Сквозь тернии

говорит женский голос. А мужчина перед этим повторяет, ранее сказанную ею комбинацию чисел. Как-то так.
Титов кивнул.
- Ясно.
- Что вам ясно? – поинтересовалась Женя.
Титов тяжело вздохнул. Собрался было ответить, но Аверин его опередил:
- Это – станция. Обычная железнодорожная станция, какие есть в любом современном городе.
- Вы сами соображаете, о чём говорите? – Титов покрутил пальцем у виска. – Какие поезда? Мы за триста миллионов километров от ближайшего железнодорожного вокзала!
Аверин качнул головой.
- И всё-таки это Путь.
- Откуда ты знаешь про Путь? – Женя еле сдержалась, чтобы не вскочить на ноги.
- Так, с меня хватит, – Титов сунул недоеденный обед в пластиковый пакет, запечатал и опустил в мусоросборник. – Евгения, плохо. Очень плохо, если не сказать больше. Вы меня разочаровываете. Я надеялся на вашу сознательность, а не на этот, простите, каламбур... Приятного аппетита.
- Спасибо, – машинально ответила Женя, даже не оглянувшись на Титова.
Аверин изобразил рукой знак «пока».
- Откуда тебе известно про Путь? – повторила свой вопрос Женя.
Аверин усмехнулся.
- Не поверишь, но у меня к тебе тот же самый вопрос.
Женя вспыхнула, словно новогодняя ёлка. Потом всё же заставила себя успокоиться, но сказала нелепость:
- Я первой спросила. Отвечай!
Аверин громко засмеялся. Но буквально тут же сделался серьёзным, прочистил горло и сказал, стараясь не попадаться под испепеляющий Женин взор:
- Так и быть, расскажу. А то затерроризируете бедную девчушку.

Титов смотрел на полосатый диск далёкого Юпитера и думал. Сознание тревожил последний инцидент с Малышом. А именно: то, как неодушевлённая система могла додуматься до подобного откровения? Да, она могла самообучаться, кроме того, как не отнекивайся от данности, но некое подобие души у Малыша тоже было.
Титов невольно вздрогнул: он сам себе противоречил уже в самом начале своих размышлений.
«Похоже, мы открыли очередной Ящик Пандоры, не совсем понимая, каким именно образом можно захлопнуть его, случись что. А ведь случилось, причём не где-то, а за сотни миллионов километров от дома! От Земли. Беспрецедентный случай. Только если некоторые дети, – а возможно и все! – и впрямь не знают способа, как открывать для себя иные миры. Но ведь это поистине немыслимо».
Титов отчётливо помнил себя в детстве. Отчим постоянно пил, просаживая последние копейки, отложенные на «чёрный день», – отца маленький Титов не знал, тот разбился в автокатастрофе, как и у всех, кто не знает отца. Мать была на группе – и на грани, – но всё равно носилась, не щадя собственных сил, по различным инстанциям и учреждениям, выбивая очередные скудные пособия, для того, чтобы хоть как-то выжить.
Игрушек маленький Титов, естественно, не видел. Разве что на витринах недоступных магазинов или в руках сверстников. Было до боли обидно, а ещё стыдно. Маленький Титов не понимал последнего. Как может быть стыдно за подобное? Стыдно, когда ты в чём-нибудь виноват или скрываешь правду. А тут, какая вина? И если эта вина не его, тогда чья? Разве виновата больная мама в том, что не может позволить себе купить сыну даже самую дешёвую игрушку, чтобы тот играл во дворе с остальными ребятами, а не мялся робко в сторонке, содрогаясь от косых взглядов сверстников, будто от наскоков злобного ветра, в душе желая поскорее сгинуть? Нет, не виновата. Ведь она и без того тратит все скопленные деньги на своего единственного сына. Тогда виноват отчим! Это он пропивает зарплату, сутки напролёт не ночуя дома! Хотя... Какое ему дело до чужого ребёнка и больной женщины, живущих в его же квартире? – их собственную захапали кредиторы, когда устали ожидать ежемесячные выплаты за арендованное жильё. Тогда все деньги шли на мамино лечение... До тех пор, пока не стало ясно, что всё впустую. Значит, виновата система! Она как скрипящий лёд, по которому ступает нога человека, – может треснуть под кем угодно, но, как правило, выбирает совершенно беспомощных жертв, словно желает понаблюдать, как те поведут себя, оказавшись на краю бездны.
