большом расстоянии и, разумеется, они не могли не привлечь внимания добросердечных путешественников.
– Что с тобой, красавица? Отчего ты так горестно плачешь? – участливо спросил принц.
– Лучше побереги свои очаровательные глазки, – прибавил сострадательный оруженосец.
– Эти горькие слёзы льются помимо моей воли, – отвечала опечаленная дева (страдания от гру-бого телесного наказания были всё ещё ощутимы), – но я не могу унять их, поскольку душе моей слишком тяжело. Ах, истомилась, исстрадалась я. О о о, я готова сравнить свои печали со страда-ниями Ниобеи, но не знаю, насколько вы сведущи в античной мифологии.
– Не могу ли я попытаться облегчить твои переживания? – поспешно сказал Труффальдино, опасаясь, что тоскующей страдалице придёт на ум отправиться ещё дальше вглубь веков за уместны-ми примерами из шумерского эпоса и египетской лирики времён Эхнатона.
– Никто не может мне помочь, – возразила прелестная незнакомка, – потому что меня хотят на-сильно выдать замуж за противного старика.
Конечно, она сказала совершенную неправду. Даже не покраснела, говоря так. Удивительно лживая и чёрствая душонка!
– Но, может быть, этот старик ещё достаточно бодр. Или, быть может, он весь пронизан исклю-чительными талантами, или хотя бы владеет приносящими большую прибыль предприятиями? – с надеждой спросил Тарталья.
– Талантами судьба его явно обделила, – ответила бедная Урганда, – и он, насколько могу о том судить, ничем до сих пор не проявил себя ни в музыке, ни в живописи, ни в математике. Но он, дей-ствительно, невероятно богат, хотя происхождение его состояния представляется мне крайне сомни-тельным. Подозреваю, что это крупная криминальная личность. Ему бы по правде надлежало сидеть в плохо освещаемой темнице на самых неудобных нарах, а он живёт, как арабский шейх и водит тёп-лую дружбу с министрами и генералами.
– И впрямь, им неэтично спрашивать у вора, у кого он спёр кошелёк.
Но это был одинокий голос, и никто к нему не прислушался.
Наверное, нехорошо так говорить за глаза, как говорила Урганда, о малосимпатичном ухажёре, которого к тому же никогда не существовало. Нехорошо потому, что в словах плутоватой ведьмы содержался недопустимый намёк, что все крупные состояния создаются исключительно путём пре-ступлений. Конечно, это не так. Нам известны по меньшей мере три случая за последние две тысячи лет, когда совесть быстро разбогатевших людей была чиста, как снег гималайских вершин. Честно говоря, не три, а два почти достоверных случая, но и этого достаточно для тех, кому всего важнее принципы.
– Почему же твоим родителям так сильно приглянулся состоятельный жених? Это всё от их ве-ликой бедности? – заинтересовался Тарталья.
– Увы, это так. Наша семья была раньше тоже очень богатой. За мной присматривали высоко ценимые няньки, ранее учившиеся в Сорбонне. Ежедневно со мной занимались лучшие учителя ино-странных языков. Каждый из них носил титул профессора и попутно преподавал в столичном уни-верситете. Но потом мой наивный батюшка сдуру ввязался в разорительную тяжбу по поводу наслед-ства далёкого американского родственника, которого мы никогда не в глаза видели. Мало того, что он ничего не получил. Даже то, чем он раньше владел, ушло в карманы пронырливых адвокатов. Не-подкупным судьям, наверное, тоже немало перепало. Вы даже не можете представить, в какое болото крючкотворства, тайного предательства, низких интриг и наглого надувательства мы окунулись.
Рассказ девушки выглядел настолько убедительно, что никаких сомнений у слушателей не воз-никло.
– Всё верно. Хуже юристов бывают только юристы, – согласился Труффальдино.
– Вот так и получилось, – закончила свою горестную повесть опечаленная Урганда, – что я ос-талась последним фамильным капиталом.
– Вот ведь как бывает! – посочувствовал Тарталья.
– Но хуже всего то обстоятельство, – продолжала жаловаться обиженная судьбой девица, – что мой жених, как мне стало известно в последний момент, уже много раз надевал сладостное ярмо суп-ружества. И все его подруги жизни через короткое время убегали с пронзительными криками недо-вольства. А он, изрыгая отвратительные проклятья, гнался за ними, размахивая толстой тростью, и грозил физической расправой.
– Какое безобразие! – вскричал потрясённый принц и сморщил нос.
– О, как бы я хотела убежать отсюда подальше! – вскричала вконец расстроенная Урганда.
– В таком случае тебе лучше не убежать, а уехать на добром коне. Так будет намного быстрее, – посоветовал добрый оруженосец.
Он всегда умел находить простые решения сложных проблем.
А Урганде этого только и надо было.
– Ваша мысль очень заманчива, – сказала безупречная дева, – но у меня нет коня.
– Ты могла бы взять моего, – вежливо, но без большого энтузиазма стал размышлять предупре-дительный принц, – а я, раз уж такая беда приключилась, попробовал бы пересесть на осла моего верного слуги.
И он с надеждой посмотрел на оруженосца, проверяя, так ли уж хороша его мысль.
– Ни за что! – замотал головой понятливый Труффальдино. – Эта, славная девушка, утомлённая непереносимыми страданиями, может нечаянно свалиться с лошади и повредить себе руку или ногу. А знающего врача в этой местности найти нелегко.
– Тогда отдай ей своего осла, – сказал Тарталья неуверенным голосом.
– Я бы сделал это с великой радостью, – сообщил верный слуга, – но вчера я сильно натёр ногу и, увы, идти пешком никак не могу.
