ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ

исписываю!»
Участковый тяжело вздохнул. Служебную машину ему не выдали, и он ехал на общественном транспорте, а точнее в маршрутном такси, да к тому же стоя. Костя был высокий молодой человек, и приходилось гнуться как вопросительный знак и страдать.
«Ах, издеваются! И на проезд не дают! И на питание! А у меня зарплата десять тысяч, ну двенадцать с премией. Но мне премию еще ни разу не выдали! А за маршрутку плати, а пирожки покупай! А я с мясом пирожки люблю! А с мясом дорого! Что спрашивается за жизнь у нас участковых? Ах!»
-Выходите, наследующей?
-Выхожу! И не пихайтесь!
-Да не толкался я! Тут не развернешься!
-Не пререкайтесь со мной! Вы что погоны не видите? Я при исполненье!
-Ну, если при исполнении ездили бы на служебном транспорте!
Конорейкин с отчаяньем вздохнул, замолчал и отвернулся.
Маршрутка остановилась перед знаменитым памятником в городе Аксае. А именно зенитки. Полуторка времен войны высоко стояла на постаменте, а в хвосте за кузовом небо пронзали пушки. Дула зенитного орудия были выкрашены в зеленый свет и издалека были похожи на палки. Когда-то в этом месте была переправа через Дон и во время великой отечественной войны Аксайчани героически защищали ее от фашистов.
Конорейкин вышел и долго смотрел на памятник. Думал о войне, о великих героев и как может быть любой молодой человек, сдуру жалел, что не родился тогда, когда на Дону громыхали снаряды! Да слава тебе Господи, успокойтесь Конорейкин!
«Ах!- вздохнул Конорейкин. Вот если б я жил тогда! Да я был бы герой! Вот как знаменитый мой земляк летчик дважды герой Советского Союза Гулаев! Да я был бы истребителям! Да, я бы всех врагов истребил! Всех до одного! И мне тоже дали орден! Тоже целых два, нет, я бы стал трижды герой!»
В церковь по соседству ковыляла какая-то старушка.
Конорейкин на нее посмотрел и черт знает почему спросил, наверно от того что допекли.
-Бабушка! А бабушка, вы Пушкина видели?
Бабушка остановилась и задумалась, а потом стала отвечать.
-Брежнева видела, Хрущева видела. Сталина фотографии в газетах смотрела, а Пушкина….. Пушкина внучок не видала! Да на что мне этот Пушкин? Это вам молодым. Я внучок все теперь больше Николая Угодника высматриваю. Все смотрю, все жду! Чувствую, что скоро! Восьмой десяток пошел! А Пушкина не видела. Не видела Пушкина.
-Ну, удачи вам бабушка увидеть. Как его там?
-Николая внучок Угодника!
-Да!
-И тебе внучок счастья Пушкина встретить! Вот увидишь, встретишь, придет к тебе Пушкин. Если ждешь, если веришь, обязательно исполнится!
И бабушка пошла по своим богоугодным делам.
Конорейкин вздохнул и тоже отправился черт знает на что.
Котлов Алексей Аристархович вышел встречать участкового. Он его уже давно высматривал. На силу дождался.
Алексей Аристархович был полный человек небольшого роста, но вот точно что-то в нем было такое, что знает только черт и вечно с красным лицом по причине любви к горячительным напиткам. Нет, Алексей Аристархович не пил с утра до вечера как некоторые так чтобы переставали себя помнить, и опускались до свинства. Алексей Аристархович всегда знал меру и когда чувствовал, что ему достаточно, что он начинал превращаться в свинью, он себя пресекал. Говорил себе Алексей Аристархович, что-то брат тебя несет, что-то брат тебя ни туда поворачивает, что-то брат ты хватаешь лишнего. Свинья? Свинья! Как пить дать свинья! Завязывай Алексей Аристархович! Пойди, проспись Алексей Аристархович! Ты же не только же Алексей Аристархович, ты же в первую очередь Кот – лов, если по слогам!
-Здравствуйте! Проходите, проходите! Я Котлов! Алексей Аристархович! Котлов! Если по слогам Кот – лов!- и Кот – лов Алексей Аристархович дыхнул на участкового.
Конорейкин вздохнул.
-Все понятно, какой там Пушкин, - подумал участковый.
Прошли в дом сели за стол. Участковый достал из папки чистый лист и взял ручку.
-Записывайте! Записывайте все, как оно было! А было оно так товарищ участковый! В двенадцатом часу!
