поблагодарить господина за спасение?
– Гаташ, этого совсем не нужно! – запротестовал Маленький Сказочник, краснея от неловкости.
Радужный Ребёнок сложил руки на груди и сказал:
– Не зови меня так больше. Я теперь Беруль.
– Хорошо, – согласился Маленький Сказочник. – Ты – Беруль. Но всё равно. Я не жду благодарности. Тем более, ничего героического я не сделал. Это – поступок для любого из нас. Хвалить за него смешно…
Не успел он договорить, как белый голубоглазый бобр коснулся носом руки Маленького Сказочника. Радужный Беруль всплеснул руками и закричал:
– Ты что делаешь, зверёныш?! Брысь, брысь! Пшёл вон, в жёлтую реку! Зараза в тебе! Таимая злоба в сердце! Ты сейчас укусишь господина! Брысь вон, говорю!
Испугался белый бобр истеричного крика Беруля. Зубы его непроизвольно клацнули и полоснули по доверчивой человеческой руке. Брызнула кровь. Жгучие красные капли упали на белую шерсть, на жёлтую землю, на плоскость металлического треугольника.
– Ничего страшного! – быстро заверил друзей Маленький Сказочник.
Ворон Кайро-Квиклис вырвал перо и приложил его к ране.
– Сейчас кровь уймётся и рана затянется, – ласково пообещал Богомол Додулад, сложив лапки в горячей молитве, – потому что Истинной Любви возможно всё.
А белый бобр виновато попятился, попятился и наткнулся спиной на Радужного Беруля. Тот со всей силы топнул по его хвосту. Бобр взвизгнул жалобно, повернулся и бросился бежать. Один из тетраэдров скрыл его из виду. Беруль злорадно усмехнулся, но тут же обратил усмешку в сочувственную гримасу.
– Ну? Что я говорил? – укоризненно спросил он. – Нельзя бросаться на помощь незнаемо, кому. Вдруг этот странный нервный бобр больной, и болезнь его заразна, и тогда ты сляжешь и не сможешь двигать ни одним членом, чтобы продолжить поиски Потерянной Планеты? Представляешь, что будет?! Кайро лишится доброты и начнёт охотиться или питаться стервой-падалью, как обычный стервятник! А Додулад забудет молитвы и их необходимость для жизни Вселенной! А я? Я так и не стану одного цвета… Так и не найду его – определяющего мою суть!..
Маленький Сказочник вздохнул и ничего не ответил. Новая потеря поселилась в его сердце, не потеснив первую.
– Бобр ни в чём не виноват, – произнёс он. – Он очень хороший.
– И я так думаю, – согласился Ворон Кайро-Квиклис.
– Я присоединяюсь, – сказал Богомол Додулад. – Кайро, посмотри на свое перо!
Посмотрели на перо, а оно сухое и красное, с белой каймой по краю и белой осью. Отнял Маленький Сказочник перо от раны, а на коже ни раны, ни крови. Всё в порядке. Вставил Ворон красное перо в крыло, и оно приросло. Но так и осталось красным навсегда.
Подивились, порадовались, поблагодарили за чудо Снизшедшую на них Любовь и дальше по жёлтой планете потопали. Миновали последнюю пирамиду, последний тетраэдр, последний металлический треугольник (равнобедренный) и оказались перед бездной. Через неё вели мосты – разные, разные, один на другой не похожие. Ближе всех к путникам оказался висячий мост из верёвок и досок. По нему и пошли те, кто не умел летать. Радужный Беруль пищал от испуга и крепко держался за руку Маленького Сказочника – ту самую, которую от неожиданности укусил белый бобр с голубыми глазами.
Планета, на которую они перебрались, вся состояла из отвесных скал, ручьёв, водопадов и рек. Миллионы постов соединяли края ущелий и берега рек.
– И это не моя Потерянная Планета, – вздохнул Маленький Сказочник.
– И здесь нет моих обитателей, – вздохнул Богомол Додулад.
– Я вас очень всех люблю, – признался Ворон Кайро-Квиклис.
