облику, ведь время, смею заметить, приближается к обеду.
Молодые люди, услаждая себя радостными ожиданиями, въехали во двор, где лошадь и осла тут же приняли на своё попечение учтивые конюхи в строгих пиджачных костюмах.
Прозвучал гонг, возвестивший приглашение к обеду, после чего приезжих препроводили в пиршественный зал. Настроение у Труффальдино поднималось с каждой минутой, а вот Тарталья по-чему-то был бледен и задумчив.
– Что вас беспокоит, мой господин? – спросил оруженосец.
– Меня смущает запашок серы, который я ощущаю здесь повсюду. Ведь он является атрибутом дьявола, который, случается, покинув преисподнюю, отправляется в цивилизованный мир. При этом повелитель тёмных сил может воздвигнуть любое строение и сам принять любой облик, но он не мо-жет изменить свой запах, который выдаст его даже в том случае, если лукавый нацепит на себя мо-нашеский клобук и опрыскает себя всеми ароматами Аравии.
– Странно. Мой нос в данную минуту ощущает лишь аромат жареных цыплят, которых, как я надеюсь, нам подадут с минуты на минуту.
Гости сели за обеденный стол, вокруг которого ещё раньше расположились восемнадцать пре-лестных дев, четырнадцать музыкантов с инструментами, а также одиннадцать учёных с таблицами, ретортами, микроскопами, счетными машинками и другими приборами, необходимыми для научных занятий.
Если кому-нибудь всё это покажется чушью, все претензии пусть предъявляет Урганде, по-скольку, затевая свой неприличный спектакль и подбирая исполнителей, она ни с кем не советова-лась.
А затем на стол были поданы блюда с таким обилием вкусных вещей, что один только список их потребовал бы столько же бумаги, сколько без толка расходуют на выборах бургомистра большо-го города. Наибольшее впечатление производили огромные кастрюли, полные отборных креветок, уже очищенных, а также спелые плоды манго, из которых предусмотрительно вырезали косточки, чтобы не мешали наслаждению.
Как видим, здесь было всё, о чём можно только мечтать: отменные кушанья, прекрасные девы, радующие глаз, и высокоучёные мужи, способные развлечь предающихся чревоугодию гостей про-свещённой беседой.
Печалило лишь одно: никто не притрагивался к еде, поскольку одно место во главе стола всё ещё пустовало. По такому случаю все смущённо ёрзали, а более всех проявляли нетерпение крепко проголодавшиеся странники.
Наконец общее ожидание было вознаграждено появлением благообразного старичка в белом одеянии. Казалось – вот теперь-то и начнётся весёлая пирушка. Увы, вместо того, чтобы пригласить присутствующих незамедлительно насладиться искусительными дарами земли, старец подарил всем широкую блаженную улыбку и попросил минуту внимания.
– Уважаемые дамы и господа, – начал он. – Вполне возможно, что вы ещё не успели хорошо по-знакомиться. Поэтому разрешите представить вас друг другу.
Представление дев прошло довольно быстро и заняло немногим более получаса. Ведь сказать о них было нечего, кроме того, что все они очень милы, отзывчивы и своевременно обучены хорошим манерам. Действительно, а что ещё можно было от них потребовать?
С музыкантами разбирались дольше, поскольку каждый из них норовил побольше рассказать о своём инструменте. В другой ситуации их пояснения могли бы показаться безумно интересными, но у Тартальи и Труффальдино так громко урчало в животе, что эти безрадостные звуки подчас заглу-шали не только нежную флейту, но даже ревущие тромбоны.
Всё на свете имеет свой конец, и, наконец, контрабасист перестал выразительно дёргать тол-стые струны своего могучего орудия труда и бережно спрятал его в огромный футляр.
И тогда наступило время учёных. Кто бы мог подумать, с какой любовью и обстоятельностью способны эти славные естествоиспытатели рассказывать о результатах своих многолетних исследо-ваний! Очень быстро выяснилось, что в этот раз никак не обойтись без доски с мелом. Не прошло и часа, как необходимая доска была доставлена, после чего её тут же исписали сверху донизу бесчис-ленными формулами. Всё было бы не так плохо, но кто-то из присутствующих подверг сомнению одну из формул, и это стало причиной долгой и жаркой дискуссии.
Тарталья и Труффальдино участия в том диспуте не приняли ввиду полного упадка жизненных сил.
По истечении надлежащего времени утихомирились и учёные, и тогда светлый старец снова взял слово. На этот раз он без долгих предисловий обратил внимание присутствующих на картины, украшающие пиршественный зал (если только уместно здесь воспользоваться несколько преждевре-менным словом «пиршественный»).
– Вот это полотно, – дедушка ткнул пальчиком в это полотно, – является удачной копией из-вестной картины Якопо Робусти, более известного под прозвищем Тинторетто. Называется она «Ми-лосердие Сципиона Африканского» и является одним из лучших произведений прославленного мас-тера.
После этого все гости были подробнейшим образом посвящены в историю трёх пунических войн. Попутно они узнали и о славных деяниях великодушного завоевателя Карфагена.
– А в котором часу в Карфагене было принято подавать обед? – слабым голосом поинтересовал-ся Труффальдино. – Я читал, что в Африке после хорошего обеда отношение гостей к хозяину всегда менялось на лучшее, – добавил он.
Ответом ему был косой взгляд старичка.
Видимо, в этом доме бестактные вопросы были не в чести.
– А на той картине, – дедушка ткнул пальчиком в ту картину, – изображёна трагическая гибель Помпеи под обильным пеплом разбушевавшегося Везувия. Картина не подписана, но по мнению экс-пертов она принадлежит кисти великого итальянского мастера Паоло Кальяри по прозвищу Веронезе.