-Во сколько?
-В двенадцать!
-Ночи?
-Ну не днем же такие страсти! Конечно ночи!
-А что вы шляетись по ночам?
-Что значит шляюсь? Я с рыбалки возвращался!
-Знаю я вашу рыбалку!
-Ну-ну я вас попрошу! Я к вашему сведенью с полковником вашим Смирновым Григорием в одном классе учился! Мы с ним рогатки делали и в казаков разбойников играли и футбол и волейбол!
-Хорошо, хорошо!
-Так вот возвращаюсь я с рыбалки, и что вы думаете, на улице Пушкина смотрю, идет мне навстречу Пушкин! Пушкин!
-Да с чего вы взяли, что, то был Пушкин? Двенадцать чесов! Ночь ничего не видно!
-Не надо, не надо меня путать! Все было видно! У нас как раз на неделе поменяли сгоревшую лампу в фонаре. Пушкин я вам говорю, то был Пушкин! А с Пушкиным под ручку Гоголь Николай Васильевич!
-Да как вы признали в том кого видели Пушкина, да еще и Гоголя в придачу? Показалось вам! Какие у вас доказательства?
-Доказательства, доказательства! А бакенбарды?!
-А что бакенбарды? Подумаешь бакенбарды! Мало кто носит эти бакенбарды. Что, по-вашему, выходит, кто носит бакенбарды, то те значит Пушкины?
-А нос?!
-Что нос?
-Нос, нос! Нос Николая Васильевича! - закричал в исступление Алексей Аристархович и бросился в комнату и вернулся с книгой и открыл великий роман Гоголя с его портретом в начале знаменитого повествования. - Что я, по-вашему, нос Гоголя от носа обыкновенного не отличу, - закричал Кот – лов. - Пишите Пушкин под ручку с Гоголем на улице Пушкина семь!
-А больше никого там не было?
-Как не было! Был! Был Лермонтов на коне!
-Чего?
-А того! Пишите Лермонтов Михаил Юрьевич и пишите, что на коне!
-Я такого писать не стану!
-Почему не станете? Почему, почему?
-По кочану! Не могло этого быть! Чтобы Лермонтов на коне!
-А я говорю, что было! Было, было!
-Да вы напились! Дыхните! Да что дышать, от вас на километр разит! Свинство это милицию от службы отвлекать!
-Какое еще свинство? Алексей Аристархович Кот - лов всегда знает меру и некогда до свинства не доходил!
Участковый вздохнул.
- И куда же они делись? Ускакали с Лермонтовым?
-Ничего они не ускакали! Я за ними проследил они на Пушкина семь! Там говорю, сидят, у них там штаб!
-Да вы с ума сошли! Какой еще штаб?
-Самый настоящий! Штаб, говорю вам штаб! И Достоевский с ними заодно!
-Достоевский?!
-Да, да! Федор Михайлович, он тоже приезжал я проследил. И Чехов Антон Павлович! Они все, все там! А еще только вам по большому секрету, зашептал Кот – лов, - и Михаил Афанасиевич Булгаков тоже того, там!
-Все я пошел!- встал иза стола участковый. - Я такого писать не стану! Не было такого, и быть не может! Чтобы Достоевский приезжал, чтобы Пушкин под ручку с Гоголем и Лермонтов на коне, и Чехов Антон Павлович. Да еще и Булгаков!
-Да говорю вам! А сегодня Шолохов с казаками скакали!
-Чего?
-Да, и Толстой на порозе!
-До свидания!
-До свидания, до свидания! А вы бы все-таки сходили на Пушкина семь! Сами убедились бы!
-Посмотрю! Проверю, проверю!- и участковый, вздыхая, ушел.