И от его слов улыбнулись и потеплели сердца его друзей. Радужный Беруль прищурился на них и сообщил обиженно:
– Я устал! Я хочу присесть. И даже прилечь. И чтобы речка убаюкивала меня.
– Мы найдём подходящее место, – пообещал Маленький Сказочник и поглядел на Ворона.
Кайро-Квиклис хлопнул чёрными крыльями, взмыл в серо-фиолетовое небо. Не успели соскучиться, и он уже над головами кружит, зовёт за собой. По мосту перешли мелкую, широкую бурную реку. Взяли право, а там узкая полоска блёклой густой травы, похожей на щетину половой щётки. Там и присели-прилегли. Хлебушек благословлённый покушали, который никогда не кончался. Вдруг совсем рядом раздался жалобный вздох. Всего один, но Маленький Сказочник тут же вскочил и заметался по речному берегу: кто его звал? Кто о помощи просил? Может это вздохнула его Потерянная Планета?
Но нет. На плоских камнях в сиреневых кляксах издыхала большая белая рыбина, глядя в небо большими голубыми глазами. Маленький Сказочник ринулся к ней, чтобы подхватить и унести в полные воды.
А Радужный Беруль вскричал:
– Стой! Не бери её! Пусть засыпает навеки! На ней ядовитая слизь! У неё острые ядовитые колючки на плавниках! А какие длинные зубы! Не спасай её! Она поранит тебя, отравит, и ты умрёшь в нескончаемых муках!
– Ничего такого не случится, – спокойно сказал Маленького Сказочник, нагибаясь к белой рыбине с голубыми глазами.
Он поднял её на руки и понёс по серым в сиреневых пятнах валунам в коричневое полноводье. Только он собрался пустить рыбину на свободу, как Беруль громко вскрикнул. От неожиданности рыбина уколола Маленького Сказочника плавником и сомкнула на коже зубы.
– Плыви, – шепнул мальчик.
Капли его крови брызнули на белые чешуйчатые бока и остались там навсегда. Рыбина плеснула хвостом, упала в реку и исчезла среди камней, похожих на застывшие туи с круглыми сиреневыми пятнами.
– Я же говорил! – с торжеством заявил Радужный Беруль. – Я говорил! Я предупреждал! Теперь непременно случится что-то очень нехорошее. Даже смертельное.
Вода смывала с руки кровь, но она всё текла и текла. Подлетел к Маленькому Сказочнику Богомол Додулад. Расправил прозрачное нежно-зелёное крылышко. Вмиг пропиталось оно влажной кровью.
– Сейчас всё пройдёт, всё затянется и здоровым будет, – повторял Додулад, – потому что для Истинной Любви возможно всё.
Когда Богомол отлепил от раны крыло, на коже ни крови, ни раны. Всё в порядке! Ничего себе! А крыло у Додулада так и осталось красным. С белой каймою по краям.
– Надо же! – невольно воскликнул Ворон Кайро-Квиклис. – Твоё крыло стало таким же, как моё перо!
Так и остались: на чёрном вороне красное перо, на нежно-зелёном богомоле красное крыло.
– Надо же! – изрёк Радужный Беруль. – Снова чудо.
– Сказка, – подтвердил Ворон Кайро-Квиклис. – Но ведь это понятно: Он – сказочник. Пусть и маленький.
– Прямо-таки настоящий сказочник? – скептически уточнил Радужный Беруль.
– Конечно! – с горячностью прокаркал Кайро-Квиклис.
– Тогда почему ты не сочиняешь сказка, Маленький Сказочник? – язвительно спросил Радужный Ребёнок.
– Не знаю, Беруль… – тихо ответил тот. – Пока не могу. Ведь я потерял свою сказку, свою планету в один странный неуёмный вечер, когда все суетились, кричали и забывали друг о друге… Но я настоящий сказочник, не сомневайся. И я ещё придумаю сказку. Такую, что буду в ней жить.
– А я и так в ней живу! – радостно воскликнул Кайро-Квиклис и несколько раз взмахнул крыльями, среди которых сверкнуло красное перо с белой каймой по краям.
