конторы зашел сам Сизов и позвал Люську обедать. Они тоже ушли. Оставалась Ирина Ильинична. Но, наконец, она тоже поднялась со своего рабочего места и стала одеваться. Я взял в руки колбы и вышел из лаборатории.
- Придется тебе, синоптик, нас тут с обеда дожидаться.
- Я согласен, у меня работы полно.
- Ну и ладно, - направилась к двери Ирина Ильинична, - как кто из баб придет с обеда, можешь и ты отправляться.
- Хорошо, я понял.
- Это прекрасно, что ты такой понятливый, - с каким-то скрытым подтекстом произнесла эту фразу Ирина Ильинична.
Я прикрыл за ней дверь. Внутри замка не было, поэтому на всякий случай я подпер дверь большим ухватом, стоявшим возле печки. Если, кто и спросит, зачем я это сделал, я отвечу, что находился в лаборатории и входная дверь мне не видна. Мало ли что? Приняв меры предосторожности, я бросился к Люськиному столу. На самом виду лежал табель учета рабочего времени рабочих лесозаготовок. Боже! Анисин шел самым первым, так как фамилия его начиналась с первой буквы алфавита. У все рабочих сегодня уже стояли восьмерки, а напротив Колькиной фамилии было написано «уволен». Я порылся в бумагах на столе и нашел Колькино заявление на расчет с сегодняшнего числа. Отпечатано оно было на машинке, причем на вот этой вот самой. Я посмотрел на старую печатную машинку, стоящую на отдельном столе, который никто не занимал. Под заявлением стояла Колькина подпись. Я помню, как он расписывался, и подпись была похожей на настоящую. Сверху заявления стояла резолюция Сизова. Так, с Колькой все ясно, он с утра успел уволиться и улететь на вертолете. Не придерешься. А это что? Доверенность Люське Сизовой получить расчетные деньги. Господи, ну не из-за двухсот же тысяч Колька пропал? Неужели все так банально просто? Доверенность тоже отпечатана на машинке, тут данные Колькиного паспорта. Внешне все вроде нормально. При случае Люська объяснит, что Колька у нее занимал, а, уезжая неожиданно и срочно, вот таким образом долг вернул. Копия Колькиного паспорта в бухгалтерии есть и, выдавая Люське Колькины деньги, бухгалтерша ничего не нарушает. В ведомости Люська распишется по доверенности. Все продумано: именно сегодня в кассе нет таких денег, их надо заказывать, а Колька «ждать» не мог и написал доверенность. Все здорово, не подкопаешься.
Я выдвинул ящики в столе Люськи и стал просматривать, лежавшие там бумаги. В нижнем ящике я обнаружил коробку из-под женских туфлей. В коробке оказались перетянутые резинкой трудовые книжки. Я развязал резинку и раскрыл трудовую книжку, лежавшую сверху. Принадлежала она Борисову Грише. Дата увольнения из конторы по лесозаготовкам в книжке не стояла. Я еще порылся в этом ящике и нашел амбарную книгу, в которой велся учет выдачи трудовых книжек уволившимся рабочим. Я раскрыл журнал на последней странице и увидел, что Борисов свою трудовую книжку получил. Записи об Арсении пока не было. Я быстро переписал даты увольнения и фамилии уволившихся за последние два года, на большее времени может не хватить. Затем я переписал фамилии всех рабочих, чьи книжки лежали в коробке. Потом все убрал в стол и приготовился ждать возвращения женщин в контору. Но время еще оставалось, и я стал осматривать стол Ирины Ильиничны. В одном из ящиков оказался список всех работающих на лесозаготовках. Причем список велся давно, и в него были вписаны все основные данные работников: год рождения, откуда приехал, специальность, судимости и так далее. Список был большой, и я воспользовался ксероксом. Это чудо техники в конторе имелось. Спрятав копию, я решил, что больше мне ничего тут не нужно и пошел к себе в лабораторию.
