Но зачем, зачем Камаз сжег? Неужели из-за денег, которые Палыч с напарником выручили за товар? В такое не верилось, партизан был любовью прибабаханый, а не жаждой наживы, причем путем преступным. И, кстати, в чем же он остался, ежели рубашку свою на «орудии оглушения» оставил? Позагорать решил, что ли?
Глянул в сторону Камаза – там поднимался слабенький дымок, как от небольшого костерка. Значит, благополучно сгорел, в остатках можно поковыряться. И там же дождаться машину с Леней и Палычем – по времени они скоро должны подъехать.
От Камаза остались одни железки. И стоял он на железных дисках колес, а от остатков резиновых покрышек тянулись слабенькие дымки. Стараясь не прикасаться к черным от копоти железякам, заглянул в кабину – бардачек открыт, Макарова в ней нет точно. Значит, все же на пистолет партизан позарился.
В остатках кузова нашел раздутый бидон, с сорванной крышкой. Это в нем хранилась вода, наверное при пожаре закипела, и пар раздул изделие в подобие бочки. И маленькую канистрочку, которая хранилась в кабине, я тоже нашел. Вернее, ее остатки – была алюминиевой, и почти вся расплавилась. И получается, что партизан из отряда шел к Камазу со своей водой. А если без нее – то на нашем роднике нужно вечером его уже ждать, потому что никаких других парень не знает, а без воды в нашей жаре долго не протянешь.
Зная, что вырученные за товар деньги оставались в Камазе, я попробовал поискать остатки либо кейса, либо небольшого чемоданчика, в котором они могли быть. Все просмотрел и в остатках кузова, и кабины – ничего не нашел, даже металлических уголков и застежек, которые сгореть вроде бы не должны. Но, может деньги были спрятаны в другом месте, о котором я и не подозреваю? Тогда нужно дождаться Палыча – очень важно понять, сгорели деньги, или их партизан с собой унес. Потому что если унес – то не из-за них ли все затеяно. С учетом подозрительно большого отпечатка сапога, принадлежащего непонятно кому.
По времени, Леонид и Палыч должны были вот-вот подъехать. А мне очень хотелось найти рядом с остатками Камаза еще один отпечаток большого сапога. Я чуть ли не на четвереньках ползал вокруг по траве, пока не услышал наш Газон, и нечего не нашел!
Из подъехавшей машины Палыч выскочил первым, сразу полез в кабину Камаза, потом из нее выскочил, и что-то начал искать в железках за ней, а районе запаски. Леня за ним не полез, дождался меня:
«Что нашел?»
« Ничего хорошего», - ответил так, что бы Палыч не услышал, - «пистолета нет, денег тоже. А сгорели или партизан увел – это сейчас он определит», - кивнул на Палыча.
«Ну гад, ну подонок,….», - дальше Леня перешел на ненормативную лексику, - «Пистолет то зачем дураку! Теперь о нем хочешь не хочешь, а ментам говорить придется! И будут партизана ловить, а он по дурости разок стрельнет – и в ответ пулю получит!» Леня еще бы долго фантазировал, насчет судьбы партизана, но здесь к нам подошел Палыч:
«Все унес. И пистолет, и деньги. Если б сгорели – я б остатки нашел, а их нет».
Видок и у Лени, и у Палыча был такой, словно они уже в ментовке, в наручниках, дают показания. Что бы от мрачных мыслей отвлечь, я и предложил:
«Давайте вперед проедем, километра два-три. Убедимся, что партизан в ближайший поселок побежал – тогда он на проселок должен выйти, и мы следы его увидим». Идея мужикам понравилась, и все полезли в кабину Газона.
Проехали не два-три километра, а целых десять. И никаких следов по проселку, кроме заячьих, лисьих и сайги! А так надеялись, что вот-вот партизан на проселок выйдет, и мы увидим отпечатки его больших сапог! Если только они его.
Не вышел, и настроение всем поубавил: к поселку не пошел, а значит крутится возле отряда, с пистолетом, и непонятно, что у него на уме.