Так вот, постоянно оставаясь в стороне от правды, маленький Титов открыл для себя удивительную истину. Оказывается, фантазия нужна не только для того, чтобы мечтать о будущем или размышлять после школы над домашним заданием. Вовсе нет! Она способна создавать целые миры! Просто так, по велению мысли. Миры с морями и реками, с полями и лесами, с горными массивами и бездонными каньонами. Но и это ещё не всё. В этих мирах жили маленькие персонажи: мальчики и девочки, птички и зверята, рыбки и насекомые. Они просыпались каждое утро все вместе и начинали играть. Там не было косых взоров или оплеух, чтобы поскорее отстал, раз не понимаешь по-хорошему. Друзья помогали друг другу, а случись беда, рука об руку, противостояли напасти, борясь против общего врага! И они всегда побеждали зло, даже самое коварное и непредсказуемое.
Ещё друзья разговаривали с маленьким Титовым по вечерам. Почему-то именно лёжа в постели сразу же находилось превеликое множество тем для бесед. Титов слушал истории про звёздные дали, про мощные звездолёты, что перемещаются в пространстве вовсе не за счёт реактивных двигателей, а простым усилием мысли. Он слушал, как экспедиции возвращаются домой, и их встречает ослепительное солнце. А потом необъятные дали. Кроны исполинских деревьев. Шелестящая на ветру трава. Открывается люк и всё... Первый вздох кажется бесконечным! В груди всё замирает, там под ямочкой. Сердце заходится в бешеном ритме! Поют птицы, а от вьющихся повсюду запахов кружится голова.
Так он и засыпал. А когда просыпался, вновь сталкивался с всеобщим равнодушием и косыми взглядами. Тогда маленький Титов заново отрекался от действительности, и весь день в его душе пели птицы.
Титов вновь вздрогнул. Покосился на копающегося в схемах Рыжова. Тот никак не отреагировал, и Титов заново воззрился в бездну.
«Вот всё и вернулось на круге своя, с той лишь разницей, что теперь я вовсе не мальчишка. Похоже, в кольце и впрямь что-то есть. Вряд ли поезд – я его и не видел сроду. Хотя я просто не заглядывал так далеко. Мне хватало поверхности, а кто-нибудь, возможно, и впрямь проник за грань. Так что же делать? – Титов помассировал виски. – Один случай несанкционированного разгона уже был. В тот момент, когда Малыш попытался приблизиться к истине. Где гарантии, что подобное не повторится снова? Гарантий нет никаких. Что если корабль и впрямь способен «плыть» – что тогда? Допустим, другая сторона реальности. Но как прыгать без ориентиров? Как потом вернуться обратно? Да и хватит ли топлива? – Титов тёр уже подбородок. – Нет, не хватит. Но ведь есть Светлана... Стоп! Это уже слишком! Да и потянет ли она всё вместе? Саму себя, может быть и да. А вот как быть с остальными членами экипажа? Или довольствоваться тем, что им хватит обретённой истины? Бред. Зачем нужна такая истина, которая равносильна смерти, потому что обратного пути попросту нет? Чёрт, это и впрямь замкнутый круг!»
Титов посмотрел на Рыжова.
- Мы сможем провести внеплановый разворот в ручном режиме?
Рыжов неопределённо хмыкнул.
- Да или нет? – сухо спросил Титов.
- На такой скорости – это безумие. Достаточно одного неверного манёвра и нас унесёт чёрте-куда. Я бы не стал рисковать, – Рыжов выжидательно глянул на Титов. – Есть какие-то проблемы?
Титов кивнул.
- Есть всего одна проблема, но она тревожит меня побольше всего остального.
- Дело в Малыше?
- В нём. Мы чего-то не учли, создавая столь сложный организм. Похоже, человеку и впрямь слишком рано возлагать на себя функции бога.
- Малыш – всего лишь разумная система.
