ходят местные жители». - Это как оценивать, как экономический или политический раздел?
- Это как хотите, только отзыв должен быть нормальный. Вам всё понятно ?
- Да мне давно всё понятно, - взъерепенился страновик и выскочил из кабинета.
В кабинете опять воцарилась тишина. В пустом коридоре гулким эхом отдавались шаги негодующего спеца. Ему ещё предстояло добраться до нового (а в действительности родного старого здания), куда министерство возвращалось после трёхлетнего пребывания в одной из сталинских высоток. Теперь высотка глянулась другому монстру, давно тянувшему на себя одеяло, в чём после длительных позиционных боев оно и преуспело. Все сотрудники Клещёва уже давно перебрались в свой альма-матер - ещё неотремонтированное строение с пустыми кабинетами, обшарпанными комнатами и гулкими бесконечными коридорами, где уже активно шла отделка помещений для руководителей. Денег, как всегда, не хватало, поэтому даже документы под всякими грифами возили в нарушение всех правил на метро.
В принципе, это было ещё пол-беды. Но дополнительное неудобство создавалось явно искусственно - начальник не переезжал не потому, что его новый кабинет ещё не засверкал новыми красками, а только из-за боязни остаться без «вертушки», что грозило потерей контакта с высокими сферами. В результате приходилось по два часа трястись в метро для получения очередного указания или резолюции, наложенной начальственной рукой на очередном документе. Так проходил рабочий день.
- Эх, забыл, подумал Клещёв. - Надо вызывать его обратно, посоветоваться. Как же это я… Ну ладно, подождём до завтра, хотя…
Всё дело было в том, что автору бесподобного обзора, сидевшему в уютной средиземноморской стране, надоела изматывавшая душу и тело жара, и потому им было выражено желание перебраться севернее через то же море в страну с более развитой цивилизацией. Поскольку вакансий в понравившемся перспективному кадру месте в ближайшее время не предвиделось, было принято решение произвести многоходовую рокировку: на освобождающееся место где-то в Юго-Восточной Азии поставить другого специалиста из столь желанной западной державы, а на открывавшуюся синекуру - того самого молодого эксперта. В результате в цепочке образовывалась прореха и кем-то надо было закрывать искусственно создаваемую дыру, причём желателен был человек со знанием редкого языка. Клещёв не желал больше получать выговоры вроде последнего, когда визит его шефа в страны Средиземноморья, где никто толком не мог договориться о времени проведения встреч, был фактически провален.
Поэтому на следующее утро тот же самый сотрудник опять стоял перед своим начальником, напрягаясь, что стряслось на сей раз.
Клещёв кратко изложил суть вопроса.
- У вас есть кандидатура ? - в лоб спросил он, подытоживая сказанное. - Нам нужен не просто переводчик, но и чтобы экономическую работу вёл. Двух вакансий у нас нет, так что будем совмещать.
- Не знаю, я же не кадровик.
- Да причём здесь кадровик, не кадровик. Они нам и так черт знает что подсовывают. Подумайте, может лично кого порекомендуете. Вы же давно работаете на этом направлении, контакты должны быть, связи.
-Ну, вообще-то есть паренек из нашего института, только он не женат, и не член…
- А, это тот, кто летал с нами на комиссию ? Помню-помню, вроде бы ничего. Так давайте поговорим с институтом, как у них там ?
- Да не знаю, обстановка тяжёлая, своя епархия, Вы сами должны разговаривать, на Вашем уровне, - заключил страновик.
- Ладно, давайте мне все телефоны и фамилии, я займусь. А что не член - ну и что, многие ездят. Вот согласится ли один на два года - не знаю, давайте посмотрим. Идите.
* * *
Институт волновался. Весть о сделанном Москалёве предложении выехать за рубеж не давала покоя. Предположения строились разные - подозревали другую работу, судачили об использованном знакомстве с Леной (недаром вместе гуляли в обеденный перерыв), поговаривали о высказанном кому-то по секрету желании остаться за рубежом.
Первым делом Москалёва вызвал начальник и прямо заявил:
- Если Вы считаете, что заявка пришла лично на Вас, то мы здесь сами решаем, кого нам посылать, и поедет наиболее достойный. Вам ясно?
В качестве наиболее достойного был представлен часто засиживавшийся в кабинете нового шефа переводчик, недавно вернувшийся из-за рубежа и невесть каким образом залетевший в отдел. После командировки дела у него шли неважно - развёлся, тут же женился вновь на девице из института, что почему-то долго оба скрывали. Кандидатура отпала сразу - как только выяснилось, что знание требуемого языка отсутствует.
Москалёва вызвали вновь.
- Ну, а Вы-то язык не забыли ? Практика у Вас была ? А со здоровьем как ?
Вопросы сыпались, как из рога изобилия, вызывая странное ощущение чего-то нереального. Вроде - забота, но вот форма постановки …
А надо сказать, что сомнения были и у Москалёва . «Смогу ли, работа новая, да ещё один», - размышлял он бессонными ночами. Как это всё совместить, и диссертацию бы надо добить. Тревогу развеял тот же страновик из сводного.
- Да ты что, - рассмеялся он. У нас был спец - так он одну и ту же справку переписывал лет пять. Обнаружилось, когда уволили по сокращению, да и старенький он всё время засыпал на работе. Это бы ладно, только вот стал падать и коллегам приходилось следить, - не дай бог пропустишь момент, вовремя не поймаешь старичка, и получаем производственную травму. Главное - это обзор, но и здесь есть хитрости. Ты следи, чтобы статистика в тексте совпадала с табличными данными - на этом часто ловят. Ну и кроме того: у нас тут гуляет пара универсальных заготовок, можно в любой документ вписать. Так что то не тушуйся, работы немного, освоишься. А с Вашими мы разберёмся - институт при нас, а не мы при институте.
