новыми шкурками.
Я подошел к стойке и заказал Митяю сто грамм «чистого» и квашеной капусты на закуску. Взяв заказ, я прошел в дальний угол, пытаясь отыскать свободное место. За столиком, где оно нашлось, сидели двое мужиков из соседнего барака и громко спорили. Я присел. Спорящие затихли, потом поднялись и, пошатываясь, направились к выходу. Не смотря на то, что кафе открылось полчаса назад, они уже опьянели. Я выпил свои сто грамм и принялся за капусту.
- Здесь можно? – услышал я чей-то вопрос.
Я поднял голову. Около моего столика стоял старик, одетый в местную национальную одежду. Я не отличал хантов от манси и поэтому мне было трудно судить, к какой из этих национальностей он принадлежит. Я жестом показал ему на свободный стул. Старик присел, развернул сверток, который, видимо, принес с собой. В свертке оказался балык из оленины. Старик достал из кармана самодельный нож и ловко нарезал мясо тонкими ломтями.
- На, ешь, - сказал старик, - это очень вкусная олень.
По-русски он говорил плохо. Слова выговаривал с трудом, а о падежах и родах вообще, видимо, не знал. Я взял кусок и съел. Было действительно очень вкусно. Во всяком случае, по сравнению с квашеной капустой, которую приготавливал Митяй или его жена. Я подумал, что надо как- то отблагодарить старика за угощение. Поднявшись, и сделав жест рукой, означающий, чтобы он подождал кушать, я сходил к стойке и принес «два по сто» чистого. Один стакан я поставил перед стариком.
- Под такую закуску грех не выпить.
- Ага, - только и сказал старик.
- Ну, за дружбу народов? – поднял я свой стакан.
Я выпил и закусил балыком. Тут я заметил, что старик, только поднес свой стакан к губам, но пить не стал, а поставил его обратно.
- Не пьете? – спросил я, - извините, но больше никакого алкоголя тут не продают.
- Ага, - опять сказал старик, - тебя как звать?
- Николай, а вас?
Старик не ответил, вместо ответа он снова задал вопрос:
- Где твой дом?
- Это очень далеко. Из Москвы я приехал, - соврал я старику.
- Из Москвы? – как бы изумился старик, - Москва, столица, большой город. А твой папа, мама тоже из Москвы?
- Да, и дед, и бабка, и их родители всегда жили в Москве. Я коренной москвич, - продолжал я вдохновенно врать. Не станешь же объяснять старику про небольшой городок с труднопроизносимым названием, где я родился и прожил всю свою жизнь.
- Это хорошо, - обрадовался старик, - ты охотник?
- Нет, я инженер.
Старик наморщил лоб. Это слово ему ничего ни говорило.
- Ты учился? – наконец спросил он.
- Да, сначала десять лет в школе, потом еще пять в институте. Институт – это высшая школа. А всего пятнадцать лет.
- Да, - изумился старик. Он зацокал языком, видимо, подбирая слова, что-то пришептывал и, наконец, спросил:
- А почему ты здесь. Москва, много лет учений и этот поселок?
- Были причины, - ответил я, - но тебе это будет не интересно.
- Ты куришь табак? – спросил старик без всякого перехода и достал из кармана кисет и бумагу.
- Нет, я не курю.
Старик очень обрадовался этому моему «подвигу» и быстро спрятал кисет.
- Курите, на меня внимания не обращайте, - сказал я старику.
Тот только замахал руками:
- Табак, очень плохо, совсем плохо. Ты хороший, раз не куришь. А вот это, - он указал на свой налитый стакан, - это совсем плохо.
- Согласен, - просто ответил я, - это вредно. Но…
Я развел в стороны руки, давая понять, что борьбе с этим недугом я проиграл.
- Давно ты здесь? – спросил старик.
- Уже два месяца.
- Мало, - обрадовался опять неизвестно чему старик, - два месяца, Москва, мать, бабка, все из столицы, нет табака, умный.