- В том-то и дело, что разумная, – вздохнул Титов. – Только думает эта система не о заданном уроке, а о чём-то своём. Как и человек.
- Думаешь, он представляет серьёзную опасность?
Титов пожал плечами.
- Как я могу ответить на этот вопрос, когда даже приблизительно не знаю, откуда пошло всё это. Если только...
- Что, «только»?
Титов напряжённо молчал, вновь размышляя о чём-то своём. Рыжов ждал. Титов всё же ответил:
- Мне кажется, он общался со Светланой. Ещё там, на Земле, до полёта.
- Думаете, эта индиго могла его чем-нибудь «заразить»? – Рыжов усмехнулся.
- Думать нужно было там, – сухо ответил Титов, поднимаясь из кресла. – Мы же предпочли закрыть на всё происходящее глаза... как нам и посоветовали.
Рыжов недовольно спросил:
- Так что мне делать?
- Просчитай манёвр. От и до. Если есть хотя бы пятьдесят процентов на успешный исход, то это уже что-то.
Рыжов нахмурился.
- Я просчитаю. Только, в этом случае, мне нужен наш «старик».
- Александр Сергеевич в твоём распоряжении, – Титов замер у люка. – Что-нибудь ещё?
Рыжов сказал, не оборачиваясь:
- Мне не понравилось выражение: «на успешный исход».
- Мне тоже, мало что нравится во всём этом.

- Это же полнейший бред! – Женя недоверчиво качнула головой. – Такого не может быть в действительности!
Аверин усмехнулся. Потрепал задумчивую Светлану по распущенным волосам. Девочка никак не отреагировала на этот жест. Лишь прислонила правую кисть к подбородку и оттянула пальцами нижнюю губу.
Женя уставилась в иллюминатор.
Свет в кают-компании еле заметно мерцал. Два дивана – вдоль переборок, письменный стол – посередине, книжный шкафчик – у дальней стены. Всё казалось живым. Тени от мебели раскачивались из стороны в сторону, силясь уловить суть беседы.
Женя всплеснула руками.
- Даже если поверить в эту историю, – чего я, хоть убейте, не могу сделать! – неизменно возникает другой вопрос: как это всё связано с происходящим здесь?
Аверин пожал плечами. Взял со стола карандаш и принялся вертеть в пальцах. Посмотрел на Женю.
- А кто сказал, что всё взаимосвязано?
Женя уставилась в ответ.
- Да тут не нужно быть заправским экспертом криминалистики. Ведь факты же – налицо!
Аверин рассмеялся.
- Ну вот, верить не верим, но играем в факты.
Женя вспыхнула.
- Ну, знаешь ли!.. – Она всё же заставила себя совладать с чувствами и, переведя дух, продолжила наседать: – Это непонятно понятие «плыть» – употребляется и здесь и там! Эта чёртова латынь, и проклятые поезда, что везут людей незнамо куда!
- Так уж и не знамо... – процедил Аверин.
Женя поперхнулась.
- И ты веришь, что именно туда?
- А что мне остаётся делать? Я видел это, как вижу сейчас вас двоих! Я потерял друзей! Чуть было не погиб сам! Чему мне верить, если не собственным глазам?!
Женя задумалась.
- Возможно, эпилептический припадок. Знаешь, существует такое нервное расстройство, именуемое «эпилепсией височных долей головного мозга». Ею ещё страдал писатель Льюис Кэрролл. Тот, что написал сказку про «Алису»...
- Да никакая это не эпилепсия! – взорвался Аверин. – И не сказка. Я это чувствовал, понимаешь? Здесь, в груди! Это было реально! Хоть и происходило невесть где.
Светлана вздрогнула. Обернулась к спорящим. Прошептала:
- Я знаю, что там что-то есть.
- Где??? – в один голос спросили Аверин и Женя.
- Там, – девочка безошибочно указала рукой на диск Юпитера за иллюминатором.
Женя ухватилась за подбородок.
- А что там? – спросил Аверин.
Светлана зажмурилось.
- Я... Я пока не знаю, что именно. Но это именно Оно захотело, чтобы мы прилетели, а не «приплыли».
- Но почему так? – не вытерпел Аверин.
Светлана пожала плечами.
- Мне