Что чувствует оборотень ( последний сеанс Психотерапии )

ступень грота, сняли все ремни, поливали водой лицо… И да, это помогло, через некоторое время я пришёл в себя. Видя, что я был напуган, они стали делиться со мной своим опытом, говорить, что я прошёл испытание….
  -То есть то, что случилось, было вполне ожидаемо? Вы понимаете, что то, что Вы видели, было не реальным?
  -Именно… Да, пожалуй. Сам момент появления демона мне даже тогда казался нереальным. Он был… слишком реален для этой реальности! Вы понимаете? Понятное дело, мне и после обряда казалось, что всё, что я видел, было порождением воспаленной фантазии. Марат говорил впоследствии, что в вино добавляется по правилам обряда достаточно сильный наркотик – без этого, по его же словам, не бывает явления. Ребята потом рассказывали, какие явления были у них: кто-то видел чёрта, пляшущего в огне, над кем-то летали валькирии… Кому-то было явление в виде погибшего отца. Ну, Вы понимаете.  
  -Тот случай с обрядом как-то повлиял на вашу жизнь?
  -Да… Но я думаю, я бы не принял в серьёз всё, что происходило той ночью, если бы не некоторые последствия… С того дня жизнь моя не просто поменялась, она… Не сказать даже, что я стал другим человеком. Это был отрыв ото всего, что когда-либо знал и понимал – это было крушение о представлении того, что может существовать в нашем мире, а что нет. Вы не смотрите, что я так долго распинаюсь, я лишь хочу подготовить Вас, чтобы всё сказанное далее не превратилось в вашем представлении  в скептическую усмешку. Наутро меня отвезли на машине домой, хотя я уже отошёл от действия наркотика и был в здравом рассудке. Удовлетворённые моим состоянием, Николай и Марат попрощались со мной, договорившись, что если вдруг что-то случиться или захочется поговорить – я с ними обязательно свяжусь. Потом они уехали, оставив меня одного. Я сходил на кухню, попил, хотя вода показалась тяжёлой и неприятной для горла… Я был достаточно измучен и обессилен – я лёг на кровать в надежде отоспаться после этой ночки – было как раз утро субботы, и я ничем не рисковал, давая себе возможность таким образом поправить силы. В сон я провалился, стоило мне закрыть глаза. Время во сне потеряло значение. Я проснулся ночью, было темно, я весь в поту. Я не мог понять, какой сейчас день и почему так быстро стемнело. Мне было страшно. Я поднялся с кровати, сходил в туалет, на кухню, там попил, вернулся в комнату и сменил бельё на кровати. Кружилась голова, накатывали, будто волнами, помутнения рассудка… я надеялся, что мне удастся дожить до утра! Когда же я попытался связать нынешнее моё состояние с как-то последействием наркотика, меня охватил такой страх, что все мои рациональные догадки тут же рассеялись – мне казалось, что демон, вызванный той ночью для обряда, и был причиной моего состояния, а это значило, что теперь я действительно остался один на один с этой потусторонней силой. Я понял, что лихорадка, бушующая в моём теле сейчас, была попыткой избавится от сидящего внутри демона. Я взвыл от страха, я чувствовал, как приятный жар растекается по внутренним органам, как голову сжимает, будто тисками, и я… я испытывал возбуждение, хотя противился этому и до смерти боялся. Мне казалось… что если я отпущу это состояние, случится что-то страшное. Поэтому я боролся с собой, зажимал в зубах край одеяла, когда хотелось кричать… Хотелось чего-то… хотелось отпустить это, но я понимал, что ни в коем случае нельзя этого делать… напряжение чувствовалось в мышцах, будто какие-то фантомные боли: я знал, что не болит, но