Вернулись в отряд, и Леонид собрал мужиков-ИТРовцев на еще одно совещание.
«Плохи дела ребята», - заставил публику затихнуть, уже вступлением, - «ЧП такое, что хуже не придумать: канавщик наш полностью головой тронулся: Палыча», - посмотрел на того и покачал головой, продемонстрировал сочувствие, - «оглушил и отравой напоил, Камаз сжег. Но от отряда не ушел, где-то рядом крутится без еды и воды. Значит, ночью здесь появится. И непонятно, что у него на уме», - помолчал, обвел всех взглядом, - «Всем быть настороже! В палатках и домиках спать по очереди! Караульным – выстрел в воздух, как только этого ненормального увидят!» - помолчал, и потише добавил, - «У него может оружие быть».
Народ, конечно, ситуацию прочувствовал, но испугался не очень. Парень то – середнячек, в смысле физического развития, а насчет оружия – никто и не поверил, потому что ружья у него не было и все это знали, а насчет Макарова Леня промолчал. Однако повышенную бдительность проявить ночью согласился. Кое-что с Виталием, назначенным начальником караула, ребята согласовали, и разошлись. После чего в лагере возникло оживление: шло переселение девушек из палаток в домики, в том числе уже заселенными не только женщинами, а и представителями мужского пола.
Розу и Вику Леня привел в наш домик, следом за ними Рома принес их спальники.
«Будете жить, до моего приезда», - это он девушкам, - «спать здесь, как-нибудь вдвоем уместитесь», - показал на свою кровать, - «и Юру во всем слушать!» - с серьезным видом погрозил им пальцем, после чего улыбнулся, - Можете заказать, что вам из партии привезти!»
«У нас денег нет!» - пискнула скромная Вика.
«А мне – водки бутылку!» - это продвинутая Розочка, с вызовом на Леню посмотрев, - «И в долг, конечно!» - на что тот обреченно вздохнул и покачал головой. После чего из дома ушел, и заскочил на минуту только утром, за документами и своим Вальтером.
«Остаешься за старшего», - не забыл мне напомнить, - «А я поехал. Палыч и его напарник со мной», - те ночь провели в палатке студенток.
«Удачной поездки!» - пожелал я с улыбкой, потому что понял: ночью ничего серьезного не случилось.
«Лучше к черту пошли!» - ответил Леня серьезно, на ответную улыбку настроения у него не хватило.
Часть десятая.
Единственная исправная машина из отряда уехала, с Леней, Палычем, Ромой, и бутылкой в коробке от аптечки как и планировалось – в пять утра. Я из домика вышел, ее проводил, и пошел по отряду проверить – как это обычно делал начальник – все ли в порядке.
Возле столовой, в которой уже завтракали четыре канавщика – после него на ближайшие от лагеря канавы пойдут пешком – встретил караульного - Славу, с ружьем, одолженным Виталием.
«Никого ночью не видел?» - поинтересовался для проформы, потому что, если б видел - из ружья бы пальнут и всех в лагере разбудил.
«Спокойно все», - ответил позевывая; глянул на часы, - «мне еще два часа стоять, потом Сашка сменит», - то-есть, молодой геолог, - «и пойду отсыпаться».
«А второй где?» - по договоренности, караульные должны ходить парами.
«Только что к себе ушел. Светло, отряд проснулся – вдвоем с ружьями торчать уже нечего».
«Ружья на всякий случай и днем держите наготове», - не то я приказал, не то посоветовал, и Слава кивнул головой, подтвердил, что понял.
С другого конца лагерь охранял Егорыч, старый техник и надежный мужик. Устроился он за крайним домиком, с непонятно чьим ружьем, и с комфортом - на табуретке.