– Разве перепрыгивать с одной планеты на другую – это тебе не сказка? – удивился, в свою очередь, Богомол Додулад. – Мне кажется, мы ВМЕСТЕ могли бы собраться лишь в сказке. И видеть, как оживает мёртвый зверь, – тоже сказочное вИдение мира. И когда зарастают без следа раны от прикосновения пера или крыла, – это разве не сказочное действие?
– В-возможно, – процедил переливающийся Радужный Ребёнок. – Я разбираюсь только в страшных сказках.
– Это, значит, в каких? – удивился Богомол Додулад.
– Это значит, в таких, где хорошее начало, плохая середина и беспросветный мрачный конец, – прошелестел нарочито басовитым голосом Беруль.
И он сделал шаг навстречу Маленькому Сказочнику. Краски по телу замельтешили.
– Не умею сочинять страшные сказки, – нахмурившись, проговорил тот. – А ты разве умеешь, Беруль?
Радужный Ребёнок широко улыбнулся:
– Это моя специализация – устраивать страшные сказки! Ведь я на самом деле Великий Устроитель! И никакого имени у меня нет. Поэтому их так много у меня. Ах, как же вы не догадались: кто без имени силён, у того полно имён! Все истинные и все ложные, как и я сам! Истину оболваню, оболгу. Прямоту искривлю. Пламя остужу. Прохладу изморожу. Жар испепелю. Любовь… возненавижу.
Устроитель, наконец, обрёл постоянный цвет – тёмно-коричневый, почти чёрный, с рыжими подпалинами и болотными разводами. Теперь он вовсе не походил на Радужного Ребёнка, хотя по-прежнему не был ни мальчиком, ни девочкой. Гнусностью и комариной жадностью несло от него. Маленький Сказочник отпрянул. Кайро-Квиклис и Додулад взлетели и сели на плече друга.
– Не трожь его! – каркнул Ворон. – Иначе я заклюю тебя крепким клювом, раздеру острыми когтями, ослеплю жёсткими крыльями!
– Ты же сама доброта! – усмехнулся Устроитель. – Как ты собираешься причинить мне зло?
– Доброта умеет защищать Любовь! – возразил Кайро-Квиклис. – И защита от врага – не зло, а благо. Уходи!
– Не то я покусаю тебя! – пригрозил Богомол, становясь в охотничью стойку.
– Ой-ёй-ёй, испугался! – саркастически пропел Устроитель. – Птичку и насекомого испугался, как же! Прихлопну обоих, а потом за Маленького Сказочника примусь.
– Да на что я тебе сдался?! – вскричал скиталец. – Что тебе за судьба, мечта и мысли меня погубить и товарищей моих заодно?!
Коричневое существо сверкнуло ядовито-розовыми глазами и капризно бросило:
– А догадайся! Я что – должен тебе всё объяснять? Ты же у нас Сказочник. Вот и думай – придумывай, додумывай! Скажи, Маленький Сказочник, почему ты спасаешь всех, кроме меня?
– Да разве тебя надо спасать? – вмешался Ворон Кайро-Квиклис.
– Скорее, от тебя, – поддержал его Богомол Додулад. – Хотя мы до последнего мига надеялись, что ты станешь белоснежным.
Маленький Сказочник протянул к Устроителю руку.
– Я могу попробовать… попробовать сочинить для тебя и про тебя чудесную сказку, где ты вернёшься в Истинную Любовь. Хочешь?
Устроитель расхохотался.
– Вот ещё, зараза такая! Я Её предал! Я воевал с Нею! Я боролся против Неё, а ты хочешь, чтоб я к Ней вернулся?!
Маленький Сказочник ответил просто:
– Да.
Кожа Устроителя испустила вонючую краплаковую хмарь, похожую на языки дыма.
– Это невозможно, – мрачно процедил он. – Никогда. Ты не понимаешь. Никогда не поймёшь.
– Почему не пойму? – с готовностью подался к нему Маленький Сказочник. – Пойму!
Устроитель не двинулся с места. Прищурился. Вздёрнул голову.
– Нет. Меня никогда не понять таким, как вы. Я ИЗНАЧАЛЬНО жаждал низвергнуть, растоптать, уничтожить Истинную Любовь, чтобы она не