– Неужели помпеянцы так и убежали, бросив свой ужин? – робко спросил Тарталья, после того как получил все необходимые сведения об античной вулканологии.
– Ваши намёки, глубоко чуждые искусству и науке, смущают меня и даже наводят тоску, – сер-дито отрезал вдохновенный знаток живописи эпохи Возрождения. – Что ж, несчастные, если вы так истомились, приступайте!
Не сдержав возмущения, старичок резко стукнул сухоньким кулачком по столу.
И тут же, в тот самый момент, когда предвкушающие восторг путешественники поспешно схва-тили вилки, снова грянул гром. И сразу же всё исчезло: и девы, и седовласые учёные, и картины вме-сте с говорливым старикашкой, а главное – все-все кушанья.
Принц, слуга, конь и осёл растерянно остались одни.
Бесконечная боль утраты отразилась на широком лице разочарованного оруженосца. Господин его проявил больше выдержки. Он только укоризненно покачал головой и заметил, что всё случив-шееся ещё раз доказывает, что враг человеческий не дремлет и в силу этого бесплатных пирожных не бывает.
Тарталья и Труффальдино так и не узнали, что сумели счастливо избежать ещё более огорчи-тельного развития событий. А всё потому, что их нелепые вопросы нечаянно нарушили спланирован-ный порядок действий. По первоначальному сценарию мстительной Урганды – и в этом была вся изюминка! – ещё до исчезновения дворца с его обитателями на божественно сервированный стол должна была наброситься стая огромных кудлатых чёрных псов и на глазах у всей истомившейся публики, не успевшей поднести к губам первый кусок, безнравственно слопать все кушанья до по-следнего крошки.
Согласитесь, такое зрелище было бы непереносимым.
И лишь только после этого по сигналу одержимого искусством старичка должен был грянуть уничтожительный гром.
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ СКАЗКА ПОСТОРОННЕГО
Нет, не просто так огорчались наши герои потерей вкусного обеда. У них была на то ещё одна отдельная причина.
Самый толстый кошелёк по истечении надлежащего времени становится тонким, тонкий – пус-тым, а пустой – бесполезным. Этот худший из законов природы никому ещё не удалось оспорить, а тем более отменить.
У тех, у кого нет денег, на лице лежит несмываемая печать неудовольствия, вызывающая преж-девременное появление морщин.
Тем, кто, ничего не имея, любит золото, надо чаще смотреть на солнце, когда оно садится в мо-ре.
– Деньги – это одухотворённое насилие. И хорошо было бы от них отказаться, но не можем: они так же нужны человеку, как воздух, платье и пища.
Так изрёк самый мрачный из слушателей.
– Деньги – самое большое достижение цивилизации, – стал развивать его мысль другой слуша-тель, самый образованный (может быть, не самый-самый, но, безусловно, один из наиболее сведу-щих).
– Почему? – спросили другие.
– Потому что до изобретения денег один человек получал от другого то, в чём нуждался, в ос-новном с помощью примитивного, грубого использования силы. Деньги, спасибо им, отменили внешние проявления насилия, и в том был безусловный прогресс. Но они сами в силу объективных законов развития стали насилием или, по меньшей мере, изощрённым орудием его. Теперь при жела-нии напасть нет необходимости самому угрожающе размахивать дубинкой. Достаточно достать ко-шелёк, и к вашим услугам будут самые сильные атлеты.
Люди призадумались, а потом спросили Постороннего:
– Эти двое правду говорят?
– Совершенную правду, – ответил Посторонний, – притом настолько убедительную, что я и сам лучше не сказал бы.
– А нам раньше как-то не приходило в голову, что деньги – это насилие.
– А то, что деньги – сила, вы слыхали?
– Конечно. Очень много раз. И вправду – большая сила.
– А как можно заметить силу, если владеющий ею не прибегает к насилию?
– Ты снова прав, Посторонний. Извини, но мы никогда не полюбим тебя, потому что твоя пра-вота всякий раз подчёркивает наше неумение мыслить и тем нас унижает.
Нашим героям, как нам уже известно, до сих пор не удалось разгромить какого-нибудь состоя-тельного великана, после которого осталось бы много ценных предметов, способных, при отсутствии законных наследников, с лихвой возместить победителю все затраченные усилия.
Не случилось им также встретить доброго волшебника, который поделился бы с ними своими доходами или хотя бы секретом, как приобрести значительное состояние без грубого нарушения про-стейших правил общественной морали.
Купаясь в реке, они ни разу невзначай не выловили внушительный самородок драгоценного ме-талла. Не подобрали в пыли на дороге изумрудное ожерелье, ранее принадлежавшее Марии Медичи.
Им также не попалась за ничтожную цену на базаре, где они покупали уже немного подгнившие фрукты, старая картина, которая при ближайшем рассмотрении оказалась полотном Тициана.
Как ни печально, но за всё это время они не нашли под ногами ничего более ценного, чем по-тёртый полупенс, к тому же вышедший из обращения.
Когда нет денег, нужны свежие идеи.
Иначе будет совсем плохо.
– Достатков нет, вот в чём несчастье наше, – изрёк Тарталья.
– У меня есть идея, – сказал Труффальдино. – Мы будем зарабатывать себе на жизнь чтением лекций. Эти лекции, естественно, будете читать вы, дорогой господин, поскольку у меня вид не пред-ставительный и нет соответствующего образования. А на себя я возьму организационную часть. Как драгоценному камню нужна соответствующая оправа, так и великому просветителю – придётся вам, сэр, взвалить на свои плечи эту миссию – обязательно потребуется импресарио, или, выражаясь со-временным языком,