была какая-то наэлектизованность, напряжение… Я знал, что это лично моя борьба, что мне с ней никто не поможет… Я проваливался в сон несколько раз. Утром ситуация не изменилась, хотя я отлично понимал теперь, что это не заболевание, и не что-то вроде этого. Я не позвонил в скорую, хотя ещё ночью, до осознания всей глубины этой проблемы, у меня было такое желание… Когда утром я встал с кровати, меня всё ещё трясло, мне показалось, что я стал воспринимать мир по-другому, не знаю как, но по-другому… Будто бы я оказался в чужой квартире, но при этом замечательно осознавал, что она моя. Я пытался мыслить рационально, хотя всё во мне было на грани паники. Я знал, что мне надо переждать. О, это чувство!.. Ему так хотелось поддаться. Чувство силы, агрессии, рвущейся наружу, и при этом полное осознание того, что моё слабое человеческое тело не выдержит этого. Я не хотел этого, потому что понимал – оно не пожалеет меня. Я пытался сделать что-то по дому – приготовить себе поесть. Ещё одна странность: чувствительность будто исчезла из рук, и ими было достаточно сложно управлять… пальцами – они плохо отзывались. Тем не менее, есть мне хотелось, но как только дело дошло до того, как приняться за еду, я понял, что она вызывает у меня отвращение, и ни один кусок не лез мне в горло. Ближе к вечеру состояние моё снова ухудшилось. Я бродил по квартире как заведённый, постоянно смотрел на часы, пугался любых звуков с улицы или лестничной площадки… Иногда меня охватывало чувство страха перед знакомыми предметами – телевизор с его глупыми передачами вызывал во мне ужасное, отвратительное ощущение наигранности, бессмысленности. Вещи, казалось, были другими, хоть и знакомыми уже долгое время. Когда стемнело достаточно, я отключил в квартире весь свет и приготовился к ещё одной ночи в состоянии борьбы. Это странное осознание того, что бороться приходиться именно с самим собой, и любая твоя мысль, желание, побуждение – поле борьбы, где не существует поблажек. Всё было только в моих руках, в моём слабом, зашоренном сознании. Ночью меня снова настигло возбуждение и желание порвать с прошлым, желание ничем не ограниченной свободы – вот что это! Да большинство людей даже близко не подходили к такому состоянию… Я же отбегал от него, как человек, стоящий на краю крутого утёса, отбегает от края, только глянув вниз и рассчитав, чем это может закончится… Однако настало в какое-то время…. Меня будто бы отпустило: жар превратился в тепло, тепло мягко накрыло меня, напряжение сошло на нет… Я расслабился… и уснул. Мне удалось достаточно поспать, чтобы восстановить силы. … Но проснулся я оттого, что моё тело снова напряжено, за исключением того, что чувствовалась бесконечная слабость, неспособность что-то сделать… Я запаниковал – я увидел руку, вцепившуюся в одеяло, и от страха забился в угол кровати, к стене. Я с диким испугом смотрел на тело, принадлежащее мне, и не узнавал его. Мне хотелось плакать, звать на помощь… любое движение, которое я совершал, казалось вынужденным, так как ни одна часть тела не принадлежала мне, была будто чужой, неудобной, противоестественной… От страха я заскулил, я не мог понять, что произошло. Комната нагоняла на меня те же чувства – углы, правильные формы, даже слишком правильные, вещи неизвестного назначения, сделанные, безусловно, для каких-то человеческих нужд, произведённые на огромных фабриках в неимоверном количестве… город за окном…
  -Не хотели бы Вы лечь?
  -Лечь? Лечь? Я думаю… я справлюсь… Хотя… Можно, да, я лягу… сейчас.
  -Хорошо. Так Вам будет спокойней.
