же исчезли.
- Сейчас я выйду помыть руки, случайно забыв на столе конверт с этими завалявшимися документами, - Захаров бросил конверт на стол. – А если, когда я вернусь через 15 минут, ни вас, ни конверта здесь не будет, я буду считать, что никакого Антона Филипповича Темлякова я никогда не видел. И пока ничего не знаю о человеке, проживающем по адресу улица Куприна, дом 80.
С этими словами он вышел, бросив ключ на конверт.
Глава 20.
- Я счастлив, что вы приняли, наконец, это мудрое решение, - улыбаясь, говорил господин Дитрих, покачивая бокалом шампанского. – Которое дало мне возможность посетить вас в Париже, вечном городе красоты и любви, где я не бывал так давно!
- Я до сих пор не уверен, что поступаю верно, - Василий нахмурился и потёр висок. – Я ведь так много потерял…
- О да, да, как я вас понимаю! – закивал господин Дитрих. – Денег, ушедших с Антоном Филипповичем, уже не вернешь. Но я надеюсь, что семьдесят тысяч, которые я присовокупляю к оговоренным двумстам, послужат некоторой компенсацией. Убеждён, что ваша матушка одобрила бы ваше решение, и ещё раз выражаю вам своё глубокое соболезнование.
- Благодарю вас, - печально кивнул Василий. – Ушедшее не возвращается.
- А живое тянется к жизни! – тонко улыбнувшись, Дитрих кивнул на девушку, сидящую на балконе, - Возможно, медовый месяц несколько смягчит вашу боль от утраты матери.
- Это моя дочь, - кратко ответил Василий.
- О, старый дурак! – мгновенно сориентировавшись, Дитрих хлопнул себя по лысине. – Я же сразу заметил, как удивительно барышня на вас похожа! Или, может быть, теперь уже мадмуазель?
- Она – боевая машина пехоты, - впервые усмехнулся Василий.
- Оставьте войны, - махнул рукой господин Дитрих. – Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов, а купцы делают свои скучные дела. Вы же артист, художник слова, и вы в Париже. Позвольте купцу пригласить художника и его ослепительную дочь в ресторан «Темпль», чтобы отпраздновать счастливое начало нашей дружбы!
В это время, Елена разговаривала с прорабом, стоящим в проёме распахнутой двери бывшей квартиры её свекрови.
- Где хозяин, я не знаю, - говорил прораб. – Моё дело строительное. А перестройка тут мощная, месяца на полтора. Так что, ничем не могу помочь.
Теперь Елене приходилось сдавать свою квартиру в аренду, и она рассчитывала пожить какое-то время с младшим ребёнком в бывшей квартире свекрови. Но Василий оказался недоступен.
Она шла по улице, соображая, что делать. Арендатора ещё надо было найти. А плата за коммунальные услуги для двухсотметрового жилья росла, как снежный ком. Можно было ещё попытаться продать две оставшиеся машины Антона. Но их тоже надо было сначала найти. Денис оказался намного проворнее. Как только он узнал о смерти отца, то сразу продал загородный дом и теперь прокалывал его где-то в Крыму, с такими же балалаечниками, как и сам. До матери и так называемого «младшего брата», которого он называл не иначе, как «кусок замороженной баранины, купленной на базаре», ему не было никакого дела, и возвращаться он не собирался.
Ноги сами занесли Елену в кафе-распивочную.
Когда через час, она, спотыкаясь, вышла оттуда, возле неё притормозила машина, но, заглянув ей в лицо, водитель брезгливо поморщился и нажал на газ.
Глава 21.
- Как ты уже задолбал, Стецько! – участковый бросил шариковую ручку на стол. – Ну, что?
У двери топтался коротко стриженный, лысоватый мужчина с обвисшим лицом и обвисшими усами. В руке его болталась авоська, потёртый костюм свисал неопрятными складками.
- Да всё то же, Авдей Сергеич, - нудным голосом сказал посетитель. – Денег нет, работы нет…
- Ну, так что я могу сделать? Ну, хату тёткину продай! – раздражённо ответил участковый.
- А самому куда? – заныл посетитель. – У меня же надзор…
- Вот, блин, на мою голову! – вздохнул участковый. – Ладно, садись.
Мужчина поспешно упал на скрипучий стул.
- Сторожем на базар пойдёшь? – участковый протянул руку к телефонной трубке.
- Ну так, ясное дело… - торопливо закивал мужчина.
- Только смотри мне! – внушительно сказал участковый.
Мужчина сглотнул, подслеповато щурясь на табличку, стоящую на столе участкового.
- Очки купи, - участковый сунул табличку ему под нос. – Специально для таких, как ты, написано.
На табличке было отпечатано красивыми готическими буквами:
ЖЕРНОВА РОКА МЕЛЮТ МЕДЛЕННО, НО НЕОТВРАТИМО.
Конец.
-