Конечно, пронырливая колдунья могла бы с большим успехом прокатиться на самой обыкно-венной метле, но она не стала так делать, опасаясь, что её неправильно поймут.
– Когда я была ещё совсем молоденькой, – с надеждой сказала ведьма, выкладывая последний козырь, – одна цыганка нагадала мне, что два благородных воина когда-нибудь спасут меня от боль-шой беды. И мы вместе тёмной ночью хорошо проучим старого злодея, потому что мне удалось стя-нуть ключи от его сейфа, до верху набитого золотом.
И колдунья посмотрела на Тарталью и Труффальдино таким выразительным взглядом, что даже самый старый лесной пень сообразил бы, на что она надеется.
– Ох, уж эти цыгане, – вздохнул оруженосец, не сумевший или не захотевший понять тонкий замысел несчастной девушки, – до чего же любят дурачить доверчивый народ! Других таких обман-щиков долго искать придётся.
Других приемлемых вариантов неотложного спасения беспорочной девы не нашлось, и ковар-ной колдунье так и не удалось присоединиться к компании смелых, но туго соображающих юношей.
Всем было немного досадно, что совместное путешествие не получается, но судьба всегда умеет распорядиться к лучшему. Даже если бы хитрость ясновидицы удалась, ничего полезного для себя она бы узнать не сумела. Просто прозорливая дамочка сильно ошиблась, с самого начала предполо-жив, что имеет дело с проходимцами высшего класса.
Случившаяся история убедительно показывает, что самые изысканные недостойные предпри-ятия терпят неудачу, когда наталкиваются на величайшую непосредственность и чистоту натуры или просто на недостаточно подвижный ум.
– Вот ведь как бывает, – сказали слушатели: – обычно мошенники прикидываются порядочны-ми, и все к этому давно привыкли. Тут же всё наоборот: глупая баба приняла честных людей за отпе-тых жуликов. Очень неудачной точка зрения оказалась.
– А что такое точка зрения? – не без иронии спросил Посторонний.
– Это когда человек смотрит внутрь себя, а думает, что смотрит вокруг себя, – объяснили ему умные люди.
– Я бы не смог дать лучшего ответа, – признался Посторонний.
– То-то, – сказали умные люди.
Казалось бы, добрые юноши, жаждущие подвигов и справедливости, должны были с величай-шей энергией вступиться за бедняжку и спасти её от нежелательного жениха. Почему же они оказа-лись столь равнодушными?
Объяснений предложить можно несколько. Среди них одно может оказаться правильным. Эх, знать бы, какое! Начнём с первого. Не потому, что оно лучше других. Просто первым под руку попа-лось.
В тех случаях, когда наблюдается несомненное равнодушие, всё дело, по нашему мнению, во флюидах. Неутомимые исследователи природы (что бы мы без них делали?) давно установили, что человеческие симпатии и антипатии имеют чисто химическую природу. Всякое живое существо, как выяснилось в результате долгих опытов, непрерывно испускает флюиды. Не очень ясно, что это та-кое: то ли это нематериальная эманация души, то ли сложные органические соединения, структуру которых ещё предстоит уяснить. Но для нашей истории это не имеет ни малейшего значения. Главное состоит в том, что благородные организмы Тартальи и Труффальдино почти бессознательно отвергли флюиды злополучной Урганды. Знаменитый арабский историк Сид Ахмет Бененхели высказывает предположение, что от девушки слишком сильно попахивало чесноком.
Первое объяснение, относящееся к флюидам, нам кажется наилучшим, потому что оно очень похоже на научное объяснение. А науке мы все привыкли доверять, хотя, если признаться, ни один из нас не сумеет объяснить, почему ей нужно доверять.
Второе объяснение – нам оно кажется одним из самых правдоподобных, хотя науке здесь нет места, – заключается в том, что бедная Урганда второпях недостаточно умело превратилась в юное привлекательное существо. По-видимому, остались незамеченные ею, но хорошо видные наблюда-тельному глазу молодых людей, несовершенные детали лица или фигуры, пугающие и наводящие на самые грустные размышления. Шекспир в таких случаях высказывается совсем просто: «Нельзя уста кораллами назвать». Ведь любой согласится с нами, что на нашей планете ни одной действительно симпатичной девушке не придётся долго уговаривать пылких юношей (а Тарталья и Труффальдино как раз такими и были) взять её спутницей в путешествие.
Так или иначе, благосклонная судьба в этот раз уберегла Тарталью и Труффальдино от общест-ва ведьмы.
Нужно ли было их беречь?
Смеем высказать здесь крамольную мысль, что не от всякой ведьмы следует шарахаться. Ведь среди них далеко не все безнадёжно стары, уродливы и безобразны или в общем несимпатичны, как склонная к ясновидению Урганда. Встречаются среди этих созданий, так утверждают сведущие лю-ди, и вполне смазливые особы, на которых приятно посмотреть.
– Кстати, – добавил Посторонний, – Кристоф Виланд утверждает, что для разумного человека лицезрение прекрасной женщины всегда содержит в себе нечто весьма занимательное.
Молчание.
– Вы что, никогда не читали Виланда?
– Да, не читали, – признались слушатели.
– Напрасно, напрасно.
– Сами теперь видим, что напрасно, – согласились слушатели.
Откуда же взялись ведьмы?
На этот вопрос удалось ответить только в последнее время.
Начнём с того, что каждая женщина страстно желает быть внешне привлекательной, но при этом настойчиво требует, чтобы её любили исключительно за красоту души. Увы, благодатное соче-тание внешних и внутренних совершенств является настолько большой редкостью, что можно смело пренебречь тем ничтожным количеством случаев, когда такое случалось. В указанной нами прекрас-ной невозможности как раз и кроется основная причина возникновения ведьм.
Их бы пожалеть, а их