  -Да, хорошо. Уф… Это очень страшное состояние, но оно страшное совсем по-другому… Тогда я понял… Тогда, чтобы хоть как-то справится с этим всеобъемлющем страхом и одиночеством, я сполз с кровати… Я делал какие-то странные вещи, но теперь я знаю, что это было необходимо, что по-другому мне не получилось бы справится… Я, скуля, сполз с кровати на четвереньки, я смотрел на комнату, прислушивался к звукам, доносившимся из окна – чужим звукам, выдающим огромное безжалостное пространство. В таком положении я осторожно прошёл в угол, нашёл место, где была вкручена тёплая батарея… потом… стащил одеяло с кровати и оттащил его к ней. Сделал из него лежанку, укрытие… залез туда, накрылся так, чтоб не видеть весь этот пугающий человеческий мир, своё человеческое тело… Так я уснул.
  -Хорошо, продолжайте.
  -Утром… Утром я проснулся, обнаружил себя на полу, завёрнутым в одеяло. Я был совершенно трезв. Я встал, заправил кровать, дивясь своему благополучному состоянию. Посмотрел на часы – у меня как раз оставалось время, чтобы привести себя в порядок и пойти на работу. Что, я, в общем, и сделал.
  -Но это не прекратилось, так?
  -Да… Конечно, это не прекратилось… Это ещё с того самого обряда, видимо, стало частью моей жизни. Но у меня… и это самое главное! С того случая, которым закончилась эта душевная болезнь, я стал совершенно по-другому относится ко всему, что со мной произошло. Понимаете… тогда… в ту ночь я видел мир его глазами! И он боялся, он был забит, напуган, он знал, что находится на чужой территории и шансы его невероятно малы… но он продолжал сопротивляться… вот оно – оно здесь! И та ночь, те глаза… Это, как раз это-то и не было чужеродным, я так понимаю, в ту ночь мне явился зверь, который был как-то связан со мной… может, он был моей параллельной сущностью, или моей душой, или ещё чем-то… Главное это то, что я был им изначально, просто не знал этого. Эта была встреча, каких не бывает в этом мире! И теперь я начал чувствовать его, как он чувствовал меня – мы стали одним целым… Не в смысле, что я разделяю как-то свою личность, нет… хотя, так, безусловно, намного удобней. Нет. Я говорю, что это просто разные стороны личности, я – это он, он – это я. Конфликтов между нами не возникает, разве что приходится идти иногда на некоторые уступки… но всё из-за общества, которое продолжает требовать с меня как с простого человека.
  -Но Вы, конечно, не простой человек.
  -Конечно! В смысле, человек-то я простой, самый обычный, как Вы или кто-нибудь другой… Я говорю, что не каждый человек так явно ощущает в себе… или не у всех он есть? Зверь. Как мой, или какой-то другой… вторая сущность. Как будто в моё тело поместили вместо одной, человеческой души, две души, одна из которых попала в человеческое тело по ошибке, по ужасной и нелепой ошибке. У меня поменялось отношение к этому… Я понял, что боролся именно с собой, со своей более слабой и итак забитой и униженной частью… а он был напуган, ему было неприятно и страшно в окружении человеческих вещей… ему не хотелось быть человеком! А какая это мука! Ему хотелось на природу, ему хотелось перестать думать обо всех тех глупостях, которые наполняют рациональный разум. Представьте себя на его месте! Мне-то ещё повезло. Я успел привыкнуть к этому, хотя, кажется, я вспоминаю,… ещё в детстве мне больше нравились уединённые игры. Помните, я Вам говорил на первых занятиях? Я был очень наблюдателен… мог просидеть, наблюдая за жизнью муравьёв, несколько часов… мне ближе был мир животных – птиц, насекомых, кошек и собак. Возможно, эта связь была у меня с рождения. А этим нелепым обрядом… или не нелепым? Вы верите в проведение? Может, это нужно было? В любом случае, я очень хорошо понял, как тяжело было моему зверю обживаться в человеческом теле, принимать весь ход вещей и общественные нормы поведения… Я – единственный, кто у него был. И в тоже время не было никого, кто понимал бы меня настолько хорошо. Он давал мне сил, когда они, казалось, готовы были кончиться. Я будто бы поднялся над окружающими меня людьми. Исчезло чувство одиночества и ненужности, я стал