* * *
Поволноваться всё же пришлось, причём волнение затянулось. Москалёв никак не мог предположить, что его командировка вызовет такое яростное сопротивление на всех этажах. Первое же заседание парткома, неизбежного этапа выезда в длительную загранкомандировку, закончилось для Москалёва полным крахом.
- Скажите, - спросил его первым делом секретарь парторганизации института, - Вы ведь не женаты ?
- Нет.
- А в характеристике написано: морально устойчив. Как Вы считаете, эти понятия - совместимы ?
- Не понимаю, - ответил Москалёв, - ко мне есть какие-то претензии ? От кого ?
- И что же получается, - не слушая ответа, продолжал парторг. - Вот Вы сейчас уедете на два года, а потом, может быть, и продлитесь ещё на год, вернётесь холостяком, жениться потом будет сложно, и Вы станете обвинять партком в том, что он Вас не упредил и тем самым испортил всю жизнь !
У Москалёва опять закружилась голова.
- Ну, наверное, если я так решил, то отвечаю за это решение. И касается оно моей жизни, - отрезал Москалёв.
Тут же стало ясно, что ответ - неверный.
- Нет-нет, не то говорите, не понимаете всей серьёзности вопроса. Кстати, а как у Вас там с диссертацией ? У Вас когда защита ?
- Да не скоро, есть проблемы, - откровенно сказал Москалёв и тут же снова пожалел.
- Вот видите, и не защитились, а хотите уехать. А потом приедете, будет не до диссертации, а у нас должна быть своя научная школа, и мы на Вас рассчитывали, рекомендацию в аспирантуру давали.
О том, что никакой рекомендации не было, Москалёв решил промолчать, не представляя, как это будет расценено. Неожиданно слово взял директор, у которого однажды «на ковре» с группой товарищей побывал Мишка.
- Вы знаете, появилась новая генерация молодежи, которая только и думает, как бы побольше всего урвать: есть аспирантура - давай заграницу, есть квартира - давай машину, а вот работать…
- Извините, - прервал сердечные излияния Москалёв, - машина у меня есть, и от планов по диссертации я не отказываюсь, продолжу работу за рубежом, благо источников побольше будет.
Ездивший на стареньком «Жигулёнке», он часто подвозил ребят домой, что особенно ценилось после их переезда на окраину Москвы. Многие пользовались транспортной услугой и в обеденный перерыв, когда вместо надоевшей всем пирожковой можно было быстро сгонять в соседний ресторан на «комплексный» и за рубль тридцать поесть на уровне приготовленные бифштекс и солянку сборную мясную.
- Ну да, знаем про эти источники, а машина ведь стареет, портится, новую покупать пора.
Происходившее потом он помнил смутно, складывалось впечатление, что собрались на коммунальной кухне, где распоясавшиеся домохозяйки изощряются в обливании помоями. Москалёв понял, что вопрос для него закрыт. Решение было следующим: сначала - защита, потом - поездка.
На следующий день Москалёв все излагал в министерстве.
- Вот идиоты, - не выдержал Клещёв. - Хорошо, что рассказал, у меня совсем другая версия вчерашнего. Вот что, не волнуйся, доделывай свой диссер, время пока есть. Главное - никаких движений без согласования со мной. Наломаешь дров - уже никто не поможет. Вперёд, и спокойно. Эх, разогнать бы, да вот кто возьмётся.
Проблем у Москалёва стало много. Он вспомнил, что когда-то, когда отец учил его играть в шахматы, подобные ситуации назывались «вилкой» - какой бы ход ты не сделал, всё равно теряешь фигуру. При этом он не сомневался, что даже при условии защиты найдутся новые причины затормозить его отъезд: изобретательность коллег не знала границ. Да и как справиться с суррогатным научным руководителем, заставить прочитать его диссертацию - он не знал.
* * *
Очередное заседание кафедры начиналось вполне мирно. На повестке стояла диссертация и организационные вопросы, к которым он не имел никакого отношения. Председательствовал довольно лояльно настроенный старенький завкафедрой. Диссертацию все прочитали, даже Марк Абрамович, которого, к счастью, пока не было видно.
Может, пронесёт, подумал Москалёв, узнавший за три последних месяца про себя много нового и необычного. Оргвопросы решились быстро, начиналось обсуждение работы. В этот момент дверь открылась и в комнату прошествовал Марк Абрамович.
Замечаний было немного, однако выступавшие всё время как-то косились на неприступного учёного, хранившего молчание подобно египетскому Сфинксу. Иногда высказывавшиеся переходили на шёпот, словно опасаясь быть услышанными, а фраза «можно рекомендовать» обрывалась на полуслове. Все ждали основного выступления. И оно состоялось.
На сей раз Марк Абрамович не стал вдаваться в детали работы, а ударил по главному - тому ядру, которое составляет суть любой научной работы. А дело было в том, что в математических выкладках Москалёв использовал только внедрявшуюся компьютерную технику, на которой ему и сделали расчёты знакомые программисты. Так появились графики, подтверждавшие фактический материал и соответствующие выводы. Использование персональной вычислительной техники и стало той каплей, которая переполнила чашу терпения Марка Абрамовича.
- Скажите, вот Вы говорите: «Сделанные мною расчёты показывают» .. Вы что, сами считали на компьютере, кнопки там разные нажимали, умеете это делать, или как?
- Нет, но данные - мои, формулы общеизвестны, а компьютер был использован как инструмент для обработки значительного статистического массива, без чего ..
- Тогда так и говорите: «наши расчёты». Вам не