Через десять минут первой пришла бухгалтерша. Я оставил на нее контору и, взяв результаты сделанных анализов, пошел в радиорубку, которая находилась почему-то в кафе. Отдав результаты анализов радисту , который был местным жителем, я направился к себе в комнату решив, что пообедаю медвежьим мясом. У меня оставался еще изрядный кусок. Но манило меня в общагу не столько вкусное мясо, сколько желание быстрее разобраться с бумагами, которые лежали у меня в грудном кармане.
В общежитии было пусто, так как обычно никто с лесозаготовок на обед в общагу не приходил. Обедали рабочие прямо на делянке. Митяй имел договор с конторой об обеспечении рабочих горячим обедом. Так как стряпать Митяй не любил, а может, и не хотел, то к рабочим отправлялись не пользующиеся успехом на Большой Земле сухие бизнес-ланчи, которые нужно было просто залить кипятком. Кипяток Митяй обеспечивал.
Довершал обед чай с какой-нибудь лежалой выпечкой. Никто из рабочих не жаловался на такие разносолы, понимая, что и такое «приблизительное» питание компенсируется хорошей заработной платой.
Я полчаса изучал бумаги, которые принес с собой из конторы. Вскоре мне удалось сделать обобщающие выводы. Выходило, что у всех пропавших за последнее время, были ряд общих черт или признаков. Всем им было около тридцати лет. Все они приехали в Бурун из больших городов, не было ни одного провинциала. Не было и необразованных. У двоих было высшее образование, у остальных – техникум. Что касается судимостей, то в этом отношении никакая система не складывалась. Здесь были и не единожды судимые и не судимые вовсе. Не складывалось в систему и наличие жен, детей, разводов. Все взвесив, я сделал вывод, что пропадают молодые люди, из крупных городов, с образованием больше, чем средняя школа. И что это давало? А то это давало, что, например, Арсений был не молод и не так сильно образован, вот он и умер. А еще это открывало передо мной весьма мрачные перспективы. Я подходил и по возрасту, и по месту рождения, и по образованию. Остальное было не важно. Я даже поежился от такой перспективы и вспомнил слова, нацарапанные Гришей: «все там будем». Получается, что не все.
Тут я решил, что для полной картины недостает одного звена – состояние здоровья. Я точно знал, что на каждого рабочего имелась в медпункте медицинская карточка. Формальность, конечно, но при зачислении в штат посещение медпункта являлось обязательным. Правда, все имеющиеся у меня недуги врач записал с моих слов, и никак эти слова не проверял. Но я сам видел, как он записал, что в десятилетнем возрасте мне удалили аппендицит, а в шестнадцать я сломал ключицу. Я так же на вопрос врача ответил, что имел слабость переболеть банальной венерической болезнью в юном возрасте, а также часто обращаюсь к стоматологу, так как с зубами у меня не заладилось с самого рождения. Думаю, что остальные рабочие, которые в момент устройства на работу еще не представляли всей безнадежной перспективы получить в Буруне медицинскую помощь, не скрывали от врача своих болячек. Может быть, состояние здоровья тоже являлось каким-нибудь критерием помимо образования и происхождения?
Я стал раздумывать, как бы мне попасть в медпункт. Вот если бы был Арсений, то это не стало бы проблемой. Единственное, что я смог придумать, так это обратиться к врачу и на месте уже что-то решить. Я стал искать у себя болячки и тут вспомнил про зубы. Давно мне мешал полуразвалившийся коренной зуб, который вполне мог заболеть. Это и подозрений не вызовет, и дает определенные шансы. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, я одел куртку и направился в медпункт.
Глава 9
В медпункте никого, кроме врача, не было. Он сидел за столом и читал журнал. В помещении было не слишком чисто, как требовалось бы для медицинского учреждения, но жителям Буруна выбирать было не из чего.
- Можно? – спросил я, войдя в комнату.
Врач поднял голову, которая у него была большой, несоразмерно маленькому, тщедушному телу.