«Все в порядке», - доложил поднимаясь, - «никого не видел», - заулыбался, - «Тишь да гладь, да божья благодать! Так бы на фронте, когда в дозоре стоял!» - напомнил о своей военной молодости. И начал рассказывать один из нее случай, когда он лишь чудом остался в живых. Их воинскую часть вывозили судном с острова на Балтике в еще не захваченный немцами Таллин, и немецкая подлодка его торпедировала. А он с несколькими товарищами несколько дней провел на плоту, прощаясь с жизнью, потому что других кораблей в море не было, а в небе летали только немецкие самолеты. Слушал я и удивлялся, что человек с такой биографией – вот он, рядом! И никто в отряде о его боевом прошлом не знает! А мы тут…с каким то придурком разобраться не можем!
Проговорили мы, вернее я слушал, пока не забамкала в столовой железяка, приглашая народ в пол восьмого - так поздно по случаю вынужденной общей камералки - на завтрак.
«Ну вот, и моя служба кончается!» - Егорыч со стула поднялся, - «Пошел сменщика будить!» Я тоже пошел, будить в домике временных очаровательных постоялец.
После завтрака ИТРовцы собрались в камералке и занялись своими бумажками, молодым радиометристам я тоже нашел работу: парочку определил в столовую в помощь поварихе, остальных отправил ломать саксаул, что бы позднее, когда появится свободная машина, к той же столовой подвезти. Топики нашли работу сами, оставшийся шофер начал снимать разрезанные покрышки с дисков колес, канавщики давно ушли к своим канавам. Теперь можно поговорить с Виталием, насчет недавних событий, в том числе и ночных.
«Подозреваю, что партизан не на юг побежал, к ближайшему поселку, а на запад, в партию», - предложил вариант Виталий, когда мы уединились в моем домике, - «Потому вы вчера его следов и не увидели!»
А что? Возможный вариант: в партии парень все знает, может и знакомые есть, кто согласится помочь. Только двести км пешком, еще и без рубашки, которую он оставил на черенке кайла, а нашел ли что взамен в Камазе, прежде чем его поджечь, я не знаю; по пути всего один маленький родничок, который еще найти нужно….. И если насчет рук партизана сказать ничего не могу, все же каждый день мышцы накачивал, лопатой и кайлом махал, то вот ноги – тренировать как геологам в ходьбе и беге, ему не приходилось. Так что вряд ли 200км осилит. Да и понимать должен, что на подходе к партии его менты будут ждать. Но на всякий случай вариант проверить не помешает:
«По проселку на партию пешком не ходят. Ну если только рядом с отрядом, с девушками кто-нибудь гуляет. Вечером я и пробегусь, подальше, километров пять, проверю, появятся ли следы».
«Так наша машина утром все затерла», - напомнил Виталий.
«Если шел – найду, можешь не сомневаться!» - с улыбочкой ответил, что б не забывал: он специалист – сайгу на машине гонять, а я – частенько по следам ее выискивать.
Виталий тоже улыбнулся, понял меня, и предложил вариант два, совсем невероятный:
«У партизана с головой не все в порядке. Не удивлюсь, если он себе харакири сделал!»
Ну не знаю. Насчет головы согласен, но харакири… с чего бы? Он же главного не добился – отплатить за Розочку напарнику Палыча. Если б он Рому… того…, то последующее харакири как-то оправдывалось. Я уже придумывал, что Виталию ответить, но не успел, потому что услышал еще вариант, уже третий:
«А может никуда и не побежал, прячется возле отряда, и надеется, что друзья канавщики втихаря кормить и поить будут!» Здесь я ответил не задерживаясь:
«Насчет харакири – фантазируешь, а насчет друзей-канавщиков – все правильно. Придется проверить, только незаметно: начнет ли кто брать в поле тормозок. Раньше – не брали, знаю точно».
«Тогда так: ты сегодня со следами разбираешься, а я завтра утром за канавшиками понаблюдаю, что они с собой в поле возьмут. И с поварихой поговорю», - показал руками, что поговорит…ненавязчиво и конфиденциально.
«Но отряд караулить продолжаем, как раньше договорились!» - предупредил Виталия, что расслабляться не будем, мало ли