«Делать нечего может поглядеть!- стал думать Конорейкин. На кого, на Пушкина? Нет, нет, причем тут Пушкин! Хотя на Пушкина посмотреть было бы здорово! Ой, что я это? Да на кой мне этот Пушкин? О, чертов как его там? Да Кот - лов! Посмотрю потому что и, правда, где-то я уже слышал про этот дом на Пушкина семь. Да, точно кто-то трепался! Да там рассказывали одна девушка жила. Лизавета Синичкина приемная дочка учителя по трудам. Учитель умер, а Лизавета потом с ума сошла, ее в сумасшедший дом отвезли, а ее дом заколотили и лазают там наверно всякие. Ага, вот эти самые Пушкины! А это мой участок! И мало кто ты Пушкин или Гоголь! Да хоть Наполеон! У меня на участки веди себя смирно! Я Конорейкин, я, наконец, участковый! Я тебе дам Пушкин! Ах! А Пушкин как на него посмотреть тоже герой, вон и на дуэли стрелялся! Ну не попал! Но, тоже не главное! Я бы если жил, когда этот Пушкин был, тоже на дуэлях стрелялся! А что! Я хорошо стреляю! Ах! Только пистолет мне сегодня не выдали! Капитан сказал, чтобы Пушкина не подстрелил! Издеваются! Что я совсем, я бы в Пушкина не стрелял! О, черт бы побрал этого Пушкина! Вот прицепился! Ах! Черт! Точно пришел! О, черт возьми! Действительно, что черт! Черт, ничего не видно! Ну и ворота, черт возьми! Перелезу, посмотрю!»
Конорейкин подпрыгнул, ухватился как на турнике за края стальных ворот и подтянулся и стал смотреть.
«Черт возьми, двери открыты! Точно лазаю Пушкины с Гоголем под ручку! Ну, я вам Пушкины устрою! Сейчас только…»
И участковый закряхтел, покраснел, было неудобно с папкой в руках, но надо отдать Кости должное он собрал волю в кулак и подтянулся и еще и как говорят гимнасты, сделал выход на две руки. Перекинул ногу, оседлал ворота и спрыгнул на двор.
И аккуратно, чтобы наверно не спугнуть «Пушкина» стал красться в дом.
Добрался, пригнулся и заглянул внутрь.
«Тихо! Никого! А в комнатах? Сейчас посмотрю! Стоп, тихо кому говорю! На столе еда! Бумага какая-то. О, перо! Чернильница! Свечи! Не допитый чай в кружки! И пар из кружки! Пар! Пар из кружки! Это что же? Да это значит где-то поблизости! А в доме никого! На улице? А может в магазин пошел! А может на Дон, вот на рыбалку или еще чего! А кто он вообще такой? А может это Артур?! Конечно он. А кто еще? Ну, хитрец! Дом заколочен, никто не хватиться! Ничего себе! Да это же дело на миллион! Надо срочно вызвать подкрепленье! И что? Э нет! Нет, нет. Никакого подкрепления! Я сам все устрою! Я докажу! Прятаться! Где? Под кровать? В шкаф? Нет! Надо не в доме! Во дворе в сарай! И через щелку подсмотреть!»
Конорейкин быстро выбежал из дома и спрятался в сарае, дверь которого так, кстати, выходила прямо на ворота, так что можно было следить за тем, кто придет и вообще…
В сарае было навалено. Паутина и пыльно. Костя нашел какой-то деревянный ящик, устроил его под стул и стал следить.
И вдруг посреди дня ни с того ни с чего стало темнеть. И ворота скрипнули.
Конорейкин открыл по шири глаза.
«Мать честная Пушкин!- кольнула в сердце участкового. Точно Пушкин! А это кто с ним под ручку? Да не Г… Точно как его там…. Да Николай Васильевич. Не может быть! То грим! А бакенбарды? Да причем тут бакенбарды! Хотя и вправду бакенбарды как настоящие! Да кто мне поверит! А это кто на коне? На коне?! Да точно конь! И Лермонтов! Живой! И мужчина и женщина! Какая красивая женщина! Надо все записать! Да записать! Пока совсем не стемнело! Чтобы доказательство!»
И Конорейкин достал бумагу с ручкой и стал быстро писать.
-Автор, автор!- стал звать Александр Сергеевич.
Конорейкин оторвался от письма.
«Автор! Кто такой он этот Автор?»
-Выходите Автор, не прячьтесь, мы все ровно вас видим!
Конорейкин поднялся со своего стула, и легонечко открыл дверь, чтобы как следует рассмотреть этого Автора. И тут, черт возьми.
-Мяу-у-у-у! – раздалось над ухом участковому и бац на голову Конорейкину что-то свалилось.
-Надо же на самом интересном месте,- только и успел подумать Костя и потерял сознание.
-Чем это меня?- первое, что пришло на ум участковому, когда он очнулся и чесал затылок.
Костя Конорейкин застонал и стал подниматься и сразу заметил, что снова на улице день и самое главное, что двери его укрытия раскрыты настежь. А это могло значить, что он раскрыт и что Пушкин и Гоголь и чертов Автор улетучились. И действительно не было никого видно.
Костя бросился в дом. Никого!
-Документ!- осветила мысль голову участкового. Я все