- Заходи, - пропищал он свом писклявым голосом и указал на стул напротив.
- Фамилия?
Я назвался. Врач протянул руку к шкафу и быстро отыскал мою карточку.
- На что жалуетесь? Больничный не дам, уже обед кончился, а завтра все пройдет, - скороговоркой сказал врач, даже не узнав, за чем я к нему обратился.
- Не нужен мне больничный, у меня зуб болит. Терпеть уже мочи нет.
Врач оживился, так как скандал по поводу больничного листа не предвиделся, и вскочив со стула, быстро подошел ко мне.
- Открой рот, - приказал врач.
Я широко раскрыл рот и пальцем показал на остатки коренного зуба. Врач, даже не помыв руки, залез желтыми прокуренными пальцами ко мне в рот и дотронулся до остатков зуба. Я изобразил страшную боль. Он быстро вынул пальцы из моего рта и отошел в сторону.
- Что же ты так зуб запустил? И на первичном медосмотре про зубы ты от меня скрыл.
- Про зубы я говорил, но может не очень убедительно. Я не знал, что и про зубы надо говорить.
- Про все надо было говорить, - заорал врач, - для этого и делается первичный медосмотр, чтобы выяснить про все болезни. Вот теперь придется удалять зуб.
Было очевидно, что ему удалением зуба заниматься не хотелось. Я только не понимал почему?
- А что, удалить зуб невозможно? Или у вас здесь есть какой-то другой способ лечения зубной боли? Я что-то не вижу здесь никакого стоматологического оборудования.
- Хватит тут умничать, - кипятился все больше врач, - зуб удалить дело не хитрое, но это все равно операция, а это совсем не желательно сейчас …
Он неожиданно умолк, как будто понял, что начинает говорить что-то, что мне знать не нужно. Это меня удивило.
- Садись на кушетку, - велел врач.
Он прошел в глубь кабинета, чем – то там гремел и вернулся со шприцем в руках.
- Новокаин переносишь? – спросил он.
- Да настоящего времени переносил.
- Открой рот.
Врач сделал мне два укола в десну и велел сидеть минут десять. Я продолжал сидеть на кушетке, а врач достал сигарету и прикурил. Я вспомнил об иголке обнаруженной мной вчера в печке комнаты напротив. Где еще взять разовый шприц, как не в медпункте?
Чтобы остаться в комнате одному я изобразил слабость, и стал заваливаться на спину.
- Что с тобой? – спросил врач.
- Плохо что-то, я не курю, а тут еще и заморозка, дышать нечем.
Врач выругался и, накинув куртку, вышел из комнаты. Времени у меня было мало. Я подбежал к шкафу, где хранились медицинские карточки. Искать карточки пропавших в общей стопке мне было некогда. Но тут я увидел еще одну стопку медицинских карточек, лежащую отдельно, и накрытую другими бумагами. Я быстро ее извлек и, увидев на верхней фамилию Гриши Борисова, понял, что это то, что я ищу. Я засунул всю пачку под ремень своих ватных штанов и выпустил свитер наружу. Надеюсь, что врач ничего не заметит. О том, что врач обнаружит пропажу самих карточек, я не думал. Пусть докажет, что это я их взял.
- Ну, готов? – спросил врач, вернувшись с улицы. Он отсутствовал всего пару минут, и мне просто повезло, что удалось так быстро найти нужные мне бумаги.
- Готов.
- Тогда раскрывай ворота, - пропищал он.
Не знаю, каким грамотным был специалистом он в других областях медицины, но удалял зубы просто замечательно. Быстро и совсем не больно. После удаления врач посыпал мне ранку каким-то порошком, велел в его присутствии выпить пару таблеток тетроциклина и выписал мне больничный лист до завтра.
- Иди домой, приляг. На работу не ходи. Часов в пять зайди ко мне, я посмотрю на ранку и таблеток еще дам выпить. Спирт сегодня не пей, он кровь разжижает и не ешь ничего до
