Серебряные пули

потявкиванием. Собаки были явно чем-то напуганы. Я озабоченно подошел к окну. За домом было пусто. Я посмотрел в одну сторону. В другую. Перешел к соседнему окну. Но собак нигде не было видно.
«Наверное, перебежали на другую сторону», – тревожно решил я, и нерешительно направился в гостиную, со все большим недоумением понимая теперь, что все это напоминает уже какое-то странное, скорее, даже какое-то пугающее «дежавю».
Пройдя через библиотеку, а затем и гостиную, я подошел к одному окну, заглянул в черноту другого, и, тут же, оцепенев, замер. Из-за спины, точно медленно открывающаяся дверь, донеслось какое-то подозрительное и пугающее движение.
Словно вызванные этим неожиданно-тревожным звуком, из глубины, из ячеек памяти, отчего-то вынырнули вдруг слова Фабера, написанные им в предисловии той самой, злополучной книги о зомби: «Конечно же, совсем не обязательно, что бы зло проявляло себя каким-то фантастическим или даже волшебно-магическим образом. Больше того. Несомненно, что нет никаких зомби, оборотней или вампиров. И они и подобные им существа – все это не столько плод человеческой фантазии, сколько стремление людей отобразить потустороннее участие демонических сил во всех наших посюсторонних страданиях и бедах. Когда подспудно ощущая и даже явственно чувствуя темное воздействие на наш мир и на нас самих чего-то незримого, но устрашающего и безжалостного, люди вкладывали в придуманных ими персонажей – в тех же зомби, вампиров или вурдалаков – свои подспудные догадки и страшные, пугающие домысливания.  
Но важнее вовсе не это. Не то как мы ощущаем или чувствуем незримое присутствие рядом темных сил. И даже не то, в каком виде это самое потустороннее зло себя проявляет в наших посюсторонних реалиях, внушая всем вместе и каждому в отдельности, те или иные темные проступки, злодейства и греховные помышления. А гораздо важнее оставаться способным, будучи изначально на стороне добра, не поддаться и не пойти у них на поводу. Даже не смотря на все их непрестанные старания, темные веления и скрытые воздействия. Столь, к несчастью, нередко оборачивающиеся уже и посюсторонними темными, нередко даже самыми масштабными и самыми бедственными, результатами…»
И тут новое, еще более явственное движение, прерывая слова Фабера, вдруг повторилось вновь…
С трудом проглотив подступивший к горлу комок, и еще не понимая всего до конца, я стал медленно оборачиваться. Правая рука столь же медленно потянулась к кобуре.
«О, Боже!... Где же пистолет? – подумал я испуганно, и вдруг, похолодев, вспомнил свой недавний сон. – Этого не может быть!» – отчаянно пронеслось в моей голове…
В висках громко пульсировало и голова шла кругом от неясных, но пугающе-мрачных предчувствий. Я едва держался на ногах.  
«Неужели мои чувства не подвели меня и на этот раз. – думал я, полный страшных ожиданий. – Ведь я всегда интуитивно чувствую приближающуюся беду... Неужели?... Нет-нет, этого не может быть!» – отвергая панические мысли, я вдруг вновь вспомнил слова Фабера о мносложности царящего вокруг бытия, и, прошептав спасительное: «Господи, помоги!», решительно обернулся…

22
– Эй, коллега! – донеслось откуда-то совсем издали.
Повернувшись на знакомый голос, я вдруг смутно разглядел, как, словно сквозь туманное нечто, медленно приближался, облаченный в свое черное мешковатое пальто, улыбающийся инспектор.
– Вы, что тут, коллега, спите что ли?!... – произнес он голосом привидения, вновь расплывшись в бесформенной улыбке. Настроение его, судя по всему, было не в пример моему. Да и оно у него всегда улучшалось, стоило только ему взяться за какое-нибудь запутанное темное дельце.
– И вам не хворать… – растеряно пробормотал я, все еще не вполне понимая происходящее.
Путая мои мысли, ватный голос шефа, вновь с трудом продрался до моего сознания:
– Вот молодежь пошла. Учишь вас, учишь… – шутливый тон инспектора, с его излюбленными шутливыми поговорками, путал меня еще более. – Ведь что самое главное в нашем деле?... Это оптимизм и хорошее расположение духа... – перестав вдруг улыбаться, он уставился в мое растерянное и вытянутое от удивления лицо. – Ох, не бережете вы себя, коллега…... Взгляд отсутствующий… Круги под глазами… На лице недоумение… Лицо заспанное… Кошмар!… Стоило мне только заболеть… Лечь, так сказать, на пару дней… отдохнуть… И вот, пожалуйста!... Нате!...  
– Извините, шеф… – невнятно пробормотал я, окончательно продрав заспанные глаза. Нервный смех вырвался из моей груди и я радостно бросился к инспектору.
– Вот еще новости! – опешил он, шутливо отстраняясь. – К чему эти «обнимашки»?... Подняли среди ночи больного человека и радуетесь! – и инспектор, явно подражая кому-то из хоботообразных, протрубил в свой огромных размеров носовой платок. – Но раз уж вызвали больного человека, то, что ж… будем работать… Итак, что тут у нас за темные делишки на этот раз?...

1992, 2006, 2009, 2014, 2015.