Старик перечислял и перечислял все, что от меня услышал. Мне, честно сказать, надоела его болтовня, и я принялся за балык. Когда еще придется поесть чего-нибудь вкусного. Я даже сбегал к стойке и принес себе еще сто грамм «чистого». Когда я вернулся к столику старика и след простыл. Большой кусок балыка старик оставил на столе. Я мысленно его поблагодарил за столь щедрый подарок и посмотрел по сторонам. За дальним столиком похмелялись Пашка и Костя из нашего барака, причем рядом с Костей стоял приличных размеров мешок. Видимо, заказанные шкурки он купил. Я их окрикнул и поманил за свой столик.
- Эх, ты! – удивился подошедший Костя, - откуда у тебя эта роскошь?
Он взял кусок балыка и отправил в рот.
- Вкуснотища! – Костя присел на свободный стул.
Пашка тоже присел и тоже отведал балыка. Набив полный рот, он еле выговорил:
- Такой балык грешно без «чистого», я сейчас.
Он пошел к стойке и вернулся с бутылкой «чистого». Мы разлили «чистый» по стаканам и выпили.
- Так, откуда угощение? – повторил свой вопрос Костя.
Я рассказал им про старика.
- Это был хант? – спросил Костя.
- Не знаю, я их не различаю.
- Нет, наверное, не хант, - Костя разлил «чистый» по стаканам, - ханты прижимистые, и живут беднее, чем манси. Хант бы не сделал тебе такую любезность, он бы предложил тебе купить балык. А тут – бесплатно. Странно.
- Какая разница, хант или не хант, - Пашка сосредоточенно жевал, - главное, что есть вкусная закуска, есть «чистый», сегодня выходной, завтра тоже. Чем не счастье?
С этим Пашкиным подходом к текущему моменту, пусть и очень упрощенным, спорить было трудно.
Тут я вспомнил о событиях сегодняшнего дня, и мне стало стыдно. Сижу здесь, пью, ем дармовой балык, как будто ничего и не случилось. Словно читая мои мысли, Костя спросил:
- А где Колька? Про него ханты спрашивали, шкурки ему привезли. Неудобно получается.
Меня очень подмывало все рассказать и Косте, и Пашке тоже. Хотелось поделиться, советов послушать. Но что-то меня удерживало, сам пока не знаю что. Поэтому я ответил:
- Спит, уже готовый.
- Ну, дает! – возмутился Костя, - нажрался с утра. Шкурки не выкупает.
Я развел руками. И чтобы перевести разговор в другое русло спросил:
- Ну, что еще пузырек возьмем?
Моя идея нашла бурное одобрение. Снова речь зашла о великолепном балыке и Костя стал рассказывать как его приготавливают. Я сделал вид, что этот вопрос меня сильно интересует, и постоянно выпытывал у Кости разные подробности. Пашка слушал равнодушно, так как никогда в будущей жизни готовить балык из оленя не собирался. Про Кольку быстро забыли.
В кафе становилось жарко. Торги закончились, ханты оседлав свои собачьи упряжки, уехали. Столики, которые ханты использовали как прилавки, снова были расставлены и тут же заполнились рабочими и местными жителями. Короче говоря, все снова пошло своим чередом. Я, Костя и Пашка уже изрядно опьянели. Но балык еще оставался, и мы не спешили расходиться. Да, и торопиться было некуда. Тут Костя решил снять с себя куртку, так в ней было жарко. Он поднялся, стал стягивать с себя куртку, но получалось это с трудом. Сказывалось количество выпитого «чистого». Наконец куртка поддалась. Костя бросил ее в угол, но не очень удачно. Из карманов что-то выпало позвякивая. Костя выругался и стал поднимать с пола разные безделушки и мелкие монетки. Все, что подбирал, он засовывал в карманы брюк. Я рассеянно за ним наблюдал и тут я увидел, что прямо под столом лежит брелок в форме Эфелевой башни, к брелоку пристегнут ключ, а также маленький алюминевый жетончик. Это был брелок Кольки Анисина! Это точно. Такого брелока больше ни у кого из рабочих не было. К тому же на алюминиевом жетончике были выгравированы данные о Колькиной группе крови и резусе. Только у Кольки никакого ключа к брелоку пристегнуто не было. Во всяком случае, так было вчера. Я точно помню, когда мы с Колькой собирались вчера в кафе, он достал все из своих карманов и выложил на столик в нашей комнате. Я тоже так сделал. Мы так делали всегда, когда собирались идти в кафе пьянствовать. Это было мерой предосторожности, чтобы не потерять какую-нибудь важную вещь. Вчера я оставил в комнате золотую цепочку, а Колька? Колька оставил выкидной финский нож, который и сейчас лежал на столике в комнате. Все остальное, вместе с брелоком, Колька снова рассовал по карманам куртки, и мы отправились в кафе. Откуда Колькин брелок оказался у Кости, и что за ключ к нему прицеплен?
Я посмотрел на Костю. Тот ползал на четвереньках по полу. И вроде бы все, выпавшее из карманов его куртки, было уже собрано, он с четверенек не поднимался. Он что-то искал еще. Наконец, он заполз под столик, и, подобрав брелок, стал подниматься. Причем, делал он это, явно преувеличивая свое опьянение. Я тоже решил ему подыграть. Когда Костя поднялся на ноги, то увидел, что моя голова лежит на столе, и я сладко сплю. Пашка еще раньше куда-то отошел. Костя даже облегченно вздохнул, никто его не видел за поисками брелока. Он сел за стол и налил себе «чистого»:
- Колян, - тронул он меня за плечо.
Я промычал в ответ.
- Ну, нажрался, придется тебя тащить. Пашка! – крикнул он в зал.
Пришел Пашка, и приятели, взяв меня под руки, стали выводить из кафе. Я сам передвигал ноги и, выйдя на улицу, как бы очнулся и смог двигаться самостоятельно. Это обрадовало моих собутыльников, и они, убедившись, что я передвигаюсь вполне сносно, решили, что я и сам доберусь до общаги. Я не возражал, и отправился домой, а Пашка и Костя вернулись в кафе.
Пока я шел к бараку, мысли плохо меня слушались. Единственное, что я понял, так это то, что Костя тоже как-то причастен к исчезновению Анисина. Но проанализировать ситуацию мне мешал шум в голове. Нужно было выспаться и все обдумать на свежую голову. И самое главное, надо перестать пить. Иначе, ничего не мешает мне, пропасть вслед за Колькой. Слишком много вокруг непонятного, в котором и на трезвую голову не разберешься, а уж о пьяной и говорить нечего.
Я добрался до своей кровати и последнее, о чем я вспомнил перед тем, как уснуть, что я идиот и алкоголик. Если у Кости брелок Кольки, то он знает о Колькином исчезновении и без меня. Если, конечно, Колька брелок не потерял, а Костя не подобрал и решил оставить себе. Даже ключ на него прицепил. Но Костя не хотел, чтобы я увидел Колькин брелок у него. Почему? Мог бы сказать, что он ему его подарил. Ага, вместе с жетончиком. Чушь какая-то. Спать.
Глава 6
Я иду по подвесному мосту через горную реку. Мне кажется знакомыми и река, и мост. Я ходил по нему тысячи раз. Я иду уверенно, не смотрю под ноги. Я знаю, что внизу под мостом, бурлит, несется горная река. Река мелкая и сверху хорошо видны острые камни на ее дне. Часть из них выглядывает из воды. Вдруг под ногами что-то затрещало, мост проваливается, но я успеваю ухватиться за одну из досок и повисаю над пропастью. Я пытаюсь подтянуться, и мне это удается. Еще немного, и я выкарабкаюсь. Лишь бы никто не пошел по мосту, тогда от малейшего раскачивания я точно свалюсь вниз. И тут, когда мне оставалось совсем немного, чтобы выбраться и увидел, что с противоположной стороны на мост заходит человек. Более того, я его узнаю. Это Колька быстрым шагом идет по мосту. На груди у Кольки надет аккордеон. Он идет и играет какую-то мелодию, которую я слышал много раз, но никак не могу вспомнить где. Мост начинает раскачиваться, мои пальцы слабеют. Я что есть мочи кричу Кольке, чтобы он остановился, но из моей груди вырывается лишь слабый хрип. Из-за звуков аккордеона моих призывов Колька не слышит. Мои пальцы разгибаются, и я лечу вниз навстречу острым камням. Тут сон обрывается. Я поднимаю голову с мокрой подушки. Меня трясет от
